Сво(бо)дные (СИ) - Шварц Анна

— Мама, давай не сейчас, — прошу я, глотая воду с привкусом парфюма Кристиана.

Господи, он что, насквозь в меня проник? Хотя чему тут удивляться? Васька уже полтора года, как утратил свою мужскую функцию, а тут на меня обратила пристальное внимание гора бешеного тестостерона.

Осушив стакан, ставлю его на шкаф и беру салатник.

— Все будет хорошо, — уверяю то ли маму, то ли саму себя и возвращаюсь к столу, за которым уже сидят все мужчины. Только Васька мой теперь на стуле. Я пытаюсь сесть рядом, но мама толкает меня на диван.

Блин!

Я буквально плюхаюсь все возле того же Кристиана и слышу, как скрипят челюсти мужа.

— А ты сейчас кем работаешь? — спрашивает он у Васьки, поддерживая начатый без нас разговор.

— Да я… так, — пожимает плечами Васька. — Временно безработный. Сократили.

Кристиан хмыкает, и это задевает моего муженька.

— А что? — добавляет он.

— Просто я мог бы помочь, — улыбается Кристиан. — У меня здесь друг Анри, тоже врач, замолвил бы словечко, чтобы тебя водилой на «скорую» взяли.

— Отличная мысль, — подхватывает Павел Георгиевич. — Там руководство хорошее. Зарплатой не обижают. И Оксане полегче будет. Тяжело, когда женщина одна семью тянет.

И тут я чувствую на себе ошарашенный взгляд Кристиана, будто он не ожидал, что мы с Васькой женаты.

— Да я сам справлюсь, — гордо отвечает мой муж, подвигая себе салат. — Я ж мужик. Ты сам-то кем работаешь?

Кристиан придвигается ближе к столу и вдруг обращается ко мне:

— Что тебе налить? Сок? Воду?

Меня парализует. Звучно сглотнув, хрипло отвечаю:

— С-сок… Пожалуйста…

Он берет графин и, наполняя мой стакан, с заметной издевкой в голосе отвечает Ваське:

— Я нарколог.

Этот черт Василий приподнимает удивленно брови, пряча внезапно взгляд. Теперь я могу на сто процентов сказать, что он злоупотребляет. Лопнувшие сосуды на лице и землистый оттенок кожи просто сигнализируют о том, что передо мной сидит мой пациент. Бухает он давно, и готов поспорить, что у него уже нехилые проблемы с печенью.

Да хрен с ним, меня другое удивляет.

Я кошусь в сторону нимфы по имени Оксана. Это, блядь, невинное и тихое создание замужем за этим отбросом?

— Крис, — внезапно произносит отец, и я натягиваю на лицо нейтральную улыбку, посмотрев на него, — у тебя же вроде есть знакомые в местных наркологических клиниках?

— Нда. Парочка есть, может, — произношу я потерянно.

Дьявол, я никогда не связывался с замужними женщинами. Мне было не сильно приятно знать, что, возможно, вчера вечером ее пялил муж, а сегодня эта дамочка стонет подо мной.

Но эту нимфу и женщиной-то сложно назвать. Скромниц я вообще терпеть не мог, но она сейчас сидит — глазки в пол, и тихо пьет чертов сок, а я в голове прокручиваю, как раздеваю ее и мы трахаемся. Просто какое-то помутнение в голове. Если я сейчас встану, то все увидят мой стояк.

— Василий, не поможешь мне? — интересуется отец у этого алкаша. — Дай, пожалуйста, вон тот салат попробовать.

— Да не вопрос, — хрюкает свинья Василий, передавая салатницу.

— Спасибо. Хорошо, когда среди врачей есть полезные знакомства, — продолжает отец нейтральную беседу. — У меня вот где-то телефончик хорошего кардиолога валяется. Хорошо, что еще не понадобился, но всякое в жизни случается. Главное — контакт есть, а там не знаешь, когда пригодится.

Хряк Василий морщит лоб, будто мой отец втолковывает ему сейчас сложную теорему, и шестеренки в пропитом мозге вынуждены вращаться чуть быстрее, чем со скоростью улитки.

— Че? Да? Ну ваще вы правы, — выдавливает он наконец. — В натуре связи нужны. У меня есть мобилка одного кента, который смотрящим в тюряге был. Хер знает, когда пригодится, — он хрюкает и запускает с чавканьем ложку в салат.

Чем дольше я его слушаю, тем ярче загорается внутри осознание: этот хрен с горы станет зятем моего отца в скором времени. И, зная папину мягкотелость, хряк рано или поздно сядет вместе со своей невинной нимфочкой-женой ему на шею, заделает пару отпрысков, а потом начнется нытье о том, что им негде жить и не на что детишек кормить. И отец, кажется, ни хрена не допирает, на что он подписывается. Я просто вижу, что на этом взрослом и вроде бы умном мужике в очередной раз дебильные розовые очки. Для него сейчас эта… Светлана? Или как там мою потенциальную мачеху зовут?... она для него — центр мироздания. Он впряжется в очередные проблемы своего Центра Мироздания и начнет их решать.

Черт. Его срочно нужно вытащить из этого дерьма.

— Крис, подай, пожалуйста, вон ту нарезку, — вырывает меня из раздумий отец, и я, опомнившись, беру и протягиваю ему блюдо. — А в какой клинике твои знакомые работают?

— Пал Георгич, вы че, зашиться хотите? — весело хрюкает Василий, наливая себе очередной бокал до краев. — Вроде ж не бухаете?

— Да, нет, Василий, — улыбается грустно отец. — Хотя, знаешь, последнее время я зачастил. Говорят, что когда похмелье начинает мучить после возлияний — значит, уже пора бы и наведаться к специалисту.

Я со звоном роняю вилку на тарелку, шокировано глядя на отца. Чего?! Зачастил?

Он подмигивает мне незаметно, и меня отпускает — ясно, пытается затащить этот отброс общества на лечение окольными путями. Хотя, кажется, я ему не раз говорил, что когда у человека нет желания выбраться из этого ада — помощь специалиста бесполезна.

— У меня похмелье… — растерянно бормочет хряк, глядя на бокал.

— Давай-ка Крис даст на номер своего знакомого и мы вместе сходим на прием? — предлагает отец, ухватившись за эту соломинку потенциального согласия хряка. Тот морщится, пожимая плечами.

— Ну я не знаю, Пал Георгич…

— Ой, сходите! — внезапно подает голос пассия моего отца, радостно всплескивая руками. — И давайте уж тему закроем, ребята. Хоть о чем-то более приятном поговорим…

Только нимфа продолжает молчать. Я на периферии зрения вижу, как она то краснеет, то бледнеет, постоянно прикладываясь к стакану с соком.

— Крис, дай телефончик доктора, — просит отец, и я растерянно ныряю рукой вниз, чтобы вытащить смартфон из кармана.

Только в этот момент происходит небольшая ошибочка. Кажется, я промахиваюсь, потому что под ладонью чувствую чье-то теплое бедро. Точнее, его внутреннюю часть. Я слышу тихое и испуганное «ой». В этот момент мать нимфы поднимает взгляд и обеспокоенно смотрит на нее.

— Оксан, все хорошо? Ты покраснела… давление?

Бля-а… поворачиваю голову и вижу, как нимфа превращается в изваяние с вытаращенными от шока глазами. А в голове загорается внезапно охренная идея, как одним выстрелом убить двух зайцев — избавиться от хряка и получить от этого удовольствие, а не головную боль.

— Н-нет, — раздается рядом сдавленное, пока моя ладонь движется к тому, что для МЕНЯ сегодня центр мироздания… в котором я хочу оказаться хоть сейчас. — В-все хорошо… салат вкусный…

— Какой салат? — удивленно улыбается мама. — Ты же еще ничего не попробовала.

— Она и так вширь пошла, — жуя, бурчит Васька и косится на меня исподлобья. — Диета не помешает.

Ну да, весить пятьдесят килограммов при росте в метр шестьдесят семь — это ужасно. Не женщина, а корова! Кажется, Кристиан разделяет мои мысли, потому что его пальцы начинают буквально мять мое бедро. И от этого у меня резко кружится голова.

Знаю, что следует убрать его руку, а еще лучше — возмутиться. А то веду себя, как шалава. Только тогда Васька меня дома поколотит. Решит, что я дала повод для распускания рук.

— Ну что за глупости? — разряжает обстановку Павел Георгиевич. — Какая Оксане диета? Худая, как тростинка. Светочка, подай ей вот эту нарезку. Сырок отменный, как ты и говорила, — улыбается он ей, и мама, краснея от смущения, кладет мне на тарелку несколько пластиков разной колбасы, сыра и овощей.

— Ох, Паш! — спохватывается мама. — А мы же наших деток так и не познакомили.