Омский горячий твой (СИ) - Дюран Хельга

Отец, как чуял, чем все это обернется. Хорошо, что он настоял тогда на снятии моих побоев.

– На, почитай, балбес,  – бросил передо мной отец копию уголовного дела. – Сядь и придумай сам, как выкручиваться будешь.

Я? Серьезно? Да я в универ для галочки хожу, чтобы папа мне денег давал, а мама подружкам рассказывала, какой сынуля молодец. Я троешник. Я еле сессию сдал. У меня два «хвоста» еще висят до сих пор.

Да разве можно выкрутиться?  Я же человеку, чуть ногу не отрубил. Но отец был неприклонен.

– Давай, давай! – подбодрил меня отец. – Я уже все придумал. Твою версию хочу послушать. В интернете поищи! Я за него плачу, не только, чтобы ты порнуху смотрел!  – Я беру из его рук документ, и скисаю окончательно. Может папа сам разберется, раз он все уже придумал? – Ты же как-то два курса отучился, сын? Неужели совсем ничего в башке не отложилось? Я, между прочим, деньги плачу не маленькие. Докажи, что не зря! 

Это было первое уголовное дело, которым я занялся, как юрист. И первое дело, которое я выиграл. С помощью отца, конечно же, но все равно было здорово.

Мы доказали, что Олег был инициатором мордобоя. Мечи настоящие тоже появились по его желанию. А названия роликов, которые приобщили к делу, говорили о том, что я и есть пострадавшая сторона.

Нам обоим могли бы "впаять" еще и хулиганство, но обошлось.

Полмиллиона, которые он потребовал с меня, мы высудили у него. Он отдавал потом еще несколько лет, но я стряс все до копеечки. Тогда я понял, что юристом быть, не так уж и плохо, даже, наверное, хорошо.

Кристина на суд не пришла, хотя ее вызывали в качестве свидетеля. Причиной было ее плохое самочувствие. Девчонка была беременна. Я не мог знать, правда это или нет, но я был уверен, что не от меня. Я всегда предохранялся. Наверное, от Олега. Наверное? После я узнал, что моя первая любовь позволяла себя «подвозить» до дома, не только мне, а еще много кому.

Тем больнее мне было и обиднее.

Я искренне желал им с Олегом всех бед и несчастий на земле! Чтобы они сдохли в нищете, чтобы он пиздил ее каждый день и тоже ей изменял! Да много еще чего...

Да ладно, чё вы? Все своим бывшим такого желают. Да еще и не такого!

Сто раз я представлял, как мы встретимся через много лет. Я, естественно, в «Ролексах» и на крутой машине, весь такой  умопомрачительный. А она старая, толстая, с тремя детьми от разных мужиков. И тут она понимает, кого потеряла, а я на нее даже и не посмотрю.

Простил ее только уже войне, когда узнал, что Олег бросил ее с ребенком. За это он бился со мной? За это мы чуть друг друга не поубивали? За это он поллимона мне выплатил? Чтобы потом вот так?

На войне я вообще всех за все простил. Всех, кроме него.

Из универа меня вышибли тоже из-за всей этой истории. Меня затрахали насмешки таких же мажоров, как и я. Почему-то смешно было только им.

Я разбил одному ебало, потом второму. Поскольку выдающимся студентом я был только по «долгам» с прошлой сессии, причем по двум предметам, меня  отчислили сразу. Даже отцовские связи не помогли.

Я был даже рад. Мне хотелось уехать и забыть свои несчастья.

Уехать получилось. Забыть – нет.

Шрам на лице каждый божий день напоминал мне о моей несчастной любви.

После того, как я уже отвоевал, еще в поезде, я отпустил бороду, так что теперь кроме меня и еще половины Омска никто не мог догадаться о том, что случилось в прошлом.

К тому времени, как я восстановился в универе, все забыли эту историю. А может быть, теперь боялись сказать мне лишнего, даже в спину.

Я стал настоящим мужиком, так что мог призвать к ответу любого. 

И не только в Омске.

Сейчас вокруг меня так мало настоящего. Куда ни плюнь – алчность и фальшь. Все и все покупаются и продаются. Все кого-то строят из себя. Мне скучно. Нестерпимо скучно. Иногда хочется блевать, глядя на бездушных богатеньких ублюдков, но потом я вспоминаю, что сам такой, и меня отпускает.

То, от чего я уехал из Омска, догнало меня на запоздалом поезде уже тут в Москве, спустя годы. Но лучше так, чем я работал бы грузчиком.

Если бы моим отцом был кто-то другой не исключено, что я бы уже где-нибудь мотал срок, возможно не первый.

Теперь у меня есть водитель-телохранитель. Мой двухэтажный дом в элитном районе тоже охраняется, поэтому я берусь за самые лютые дела. За которые башку могут на раз оторвать, но это хотя бы вносит в мою жизнь разнообразие. Для меня это просто развлечение. Прибыльное развлечение.

Остальной мелочевкой  занимаются мои сотрудники. Юристы стоят в очереди, чтобы попасть в мою фирму. У Малиновского Г.Н. престижно работать. Я хорошо им плачу. Мне хватает денег, более чем, поэтому я не стремлюсь заграбастать полмира чужими руками. Может, стоит открыть филиал?

Я больше не ношу костюмов. Мне плевать на дресс-код. Могу себе позволить. Я не хожу в суд в трениках, но и пиджаки не моя тема. Мне гораздо уютнее в джинсах и футболках. Рубашки по особым случаям.

Мой мощный торс производит впечатление в суде, особенно на недотраханных дамочек. На мужиков я давлю взглядом и интелектом, невзначай поигрывая мышцами. Грех прятать свое могучее тело под скучным пиджаком.

Я исправно занимаюсь спортом.  Иногда жму штангу, иногда молочу грушу. Сегодня бился с телохранителем.  Он навалял мне легко и непринужденно. Обидно с одной стороны получать от своего персонала по морде, с другой стороны, хорошо, что он в форме.

Огромный шкаф с кулачищами, что кувалды, не очень отличался интеллектом, зато был готов работать на меня 24/7. Вопросов не задавал, не пил, не курил, был всегда начеку. Даже имя его ему подходило –  Валера.

Мы познакомились случайно. Подрались в клубе, не поделив девчонку. Он дал мне пизды, а я предложил ему работу

Сегодня он хорошенько меня отхреначил. Я грустно потирал свою ушибленную Валерой челюсть, когда мы въезжали на автомойку. Я откинул козырек машины и придирчиво осмотрел свой ебальник. Через мою густую бороду ушиба не было видно, но будет обидно, если в суд придется идти с подбитым лицом. Не солидно.

– Глеб, да нет там ничего, – сказал мне Валера, увидев, чем я занимаюсь. – Ну, прости, я не нарочно. – А сам самодовольно ухмылялся. Нравилось ему меня пиздить. Ну, ничего, в следующий раз я его уделаю. – Забери стволы, – тихо сказал он мне.

Я открыл бардачок, вынул оттуда два пистолета – неотъемлемую часть моей жизни.  «Макарова» – мой, «ТТ»  предпочитал Валера. Я  сунул их за пояс, прикрыв курткой. В прошлый раз на мойке  у меня из машины спиздили пачку денег. Концов не нашли. Пришлось сменить автомойку. Сам виноват. Нефиг голодных  людишек искушать.

Через лобовое стекло я увидел миловидную стройную девчонку в рабочем комбинезоне. Она подошла к машине и остановилась у водительской двери, ожидая, когда мы выйдем из машины.

Симпатичная, даже без косметики. Длинные каштановые волосы собраны в косу. Цвет натуральный. Я чуть наклонил голову, чтобы лучше ее рассмотреть, когда наши глаза встретились. Даже отсюда я разглядел цвет ее огромных глазищ. Синие, просто, блядь, синючие. Таких не бывает, наверное, девчонка носит линзы.

Валера суетился, убирая все лишнее из салона.

– Проверь ее, – коротко распорядился я. – Положи пятерку.

Так мы проверяли мойщиков – бросали в салоне деньги, где попало, если возвращали, обслуживались дальше, если нет, искали другую. Я не любил крыс, а постоянно переживать за вещи, а тем более стволы я не хотел.

– Блядь, Глеб, – протестовал Валера. – Тебе деньги девать некуда? Пятеру тебе точно никто не вернет.

– Давай забьемся? Если вернет, подаришь ей, а если скрысит, я тебе две верну.

– Другой базар!

Валера уже с радостью вынул пятитысячную купюру и незаметно бросил между сиденьями. Я удовлетворено кивнул и лениво вылез из машины, разминая мышцы. Все тело болело, будто его отбили молотком. Не знаю, что хуже он или кулаки Валеры.