Чужая жена (СИ) - Реброва Мила

Я хотела ответить, что в три годика ребенку в самый раз и следует сидеть у взрослых на коленях. Но я прекрасно понимала, что он имел в виду именно мои колени. Господин Мансур никогда и не скрывал своего недовольства моей привязанностью к девочке, и, если бы не его уважение к моей покойной свекрови, он бы ни за что не позволил мне проводить время с Асей.

— Неть! — С серьезным видом отказалась Пироженка, когда он позвал ее к себе за стол. — Шах покорми!

Сжатые губы Господина Мансура ясно давали мне понять, насколько он недоволен сложившейся ситуацией. С трудом удержавшись от смеха, я протянула руку, молча попросив передать тарелку с супом, в которую он уже накрошил хлеб, как любила Пироженка. Мужчина, как и я сама, знал, что если он сейчас начнет настаивать на своем, то его дочь не только не поест, но еще и закатит знатную истерику с криком и слезами. Упрямство своего отца она унаследовала в двойном размере.

— Посмотрю на тебя, когда ее не будет, и ты прибежишь ко мне, — проскрежетал мужчина сквозь зубы, буравя ребенка почти обиженным взглядом и, наконец, передавая мне тарелку.

Спрятав улыбку, когда Пироженка даже бровью не повела на такое заявление, я начала аккуратно кормить ее, чувствуя, как господин Мансур наблюдает за нами. Он сидел за своим столом, но я понимала, что занят он вовсе не работой.

Можно подумать, я не знаю, как накормить ребенка, и мне нужен соглядатай. До чего же он все-таки странный человек!

Звонок телефона отвлек его, позволив мне ненадолго расслабиться и продолжить наслаждаться обществом Пироженки.

— Какая хорошая девочка! Все съела, вырастешь большой и умной. Главное — не такой вредной, как твой папочка, — последнее я добавила почти шепотом, однако, неизвестно каким образом, мои слова все-таки долетели до слуха Зазнайки.

— Может, с кем-то просто невозможно общаться по-другому?

И когда он успел подойти так близко?

— Если ты наигралась, может, вернешь мне мою дочь? Она все-таки не игрушка.

Опять этот сухой холодный тон.

— Да что я Вам такого сделала? Почему Вы все время ворчите и не довольны мной? — Взвилась я, забыв о том, что Пироженка все еще находилась у меня на руках.

Каким-то непостижимым образом она, испугавшись моей вспышки негодования, ухватилась за мой шелковый платок, и он вместе с шапочкой соскользнул с моей головы!

Волосы рассыпались, видимо, заколка расстегнулась. Я была так поражена произошедшим, что совершенно забыла о присутствии мужчины, перед которым теперь находилась непокрытой. Пироженка, довольная произведенным эффектом, рассмеялась, размахивая моим платком как трофеем. Отвлекшись на ребенка, я забыла о том, как выгляжу, а когда опомнилась, то могла лишь широко раскрытыми от удивления глазами наблюдать, как мужчина не только не отвернулся от меня, как того требовали приличия — о, он даже не думал отводить взгляд! — а, наоборот, словно завороженный, рассматривал меня, будто видел впервые. Даже не моргал и не реагировал на визги Пироженки. Он просто смотрел на меня так, что я опять почувствовала то чертово волнение, от которого безрезультатно пыталась избавиться несколько часов подряд! Ну что за проклятье? Мало мне одного взгляда господина Мансура, так еще и снова вернулось это невероятное чувство! И что мне прикажете делать?

Вспомнив, наконец, что голова у меня на плечах все же присутствует, пусть и довольно бедовая, я быстро пересадила Пироженку на диван, забрала у нее свой платок и повернулась спиной к продолжающему, как ни в чем не бывало, пялиться на меня Зазнайке!

Мысленно проклиная себя на чем свет стоит, начала собирать волосы, чувствуя, как тяжелый взгляд прожигает мой затылок. Отчаянно решала, как выйти из такого щекотливого положения, не понимая странной реакции господина Мансура. Каким бы ворчуном и грубияном он ни был, но хорошими манерами, особенно когда дело касалось чести, все-таки обладал. Почему же он просто не отвернулся и все еще продолжал смотреть на меня? Знает ведь, что не имеет права видеть меня без платка!

В моей голове промелькнуло несколько подходящих вариантов, но я никак не могла остановиться на одном из них. Возмутиться и пристыдить его или же просто проигнорировать все, что произошло?

От волнения мои руки не слушались, и повязывание платка заняло больше времени, чем обычно. Решив возмутиться, потому что мне уже надоело молча сносить все его выпады в свой адрес, я развернулась и вдруг поняла, что осталась в кабинете совершенно одна! Господин Зазнайка молча удалился, прихватив с собой мою Пироженку и даже не подумав извиниться за свою бестактность…

В субботу я решила, что все же сделаю рекламный ролик, и он будет успешным — таким образом, я собиралась утереть нос господину Зазнайке!

Ходит тут, видите ли, возомнив себя хозяином! Раздает приказы всем кому не лень, слушая лишь самого себя! С утра опять наорал на меня без причины!

Так что, твердо решив — рекламе быть, я взяла с собой штатив и всю остальную аппаратуру, разработав хитроумный план: остаться в магазине на ночь и, после его закрытия, снять весь материал!

Магазин закрывался в семь, и не могло быть и речи, чтобы уйти после съемок блога домой. Мне нужно было переждать хотя бы до девяти, так как господин Мансур мог еще и вернуться за чем-то. Возникало ощущение, что этот человек вообще не живет своей жизнью, посвящая все свое время работе. Единственным исключением была Пироженка.

Даже странно, что, будучи таким букой в повседневности, рядом с дочкой он становился ручным котиком, излучая нежность и терпение. Если бы не этот факт, я бы уже просто возненавидела его.

Как назло, этим вечером господин Мансур не торопился домой, я начала нервничать и хотела уже бросить свою затею с блогом, но в семь ему позвонили и он все-таки ушел! Спасибо Пироженке за то, что требовала папу и заставила няню позвонить ему!

После закрытия на территории магазина оставался лишь один охранник, да и то не в самом салоне, а в своей будке около шлагбаума, — так что я могла не переживать о том, что мне помешают.

Чтобы подстраховаться — подождала в кабинете до десяти, и, убедившись, что рядом никого нет, приступила к работе.

В опустевшем магазине было очень удобно снимать обзор, и, я была уверена, — моим зрителям такой формат понравится даже больше! Я была так взволнованна после съемок последнего блока в отделе мебели для кухни, что не заметила, как пролетело время. Посмотрев на телефон, с удивлением обнаружила, что уже четыре утра! Собрав аппаратуру в сумку, решила немного подремать в кабинете, а потом, проснувшись до прихода господина Мансура, переодеться в запасную одежду, заранее принесенную с собой, чтобы наш уважаемый управляющий ничего не заподозрил. Направившись в сторону выхода из салона, внезапно поняла, что перегородка между отделами закрыта наглухо, хотя раньше она никогда не закрывалась. Подергав ее снизу вверх, осознала, что оказалась запертой в отделе! Паника медленно, но неотвратимо поднималась внутри меня. Сам факт того, что я оказалась в замкнутом пространстве, заставил меня начать задыхаться. С каждой минутой накатывали ненавистные воспоминания о том, как в детстве я несколько часов просидела в запертом шкафу, лишенная возможности выбраться, — это было одним из наказаний за непослушание. И самым ярким! Хуже, чем побои, которым я неоднократно подвергалась со стороны отца, когда он был пьян и искал жертву, на которой мог выместить свое неудовлетворение сложившейся жизнью.

Слезы сами потекли из глаз, и я буквально свалилась перед закрытой перегородкой, понимая, что не выберусь отсюда самостоятельно. Из моей груди вырывался какой-то хрип и, не в силах спокойно дышать, я осознала, как перед моими глазами все мутнеет. Последнее, что запомнила, было то, как я сворачиваюсь калачиком прямо на грязном полу в ужасе, что это мой последний вздох…