Малакай и я (ЛП) - МакЭвой Дж. Дж.

— Никогда не видела ничего подобного, — выдыхала доктор Ниси. Она, как и остальные в палате, были эмоционально истощены, и я ничего им не говорил. Взяв губку и чашку теплой воды, я стал бережно протирать лоб Эстер. Они тихо удалились один за другим.

— Любимая... — Я приложил руку к ее щеке и нагнулся над ней. Так много хотелось сказать, но на губах у меня постоянно были лишь слова «пожалуйста, вернись».

Я был в растерянности. Меньше, чем врачи, которые просканировали и проверили каждый сантиметр ее тела, но она все равно не приходила в себя. Теперь я больше, чем когда-либо был уверен, что они не смогут ничем помочь, и я не мог рассказать им, что она потерялась в воспоминаниях наших прошлых жизней. Я знал это, не уверен, откуда, но что-то подсказывало мне, что она застряла в собственных воспоминаниях. Проживая и умирая снова и снова. Я не знал, как вернуть ее. Как ее разбудить. Я знал, что она не могла здесь оставаться. Оставалось не так много времени до того, как врачи начнут воспринимать ее как подопытного кролика.

Может, ей надо было заново прожить девятьсот девяносто девять жизней перед этой? Но зачем? Такого раньше не было и почему только ей? Что это за пытка?

— Давно ты мучаешь мою крошку?

Я обернулся на голос, который не ожидал и не хотел когда-либо снова слышать. И все же она снова заговорила:

— Эстер, милая? Это мамочка.

Ее каблуки застучали по полу, когда она подошла к кровати. Она нагнулась, чтобы дотронуться до Эстер, но я схватил женщину за запястье.

— Не трогай ее, — сказал я сквозь зубы.

— Как ты смеешь! Отпусти! — закричала она, пытаясь убрать руку, из-за чего зазвенели все ее браслеты. Я сделал, как она хотела, и отпустил ее. Поставив губку и чашу на столик, я поднялся.

— Я скажу только раз: вон, Диана!

— Вы, должно быть, ошибаетесь, мистер Лорд, — произнес лысый белый мужчина с дымчатого цвета усами, одетый в костюм-тройку. Он встал рядом с Дианой, которая, ухмыляясь, скрестила руки под меховым жакетом, а мужчина продолжил:

— Не знаю, что здесь за деревенская больница, но сюда должны пускать только членов семьи. Вы член семьи, мистер Лорд? Потому что Диана — мать Эстер.

— Серьезно? И когда она решила ею стать? А была она ею, когда бросила свою дочь еще младенцем на лютом морозе? Или когда пыталась убить ее, едва Эстер начала ходить, или ограбить ее, когда Эстер уже выросла!

— ТЫ НИЧЕГО ОБО МНЕ НЕ ЗНАЕШЬ!

— КАК И ТЫ О НЕЙ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! — я мог только кричать на нее.

— Ничего из этого не важно! — Этот придурок сжал ей руку, стоя за ее спиной. — Прямо сейчас Эстер нужно быть рядом со своей семьей...

— Я ЕЕ СЕМЬЯ.

— Формально нет. Только если вы женаты, а мы не знаем...

— Простите! — Гневно шагнула в палату доктор Ниси. — Что бы здесь ни происходило, разбирайтесь не перед пациентом! Все на выход, живо!

Она посмотрела и на меня. Прикусив щеку изнутри, я вышел из палаты и вслед за ними пошел в общий зал. Доктор Ниси закрыла за собой дверь и посмотрела прямо на Диану.

— А вы кто?

— Диана Ноэль. Мать Эстер, вы звонили мне...

— Семнадцать дней назад, — оборвала ее доктор Ниси.

— И вчера, — добавил змей позади нее. — Вы спрашивали о ее родственниках и прошлом. Мисс Ноэль не знала, что ее дочь в таком тяжелом состоянии.

— Да, — добавил я, внимательно разглядывая его. — В таком тяжелом, что привела с собой адвоката?

Не знал, что змеи могу улыбаться, но это он и сделал, кивая.

— Я старый друг и да, адвокат, и я здесь поддерживаю друга в тяжелое время...

— Хрень. — Я покачал головой и взглянул на женщину, которая теперь называла себя матерью Эстер. — Это из-за денег, да? Вы пришли посмотреть, не умирает ли она, но не потому, что переживаете, не потому, что хоть когда-то переживали, а из-за денег!

— Моя дочь борется за свою жизнь! А тебе даже не хватило ума отправить ее в больницу получше, — бросила она мне, и впервые в жизни мне так сильно захотелось ударить женщину.

— Мисс Ноэль, я уверяю вас, мы очень надежная клиника...

— Я хочу забрать свою дочь в Нью-Йорк, где она будет не в просто надежной клинике, а в ЛУЧШЕЙ! — провизжала она со слезами на глазах.

Я похлопал ей, это лучшее, что я мог сделать руками.

— Вы и правда заслуживаете «Оскара», Диана!

— Мистер Лорд! — Доктор Ниси глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, а затем положила руку мне на плечо: — Я понимаю, что вы устали, что вы рядом каждую минуту с тех пор, как спасли ей жизнь, но, пожалуйста, сдерживайтесь.

Я посмотрел на нее, и в ее взгляде была просьба успокоиться.

— И мы благодарим вас, мистер Лорд, — сказал змей с той же фальшивой преданностью, как и Диана. — Но как родственник Эстер, Диана вправе выбрать лучшее медицинское обслуживание для своей дочери. Доктор, у Эстер есть улучшения?

— Ее состояние нестабильное, — через силу ответила она.

— Состояние, с которым, как сообщалось, вы не знаете, как обращаться.

— Вы спрашиваете, как друг семьи или как адвокат, мистер?..

— Кейн Пемброук, — ответил он. — И сейчас я спрашиваю, как друг. Как спрашивала мисс Ноэль, она хотела бы переправить дочь в Нью-Йорк...

— Если вы хоть на секунду подумали, — нараставшая во мне ярость едва давала говорить. Руки сжались в кулаки, когда я посмотрел на них обоих, — .что я позволю принимать решения от ее имени, позволю вам куда-нибудь ее увезти, то вы никогда не встречали человека, готового пойти на все.

Глядя на этих мерзких людишек передо мной, я сказал:

— Молюсь, чтобы, как адвокат, вы были лучше, чем как друг семьи, потому что я буду биться с вами, пока она не очнется и не разоблачит вас обоих.

Отвернувшись от них, я взялся за руку двери, когда он снова заговорил:

— Мы можем предоставить решение суда, мистер Лорд.

— Тогда вперед, мистер Пемброук.

Это сказал не я. Это были слова Майи Ямаучи, которая направлялась ко мне с корзинкой ежедневного обеда от ее матери.

— Но знайте, что, как адвокат, я лучше, чем друг семьи, и я опротестую его. Шума будет больше, чем в деле Терри Шайво²³.

Я больше не хотел ничего слышать. Она не была делом. И это не дело. Это просто Эстер. Я хотел только ее.

— Нужно, чтобы ты позволил ее перевезти. — Майя вошла за мной через несколько секунд и поставила корзину на столик у кровати. Затем она достала телефон и, пока говорила, стала фотографировать. — Позволь им перевезти ее в большую клинику, где она получит весь необходимый уход. Так они не смогут сказать, что ты не лишаешь ее лучшего ухода. И тогда мы можем оспорить, что ее мать не имеет права на судебное...

— Если они увезут ее, она умрет, — прошептал я, поворачиваясь к кровати и берясь за губку, которая оказалась холодной. Включая чайник, я подождал, пока вода вскипит.

— Что? — Майя медленно опустила камеру. — Что значит «она умрет»?

— Это значит, что как-то, каким-то образом эта женщина убьет ее. Вне зависимости от того, отвезу ли я Эстер к лучшим докторам мира, эта женщина, этот адвокат — они притворяются, что им есть дело, и при первой возможности убьют ее. Это не шутка, не преувеличение, это факт. Я не доверяю им! Эстер и я... Эстер и я держимся на волоске, Майя! — В груди болело, но я, не обращая внимания, взял чайник и налил в чашу воды. — Я сказал, что готов пойти на все, я не шучу. Я не дам втянуть себя в их план. Я не дам им ни одной возможности принимать решение за нее.

— Я не понимаю...

— Они хотят ее денег, Майя! И я дам им деньги!

Это все, что их заботило. Это истинная причина их приезда.

— Подкуп приведет только...

— Мне плевать! — отрезал я, глядя на Эстер, пока она спала. Невыносимо, что придется это сделать, но я не видел другого выхода. — Ее дедушка, Альфред, оставил мне по своему завещанию намного больше, чем я заслуживаю. Скажи ее матери, я отдам ей все, если она оставит Эстер в покое.

— Малакай!