Нам с тобой нельзя (СИ) - Орлова Юлианна

До места назначения добираюсь в кратчайшие сроки, эта сука прямо в поселке Рашидова обосновалась, где меньше всего искать будут, да, умно, тут однозначно нечего сказать. Наши пешком расползаются по территории. Въезжаю в снесенные до меня ворота и оказываюсь на пустыре, где в отдалении стоит заброшенное строение бывшего завода, как мне кажется, хотя черт его знает.

Нервы накаливаются, я понимаю, что скорее всего это билет в один конец. Но рисковать Светой не хочу и не буду, да и варить свои кишки дальше бессмысленно.

—Оружие? — спрашивают меня у входа, на вид хлюпики. И это все?

—Нет.

Меня толкают в спину, предусмотрительно проверив перед этим на наличие оружия. Тюфяки. Я оказываюсь в огромном помещении, забитым людьми с оружием, прямо по центру Евстахов, явно довольный собой и своим превосходством в данной ситуации.

Вся реальность сужается до одного человека, мой взгляд моментально выхватывает Свету, привязанную к стулу. Избитую, изможденную и бледную, как сама смерть.

—Я пришел, вот он я. Девочку отпусти,— каких сил мне стоит выдавить из себя эти слова, и просто не кинуться на смертника, чтобы собственноручно удушить, не передать словами.

Даже дышать не могу, каждый вздох как прокат по битому стеклу оголенными ступнями. Ее боль диссонирует в пространстве и ударяется о меня с немыслимой силой, ломая кости изнутри. Она смотрит на меня и одновременно сквозь, словно не понимает и не осознает реальность, болезненную и до боли противную.

Евстахов кидает мне в ответ что-то. Бестолковая вещь говорить с тупым отморозком, так что меня оттаскивает в размышления.

Вся жизнь пролетает перед глазами, мне хочется укрыть свою девочку от всякой беды, но вышло наоборот, я толкнул ее с высоты и со всей дурной силы, что была во мне. Даже взгляда хватает для того, чтобы понять, что тут на самом деле происходило. Если...если они коснулись ее, я просто сожгу их живьем.

Всех. Но сначала...Взгляд падает на Евстахова. Он свистит, что все это из-за жены и нерожденного ребенка, нет. Все это явно из-за того, что он мелкое чмо, не способное в сущности ни на что, кроме как отбирать успех других, а в своих неудачах обвинять кого угодно, кроме самого себя.

Я убью его. В этот самый момент я это понимаю так четко и ясно, что все остальное стирается в белое пятно. Мы говорим, вернее я пытаюсь ответить, но сквозь пелену ярости и отчаяния вижу только свою Свету, согнувшуюся в три погибели. Прихожу в себя лишь тогда, когда оружие наставляется на меня.

Это не страшно, твоя реальность теперь заканчивается в тонком дуле пистолета, ведущего в бесконечность.

Я знаю, что не умру сейчас. Слишком сильна жажда мести.

Хлопок выстрела самый противный звук для меня, потому что я не люблю отнимать жизни, не испытываю радости, но нахожу в этом необходимость, несмотря на то, каким дерьмом являюсь. И если меня спросят, что самое гадкое я слышал в жизни, то без колебаний отвечу, что это оглушительный звук выстрела, отдающийся эхом в глубине твоей черной души, и предсмертный стон, выхлопом струящийся в твою серую реальность.

—Суки, вы че, вы че творите?! — на переферии сознания слышится противный писклявый голос, в нем я узнаю сынка Самойлова, того самого, который активно участвовал во всем, а потом начинаю понимать происходящее.

Ну что, дружок? Все пошло не по плану...

Охрана Евстахова просто застрелила его, когда мне грозила смерть. В следующий миг пространство заполняется топотом и гулом разных голосов, но я срываюсь и бегу к Свете. Что здесь, блядь, происходит?

—Вы пожалеете! Вы очень горько пожалеете, суки! — мелкий гаденыш продолжает брыкаться, но никто не слышит мольб. А те, кто минуту назад были на стороне врагов, берут сученыша на мушку. Я не догоняю, и все это я выхватываю мимолетно. На краю сознания.

Шаг. Бег. Одержимый и обрывающий мои нервы в клочья. Света словно пушинка укладывается в мои ладони, совсем ничего не весит, это сейчас блеклая тень той девушки, что была до всего этого кошмара.

 И только почувствовав в руках свою девочку, наконец-то выдыхаю. Утробно и надсадно, но с каплей облегчения. Пальцами ощупываю каждый сантиметр и касаюсь губами горячего и потного лба, собирая бисеринки влаги, смешанной с пылью и гарью.

Она не реагирует на мои оклики.

—Света! — стеклянные глаза, подернутые пеленой, смотрят сквозь меня.

Я слышу крики Арслана, все уже давным-давно здесь, один я нахожусь в коматозном состоянии и со Светой на руках пробираюсь к выходу, на ходу цепляя взглядом Мора. Приехал.

Рашидов с трудом подбегает к нам, хватает голову Светы двумя руками и неразборчиво шепчет что-то, проверяя пульс уже окровавленными руками, а затем смотрит на меня и кивает. Красные пальцы на белой коже. Иссиня белой.

Давление прекращает сдавливать голову, меня затапливает изнутри горячим напором крови. В глазах Арслана слишком много всего, но я без слов понимаю, что дальше здесь будет происходить. Среди чужих я видел новичков, которым когда-то Рашидов дал шанс не залететь в тюрьму и выйти на путь исправления. Так вот молодняк он пытался вытянуть из зависимостей разного рода, тех вытягивал, в ком разглядел потенциал…

Увы. Просто некоторым нельзя давать вторых шансов. Им и одного будет много.

Я бесконечно подгоняю всех вокруг, понимая, что Света слишком слабая, и я, черт возьми, ни черта понять не могу, как с этим справляться в данный момент.

—Почему так долго? — кидаю в салоне авто.

—Мой братец оказался тем еще гаденышом, пришлось повозиться, — скалится в зеркало заднего вида Мор, пока я второй раз в жизни молюсь, чтобы на этот раз такому засранцу, как я, повезло чуть больше, чем обычно.

Горячая кожа Светы сжирает воздух из моих легких, потому что дышу я однозначно только этой девушкой.

Забери меня вместо нее, если падет выбор не в нашу пользу.

Я ставлю на кон все, что есть, но ее не трогай.

—Он пойдет по жести, наплюет на принципы, — хрипит Мор.

—Да кому нужны эти принципы?

—Я задавал ему точно такой же вопрос в тот самый момент, когда он вытащил меня с того света и просил не мстить. Но Темный сказал, что без принципов не выжить.

Не знаю ничего об этой ситуации, как и о том, где и при каких обстоятельствах состоялось знакомство этих двоих.

Сильнее прижимаю к себе Свету, вожу взглядом по синей коже, потрескавшимся губам, синякам и ссадинам. Я сломаю виновной в этом суке каждую кость.

Только в приемном отделении, когда я с трудом отлепляю онемевшие пальцы от Светы и вручаю ее в руки врачей, выхватывая взглядом Асклепа, в чью клинику мы и приехали, мне удается прикрыть опухшие веки и упасть на пластиковый стул прямо напротив тех дверей, куда увезли мою девочку минуту назад.

Если ад существует, то он однозначно здесь сейчас, в больнице, прямо вокруг меня, пока я сижу в ожидании вестей.

СВЕТА

В том, что ты падаешь вниз, однозначно есть свои преимущества. Когда поднимаешься, начинаешь ценить то, где ты был изначально. Вообще все познается в сравнении. Это я поняла за какие-то пару дней в неволе, которые для меня растянулись на целую жизнь, способную перевернуть реальность с ног на голову. Возможно, что прошло намного больше времени, а я просто потерялась.

Сейчас же в тягучем забытьи я стою на коленях и прошу спасти и сохранить всех близких и родных, вокруг темнота, а тусклый свет лампадки освещает мне длинный путь, по которому я не иду, но всматриваюсь так детально, будто бы пытаюсь разглядеть истину. Пальцы окоченели, но я снова и снова проговариваю молитвы, о существовании которых и не знала. Все приходит в мою голову произвольно.

Никогда я столько не взывала к Богам, как сейчас, это похоже на отчаянную попытку вымолить и свои, и чужие грехи, но я впервые молюсь за кого-то так отчаянно, как за него.

Отпусти ему все его грехи, Господи.