Цена моей одержимости (СИ) - Шевченко Юлия

— Ты поверил этой суке?! — папа голос повышает, явно замечая меня в некой прострации. — Катя конечно способна на…всякие вещи, но только не на убийство.

— Тогда где она? Где?! — вскрикиваю, со всей дури врезаясь кулаком в стекло.

Не чувствую боли, не ощущаю осколков в руке. Даже на кровь внимания не обращаю. Насрать. Это ничто по сравнению с тем, что испытывала Алиса в последние сутки… или сейчас испытает, когда жизнь уходит из нее, как песок из пальцев. А я здесь торчу. Стою на одном месте и не могу ничего сделать. Лишь жду, когда люди отца нападут на ее след. Сам себя медленно убиваю от ожидания хороших или плохих вещей. Загибаюсь, ощущая себя никчемным бездарем, не способным…

— Слушаю, — отец с кем-то говорит по телефону. — Это точно она? — замираю, готовясь пуститься к ней, вырвать из лап смерти или лечь рядом с ней и… — Алису нашли около автострады. Нам нужно…

Не слышу его. Несусь к машине. Сажусь за руль и как сумасшедший гонщик резко даю по газам. Сердце бьется с неимоверной силой. Адреналин в крови подскакивает до максимальной отметки.

В висках пульсирует невыносимая боль. Горло жжет. Жажда мучает. Сжимаю пальцами руль. Костяшки белеют. Раненная рука начинает саднить. Осколки въедаются в кожу. А я еду еще быстрее. Не останавливаясь. Не теряя драгоценные минуты.

— Алиса! — выскакиваю из машины чуть ли не на полном ходу.

Это она. Лежит на холодной грязной земле. Не шевелится. Одежда разорвана. Босая. Лохматая. Падаю рядом с ней на колени. Из глаз слезы текут, руки дрожат. Мир медленно кружится. Темнота уже наступает.

Нащупываю пульс. Слабый. Она жива. Дышит еле-еле.

Сзади звуки скорой помощи. Чьи-то голоса. Все как в тумане. Двигаюсь как робот. Не осознавая, где я нахожусь. Кто-то помогает подняться. Толкает к машине.

Шум в ушах. Глаза щиплет. Внутренности скручиваются в тугой узел. Минуты тянутся. Время как будто вообще остановилось. Просто все вокруг замерло, сосредоточившись в этой белой машине с красным крестом.

— Быстро в реанимацию! — орет кто-то, толкая каталку дальше по коридору. — У нее сильнее кровотечение. Нужно проверить…

Мотаю головой, избавляясь от транса. Оглядываюсь. Мы уже в больнице. В комнате ожидания. Отец по телефону раздает какие-то указания. Мама Алисы плачет на плече у своего мужа. Не понимаю, как все тут так быстро оказались? Кто им сообщил?

Взгляд на часы. Сколько прошло времени? Час? Два? Пять? А может уже сутки? На ногах еле стою. Голова раскалывается. Желудок предательски рычит. Залпом выпиваю стаканчик кофе, потом еще один и еще. Чуть в себя прихожу. Медсестра предлагает обработать рану. Чисто на автомате позволяю ей к себе прикоснуться.

— Придется в повязке походить несколько дней, — взгляд расфокусирован. Мне на себя пофиг. Главное Алиса. — Обрабатывать мазью после…

— Вы родственники Алисы Задорожной?

В комнату заходит врач, снимая белую маску. Подрываюсь с места, всех расталкивая. Пытаюсь по лицу прочесть его реакцию. Молчит. Медлит. Сукин сын.

— Как моя дочь? — Марина Петровна тихо всхлипывает.

— Состояние стабильное. Но пока еще очень тяжелое, — прокашливается, глядя на меня. Кровотечение удалось остановить и… кто знает какой у нее срок?

— Что? — удивленно спрашиваю, слыша, как мама Алисы охает за моей спиной. — Какой еще срок, док?

— Алиса беременна.

Тимур

— Я… не знаю, — новость о ее беременности еще никак не может сформироваться моем мозгу.

Ребенок. Я стану отцом. Алиса, моя милая девочка, ждет чудо. Наше чудо.

— Доктор, — голос ее матери дрожит. — вы должны знать, что прошлая ее беременность закончилась смертью малышки, — сердце кровью обливается, стоит ей обо всем вспомнить.

Алиса. Одна. В чужой стране. На операционном столе. Испытывает адские муки. А я… я упиваюсь в хлам. Трахаю баб. Живу как подонок, даже не собираясь ее разыскивать.

— Мы проведем все необходимые анализы. А пока, — грустно вздыхает. — остается только ждать.

Слышу хлопок двери. Как выстрел из пистолета. Смертельный.

— Если с моей дочерью что-то случится, я обрушу небо на твою сраную голову, Воронцов.

Марина Петровна машет перед моим лицом кулаком, наровясь в любой момент врезать мне по лицу. Слезы текут из ее глаз, а я даже не в силах утешить маму своей любимой девушки. Она не подпустит к себе близко. Да и к Алисе возможно тоже.

Места себе не нахожу. Мечусь по комнате как загнанный зверь. Я тут один на один с ее родителями. Отец вышел поговорить с кем-то по телефону. Должно быть следит за новостями из полиции.

— Марина, тебе нужно успокоиться, — Михаил Алексеевич крепко прижимает жену к себе и гладит по голове. — С Алисой все будет хорошо. Она сильная девочка. Со всем справится.

— А если она не выдержит? Если не перенесет эту беременность? — сглатываю застрявший в горле ком. — Ты же помнишь, что с ней было 5 лет назад. Как я вытаскивала ее из скорлупы, как к жизни возвращала. И кто был тому причиной, — взгляд, полный ненависти, обжигает. — Алиса любила, а ей безжалостно сердце…

— Марина Петровна, все не так, как…

— Заткнись! — перебивает. — Заткнись, мерзавец! — подбегает, тычет пальцем в грудь, мысленно уничтожая. В ад бросая, хотя я и так там. — Ты наигрался с ней, наобещал светлого будущего, а потом бросил. Выкинул как старый башмак. Пошел трахать баб вместо того, чтобы рядом с беременной девушкой быть. Чтобы поддерживать ее в самую трудную минуту.

— Я не знал, что Алиса беременна, — внутри все сжимается. — Тогда бы… тогда… — хочется волосы рвать на голове от безысходности и отчаяния.

— С ней бы ничего не произошло, не появись ты вновь в ее жизни. Моя девочка сейчас страдает там, — показывает пальцем на реанимацию. — И все по твоей вине. Опять! — ее трясет, шатает. Михаил помогает ей сесть, передает стакан воды и укоризненно качает головой. — Как только она поправится, мы увезем ее, — делает большой глоток. — Я не позволю тебе даже близко к ней подойти. Ты приносишь несчастья.

— Алиса беременна моим ребенком, — воодушевляюсь, видя гнев в глазах ее матери. — Я не отпущу их!

— Что же ты раньше так не говорил? — саркастически смеется, запрокинув голову. — Почему тогда посмеялся над ее словами про ваших будущих детей?

Что? Не понимаю, о чем это она?

Думаю, Тимур. Вспоминай.

Твою же мать!

Наш последний разговор. Будущее. Дети. Мой беззлобный смех, что рано еще нам становится родителями. Ведь в жизни не добились ничего. Я только-только бизнес начал развивать, а она в университете училась. Мы были…

Идиот! Скотина! Кретин!

Своими же собственными руками все испортил. Оттолкнул ее, боль причинил.

Моя вина. Тогда. Сейчас. Все я. Несчастья приношу любимой девушке, так и не пришедшей в себя.

— Аааааа! — ору на всю комнату, схватившись за голову.

Сердце на части разрывается. Душа выворачивается. Все рушится. Весь мир превращается в осколки. В руины.

Как же хочется вернуть все обратно. Исправить свои ошибки. Не дать Алисе уйти, остановить ее. Перевернуть землю, но найти. Вернуть к себе.

Сейчас мы бы были родителями маленькой девочки. А может еще и сына. Стали бы семьей. Как мечтали, как планировали в будущем. Но…

— Сынок, — отец заходит в комнату ожидания. Его ободряющий хлопок по спине вселяет хоть мизерную, но все же надежду.

— Надо было держать своего сынка подальше от нашей дочери, — грозный, воинственный голос Михаила режет по барабанным перепонкам.

Мужчина обнимает плачущую жену, но взглядом пытается нас с отцом уничтожить. Да только никто кроме меня не виноват… в том, что ее отец разорился, и Алиса стала выплачивать его долг. В том, что я недооценил бывшую любовницу, посмевшую…

— И как бы я помешал двум влюбленным, Миш? — папа резко выпрямляется, как будто на ковре перед генералом стоит. — Мы же не в шекспировской повести, мой друг.