Половой рынок и половые отношения - Матюшинский Александр Иванович

— Милая, не желаешь ли поступить на должность? — ласково начинает барыня, — ты девушка скромная, я давно такую искала. Ты у меня будешь за родную дочь, я тебе всякое удовольствие предоставлю, ни в чем стеснения не потерпишь, уж останешься довольна! Никакой работы тебе не будет, как только при мне находиться будешь, в роде родной дочери. А жалованье какое хочешь положу.

Как ни дико такое предложение, однако оно не наводит девушку ни на какие сомнения. Ведь ей еще дорогой говорили, что именно так и будет, так что предложение «богатой барыни» является прямым продолжением тех чудодейственных рассказов, какими заслушивалась девушка на пароходе. Она видит, что мечты, навеянные этими рассказами, сбываются, — и принимает предложение барыни. Дальше все так и идет, как говорила барыня. Девушку приводят в «богатый дом» и помещают в хорошенькой комнатке с кокетливым убранством.

— Так, как будто в рай я попала, — рассказывала мне одна несчастная. — Комнатка-игрушечка, вся в кружевах да атласом убрана, ковры, кровать с кисейными занавесками. И во сне я этого никогда не видала.

А на другой день в этом доме над нею произвели возмутительное насилие. Рассказ этой девушки у меня записан был тогда же во всех подробностях, так как, по моему мнению, он представляет большую ценность для судебного персонала, которому приходится определять признаки изнасилования. Дело в том, что среди юристов-криминалистов существует небезосновательное убеждение, что изнасилование женщины для одного мужчины фактически невозможно, если женщина не приведена в бессознательное состояние тем или иным способом, или же если она не пошла навстречу желаниям мужчины. Далее установлено, как говорят эти криминалисты, что для изнасилования недостаточно одного пособника, а нужно не менее двух. Все это, пожалуй, верно, если считать изнасилованием только сам момент растления. Больше того, если женщина не приведена в болезненное или бессознательное состояние, и если она находится только вдвоем с мужчиной, то можно наверно сказать, что она отдалась сама, после известной, более или менее долгой борьбы, но отдалась и даже со страстью. И тем не менее, я настаиваю на том, что указанные выше криминалисты ошибаются; один мужчина без всяких пособников может изнасиловать женщину или девушку, если она достигла полной зрелости. Дело в том, что борьба этого рода мужчины с женщиной в конце концов приводит женщину, а в особенности девушку, в такое состояние, как будто ей дали какое-либо сильнодействующее возбудительное. Я назвал бы это состояние половым аффектом, так как девушка при этом совершенно не владеет собой и отдается, в сущности, бессознательно. Вот как рассказывает об этом та девушка, о которой я говорил выше:

— На другой день по приезде у хозяйки были гости, все молодые люди. Я была тут же с ними, они были такие ласковые, все расспрашивали меня про мою родину, про родных. Пили кофе, один молодой человек влил мне в чашку рюмку ликеру… Тогда я не знала, что это такое, после уже узнала, что это ликер… Я выпила, он стал упрашивать, чтобы я еще выпила, но мне показалось невкусно с ликером, и я отказалась. За ужином меня упросили выпить два стакана какого-то красного вина, у меня в голове немного затуманилось, и я больше не стала пить, как меня ни упрашивали. После ужина хозяйка сказала, чтобы я шла спать. Я ушла, сейчас же разделась и легла. Тут он и пришел, — и раздетый. Я так и ахнула, а он прямо ко мне. Это был тот самый, который упросил меня выпить кофе с ликером. За ужином он мне нравился: такой любезный, а тут у меня такая злоба поднялась, что я, как только он подошел, со всего размаха ударила его по лицу. А он обнял меня и прижал к себе. Я его бью, за волосы дергаю, кусаю в плечо, а он все обнимает меня да целует и весь горячий такой, как огонь, так и пышет от него… Потом я не знаю, что со мной случилось, как будто этот жар из него в меня вошел, я тоже стала горячая вся, так и палит от меня. Кусаю его, отбиваюсь, царапаюсь, а самой как будто приятно стало и жалко его. И уж не знаю, как это случилось, только кусала, кусала я его да и поцеловала. А потом обняла и прижала к себе.

Поцеловала и даже обняла, а потом и отдалась, и даже со страстью. Этого, при известном взгляде на факт, пожалуй, достаточно, чтобы считать молодого человека «по суду» оправданным, — но разве этот взгляд можно считать правильным? Разве тут не было насилия? Правда, насилие совершалось не в тот момент, который обыкновенно берется для установления факта преступления, но оно было, — минутой раньше, но было… И от этого преступление нисколько не умаляется, так как потерпевшая путем насильственной и продолжительной близости с мужчиной была приведена в состояние полового аффекта, когда перестала владеть собой, чем и воспользовался насильник. Господам криминалистам на этот способ изнасилования следовало бы давно обратить внимание. Он весьма распространен. На этот счет не может быть никакого сомнения. Заинтересованный этим случаем, я в течение истекших с тех пор 5 лет произвел более 100 опросов, пользуясь различными случаями. И везде, в Москве, в Батуме, в Омске, в Саратове, в Самаре, в Киеве, в Петербурге, опрошенные женщины одинаково заявляли, что продолжительная борьба с мужчиной, в особенности если и тот и другая раздеты и соприкасаются почти голым телом, — приводит женщину в состояние полового возбуждения, которое почти невозможно преодолеть.

Насильник, как видите, оказывается уже не один. Женщине приходится преодолевать еще и собственное, вызванное насилием возбуждение.

А между тем, применяющие это насилие остаются безнаказанными, так как следственная власть в таких случаях обыкновенно становится на сторону обвиняемого, и дело идет на прекращение. И это понятно. С одной стороны, существует убеждение, что один мужчина не может изнасиловать, — а с другой, какая-нибудь деревенская девушка именно говорит, что такой-то человек из общества, будучи с ней вдвоем, изнасиловал ее. У следователя весьма естественно является вопрос:

— Как это случилось?

— Сначала кусалась, царапалась, а потом…

— Так значит, ты сама согласилась?

— Нет, я кусалась, царапалась, а он все обнимал…

— Но потом ты сама?

— Да…

Таков получается сухой следственный материал, и таким образом он в огромном большинстве и должен быть, так как простая деревенская девушка, — а это случается в огромном большинстве именно с простыми деревенскими обитательницами, — такая девушка не только не в состоянии передать следователю всех тонкостей своего психического перелома во время насилия, но и сама-то не понимает: что с ней случилось, как она от злобы перешла к страстному увлечению?

Следственный материал, данный самой потерпевшей, дополняется еще обвиняемым.

— Как это случилось?

— Ужинали, потом пили ликер, — презрительно говорит обвиняемый, — ну, и потом пошли в ее комнату.

— Чем же вы объясняете ее жалобу?

— Шантаж, конечно, что же больше?

В конце концов, у обвиняемого все выходит и логично, и согласно с укоренившимся взглядом на насилие. Он был один с девушкой, следовательно, физически не мог изнасиловать. Она пила с ним ликер и сама же сознается, что поцеловала и обняла… Где же тут насилие? Ясное дело, шантаж. И дело идет на прекращение.

Может быть привлечена к ответственности хозяйка «за сводничество», но это неопасно, так как наказание тут пустячное, всего до ста рублей штрафа. А так как ответить приходится из сотни за одну, то наказание это совершенно теряет свое значение. Закон, очень строго охраняющий целомудрие женщин, оказывается на практике бессильным, почти мертвым. Насилие совершается почти каждый день, а кару несет едва ли в год один. Все это чрезвычайно благоприятствует ремеслу сводни, все это дает возможность действовать смело, почти открыто, на широкую ногу. Дом сводни и ее ремесло известны всем любителям, она устраивает аукцион или лотерею на целомудрие, она продает девушку открыто, в шумной компании, за шампанским, со смехом и издевательством над наивностью девушки. Она в безопасности, так как служит богатым, сильным людям, во всех отношениях правоспособным, могущим постоять за себя, а их обвинительницами могут явиться только наивные девушки. Какое же может быть сомнение, на чьей стороне останется победа? Как бы в подтверждение этого мнения, в последнее время в некоторых городах появилась новинка: семейные вечера.