Подари мне себя (СИ) - Франц Анастасия

Поставила будильник, чтобы не проспать. Я закрыла глаза, зарывшись носом в плед, и моментально погрузилась в царство Морфея.

Соня

Смена была очень тяжёлой, выматывающей: много пациентов с лёгкими и средней тяжести увечьями.

Но ближе к обеду привезли мужчину в тяжёлом состоянии, которого сбила машина на большой скорости. Водитель скрылся с места происшествия, но у аварии были свидетели, они и спасли жизнь пострадавшего, хотя сам он был в ужасном состоянии.

Мужчину доставили с множеством переломов, трещин, ушибов и сотрясением мозга. По дороге в клинику ему укололи обезболивающее, но оно, к сожалению, не очень-то помогало ему — пострадавшему было больно. Он был в сознании и поскуливал, превозмогая боль, зажмуривая глаза.

Даже мне, повидавшей на этой работе немало травм различной степени тяжести, стало плохо от увиденного пострадавший был в тяжелейшем состоянии. Требовалась срочная операция и слаженная работа всего персонала.

И я, собрав все силы, которых у меня оставались лишь крохи, погрузилась в работу.

Операция была тяжёлой и сложной, она длилась не один час. Ноги гудели, желудок скрючивало, но я старалась отогнать все свои эмоции. Засунуть их куда подальше, глубоко в себя. Потому что в первую очередь главное — состояние пациента, его жизнь, которую мы должны, обязаны спасти во что бы то ни стало.

Да, мы не Боги, но наша задача, цель в жизни — спасти. Даже если шансы почти нулевые. Биться до последней секунды. Верить, что мы сможем сделать всё, чтобы спасти человеческую жизнь.

Я была сосредоточена и выполняла каждое поручение завотделением. Чётко. Быстро. Подавая нужные инструменты. Чтобы не потерять ни одной секунды времени. Потому что быстро ускользающее время может стать злейшим врагов в борьбе за жизнь.

Только когда услышали от завотделением, что всё получилось, и жизни пациента ничего не угрожает, я смогла выдохнуть.

Уже позже, выходя из операционной, я смогла полностью расслабиться. На часах было почти восемь часов. Моя смена закончилась. А через несколько часов Новый год. К слову, о празднике: я решила просто-напросто наконец-то выспаться. Потому как утром придётся вновь вставать рано — в девять утра начнётся новая смена, которая, думаю, будет совсем не легче, чем сегодняшняя.

Всё-таки первое января. Все празднуют, гуляют, а по такой погоде может всякое случиться. Да и не только. Лучше, конечно, если бы все люди сидели дома, и не было бы аварий на дорогах. Но этому никогда не бывать.

— Ярославская! — неожиданно окликнул меня голос, отчего я вздрогнула и напряглась.

Интересно, что нужно Шестинскому в этот раз? Операция прошла успешно, мужчину спасли, и никаких косяков не было. Или он оставит меня и на ночное дежурство? Но тогда это самый обыкновенный садизм, и я не уверена, что на этот раз я смогу остановиться, как это было вчера утром, и не высказать всё то, что я думаю о нём.

Потому что мне всё это осточертело. Я хочу нормальный график, как у всех в отделении. Но, видимо, мне придётся ещё долго терпеть всё это. Потому что увольняться отсюда я не собираюсь.

Повернулась к начальнику лицом. Посмотрела прямо в его глаза, давая понять, что я его совершенно не боюсь.

— Да, Герман Витальевич, я вас слушаю, — спокойно ответила, не выдавая своего раздражения.

— Ты сегодня хорошо поработала, Соня. Поэтому на сегодня можешь быть свободна. Тем более до окончания твоей смены осталось всего полчаса.

В изумлении подняла брови вверх. К чему такая любезность с его стороны?

— Спасибо, конечно, Герман Витальевич, но я доработаю свою смену. Тем более, как вы сказали — осталось всего полчаса. А теперь извините, но мне нужно сходить в душ.

— Да, конечно.

Я развернулась к нему спиной и зашагала в сторону выхода, подальше от зава, как вновь его голос догнал меня в спину.

— С наступающим Новым годом, Ярославская!

— И вас, Герман Витальевич, — ответила, не оборачиваясь.

Через полчаса, когда моя смена закончилась без каких-либо новых происшествий, я спокойно переоделась и вышла из здания. На часах было начало девятого, что с одной стороны хорошо,

потому что всё же успею ещё на маршрутку, которые сегодня ходят по сокращённому графику. Но с другой стороны, на улице уже давно стемнело, и мороз кусал кожу, пробирая всё моё тело до озноба.

Я уже почти добралась до остановки, кутаясь в своё пальто и грея руки в карманах, как услышала, что мой телефон зазвонил.

На дисплее высветилось имя подруги, которая пару дней не звонила — словно притаилась в засаде. И вот пожалуйста, она звонит мне прямо перед Новым годом. Отчего у меня появилось нехорошее предчувствие.

Брать трубку, конечно, не хотелось, но Светка настырная до безобразия. Она так просто не отстанет.

— Да, цветик-семицветик. С чем пожаловала? Только не говори, что ты ногу подвернула или ещё чего.

— Вот, а тебе бы только, чтобы с подругой что-то случилось. Не любишь ты меня, — притворно грустный голос зазвенел из динамика мобильника.

Держать телефон рукой без перчатки было очень неудобно и до безобразия холодно, отчего я ругалась себе под нос. Мороз был зверски кусачим.

— Не говори глупости. Я очень сильно тебя люблю. Так что случилось? Только говори быстрее — на улице мороз, а то у меня рука закоченеет.

— Хорошо. Через несколько часов Новый год, — от этой фразы я напряглась сильнее, уже точно зная, что это не просто так. — Так вот, мы вместе с Маринкой и ребятами приглашаем тебя отпраздновать к ней домой. Тем более мы так и не встретились на новоселье, а это двойной повод наконец-таки увидеться и всем вместе посидеть. Мы все безумно по тебе соскучились.

— Свет, — тяжело вздохнула, потёрла пальцами лоб. — Я не могу. Как бы мне ни хотелось, и как бы я по вам ни соскучилась, но я действительно не могу. Шестинский опять поставил мне два дежурства подряд. Я только иду домой с двадцатичетырёхчасового дежурства. Я еле на ногах держусь. И мне дико хочется спать, — друзей не хотелось обижать, но я действительно не могла. — А утром вновь ехать на дежурство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Этот козёл так от тебя и не отстал? — зашипела подруга грозно в трубку, а вдалеке услышала поддержку ребят — видимо, разговор стоит на громкой связи.

— Нет, Свет. И когда он отстанет — неизвестно.

— Когда ему набьют морду? Ну или ты уйдёшь с этой чокнутой работы? Так нельзя, Сонь, — в последних её словах я отчётливо слышала волнение и грусть за меня, и мне было приятно, но всё же не стоило.

— Светик, всё хорошо. У него просто пострадало его завышенное ЧСВ, вот он и отыгрывается теперь на мне. Но я не брошу работу. Ты же знаешь, как я её люблю.

— Знаю, но давай всё же ты приедешь? Хотя бы на несколько часов. А потом уедешь на такси спать. Мы так давно все вместе не собирались.

И в этом Светлитская абсолютно права. Не виделись мы примерно месяц, а может, и больше. С этой работой я совершенно забегалось. Времени нет не только на то, чтобы им позвонить и встретиться, а даже набрать родным, которые переживают не меньше друзей.

— Хорошо. Я приеду, но ненадолго. А потом уеду. Говори адрес, но сначала мне нужно домой заскочить и переодеться, а потом вызову такси и к вам. Думаю, успею.

Вот только ни черта я не успевала. Время буквально поджимало, и на часах было почти двенадцать ночи. Друзья уже оборвали мне телефон, но сделать я ничего не могла.

В центре была жуткая пробка, которая всё никак не рассасывалась. А на часах почти полночь. И все должны быть дома, а не в центре города, когда мне до нужного места оставалось всего несколько кварталов.

Лишь за несколько минут до полуночи такси остановилось возле нужного мне дома и подъезда. Быстро расплатившись, я вылетела из машины и побежала в сторону двери, которую уже открыл какой-то мужчина — от того, что он был ко мне спиной, я его не разглядела.