Я тебя у него заберу (СИ) - Савицкая Элла

Взгляд Давида недобро блестит.

— Мариам! Ты должна отпустить! Ты же знаешь, что все равно выйдешь замуж, так зачем заниматься самоуничтожением! Демьян того не стоит!

Я вырываю руку и отворачиваюсь, не найдя поддержки даже у брата. Это так тяжело, когда весь мир ополчается против тебя. Бороться со всеми непосильный труд.

— Демьян стоит даже большего. Как и Оля! А мы с тобой просто слабые трусы.

— Нет, Мариам. У нас есть семья и долг!

— Замолчи! Слышать не могу уже про этот долг! Ты счастлив со своим долгом? — понимаю, что повышаю голос, поэтому стараюсь звучать тише. — Я задала один вопрос — когда это пройдет? Ты даже на него не можешь мне ответить. Поддержать. Дать надежду. Чтобы я знала, что скоро станет легче.

Встаю со стула, чувствуя, как эмоции берут верх. Они словно все разом взвились, вырываясь из закрытого помещения, и рвутся сквозь кожу наружу.

Но проходя мимо Давида, резко торможу, потому что брат внезапно встает и до боли сжимает мои плечи. Охаю и вскидываю глаза.

— Хочешь ответ? Когда пройдет? — Давид тяжело дышит и еле слышно ценит сквозь зубы: — Год? Три? Пять? Десять? Я не знаю, когда это пройдет! Я, мать твою, уже три года задаю себе этот же вопрос! Но я НЕ. ЗНАЮ!

Сильно ударив ладонью по столу, Давид разворачивается и выходит из кухни. Я смотрю вслед удаляющейся фигуре брата и оседаю обратно на стул…

Больше к этой теме я не возвращалась. В те мгновения, когда брат обнажил передо мной свои эмоции, я очень остро почувствовала всю его боль, безнадежность и чувство вины. Не мне судить его. Не мне жалеть. Хотя на самом деле сердце теперь за его семью болит еще сильнее.

Спустя несколько дней вернулся Нарек, и сегодня мы ждали в гости его с родителями.

Мой отец тоже приехал. Это была наша первая встреча после того, как он узнал обо мне и Демьяне. Папа сухо поздоровался и больше ничего не говоря отправился в комнату. Я зажмурилась, проглатывая такое отношение к себе. Обычно он горячо приветствует меня и заключает в крепкие объятия, чтобы сказать как соскучился. В родных глазах плещется неподдельная радость от встречи, а не это холодное безразличие. От скупого приветствия в горле запершило. Для него я теперь предательница, хоть и не совершила ничего противозаконного.

Мама с ба крутились на кухне, готовя ужин для гостей, а меня отправили готовиться к встрече с “ будущим женихом”, как теперь называли Нарека в семье.

Одежду особо не выбирала. Надела платье, что висело ближе остальных в шкафу, для проформы мазнула тушью по ресницам и уже собиралась спускаться вниз, когда зазвонил телефон.

Оля.

Подруга знала мой новый номер. Я позвонила ей через день после того, как приехала, потому что мне нужно было тогда хотя бы с кем-то поговорить. Она же звонила мне впервые, так как я попросила дать мне время.

Провожу пальцем по экрану, зажимая зеленый кружочек.

— Да, Оль?

— Мариам, привет, не отвлекаю?

Как все же иногда бывает нужно услышать голос близкого человека. Всего секунда, а мне кажется, что подруга рядом.

— Нет. Как ты?

— Нормально. Сама как? Немного легче?

— Я бы не сказала, — вздыхаю, — случилось что-то?

— В принципе, нет. Но подумала, что тебе надо знать. В общем, сегодня видела Демьяна, — сердце против воли начинает биться быстрее при одном лишь упоминании о любимом, — он не связывался с тобой?

— Нет, — говорю тихо, стараясь дышать ровно, — а что?

— Говорит, оставляет здесь компанию на управляющего, а сам собирается в Штаты.

Не замечаю, как утыкаюсь взглядом в небольшую щель в деревянном полу. Чувство потери черной дырой расходится под ногами. Демьян уезжает?

— Не сказал почему? Мне казалось, у его компании дела шли прекрасно, — выдавливаю из себя.

— Я тоже удивилась. Но он сказал, что его здесь больше ничего не держит, — Оля замолкает, а через секунду добавляет: — Мари, я думаю, он только из-за тебя сюда и возвращался.

Сглатываю тугой ком, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Родной мой. С самого начала Демьян точно знал чего хотел. На какой шаг пошел ради меня.

— Спасибо, Оль.

Убираю от уха телефон и скидываю вызов. Странно, но только сейчас я вдруг поняла, что больше никогда не увижу его. Меня утешала мысль, что через пару месяцев мы снова будем дышать одним воздухом. Пусть порознь, но все равно будем находиться в одном городе, ходить одними улицами, и возможно когда-нибудь я увижу его, а теперь… Эта призрачная тонкая нить оборвется, и мы больше никогда не ступим на одну землю.

Демьян будет за тысячи километров строить новую жизнь, в которой не будет меня. Не будет нас.

Это осознание оказалось самым болезненным из всех за последние дни. Сгибаюсь напополам, сдерживая рвущийся наружу всхлип. Режущая боль в грудной клетке стала невыносимой.

Сделав несколько глубоких вдохов, выпрямляюсь. Снизу давно доносятся голоса, знаменуя о приходе гостей. На автомате спускаюсь по ступеням. Мысли словно испарились. В голове пустота. Не знаю, как это называется. Я бы назвала это состояние похоронить заживо. Меня больше нет, хоть я и дышу.

Давид тоже приехал. Он целует меня в щеку первый.

В гостиной накрыли стол, воздух наполнен дружескими беседами, приподнятым настроением и улыбками.

— Привет, Мариам, — Нарек отходит от родных и тепло мне улыбается.

— Здравствуй.

Поинтересоваться, как прошла поездка, я не в силах. Под непонимающим мужским взглядом прохожу на свое место, по пути здороваясь с его родителями.

Мое состояние если и замечают, то тактично игнорируют. Только мама иногда делает знаки глазами, намекая быть приветливее. Но пересилить я себя не могу. Даже не пытаюсь. Не сегодня.

— Как твой ресторан, Тигран? — интересуется дядя Вардан после выпитой рюмки коньяка. — Слышал от друга хвалебный отзыв и даже гордость испытал, что породнюсь с тобой.

Папа дарит ему непритворную улыбку.

— Да, дела пошли ввысь. Начинаю расплачиваться с долгами. Как показала практика, нам нужен был этот перерыв, чтобы стать еще лучше.

Мне хочется сказать, что в этом по большей степени заслуга Демьяна, но конечно я этого не делаю. Только ловлю на себе понимающий взгляд брата.

— Ну молодец. В следующий раз, когда будем в столице, заглянем к тебе.

— Буду рад вам.

— Можем и помолвку там устроить. Мариам, ты когда собиралась в Москву?

— Вообще перед началом учебного года, — отвечаю прокашлявшись.

— Ты все еще планируешь доучиваться?

Вопрос отца Нарека застает меня врасплох. Поворачиваюсь к нему лицом и встречаю недоумение.

— Да. А почему я не должна доучиться?

За столом воцаряется молчание.

— Мы беседовали с родителями, — привлекает мое внимание теперь уже сам Нарек, — и подумали, раз мы поженимся, то тебе не нужно будет возвращаться в университет. Останешься здесь. Моя фирма тоже в городе. Не будем же мы с тобой жить в разных местах.

Хмурюсь, опуская взгляд в идеально белую скатерть. Новость кажется сокрушительной.

— Я не думала о том, как мы будем жить, — произношу вслух, — мне еще осталось два года. Я не могу бросить обучение.

— Мариам, девочка, — тетя Кристина привлекает к себе внимание учтивым тоном, — не беспокойся. Нарек прав. Негоже семейной паре жить порознь. У него прекрасная должность, вы ни в чем не будете нуждаться. Можешь не переживать. Спокойно займешься обустройством быта.

— Но я собиралась еще работать, — все еще не веря в то, что мы обсуждаем подобную тему, пытаюсь объяснить свою позицию.

— Мариам, давай посмотрим правде в глаза, — снова подключается дядя Вардан, — работать юристом девушке — занятие не из лучших. Это сколько нервов, опасных знакомств с людьми, от которых нужно держаться подальше. Защищать не всегда придется невиновных. Ты ведь понимаешь?

— Я не хочу, чтобы рядом с моей женой все время находились опасные личности. Поэтому думаю, мы все же пересмотрим твой возврат к учебе, — довольно уверенно ставит точку Нарек, а потом увидев, вероятно, неприкрытый протест на моем лице, снисходительно добавляет, — Ну, или переведешься сюда, если так хочется доучиться.