Драконам слова не давали! (СИ) - Ночь Ева

Уже в такси делаю звонок.

— Егор? — называю любимого по имени.

— Что-то случилось, Ника? — слышу в его голосе тревогу: я редко зову его по имени, когда звоню. Больше дурачимся, играя в Луну и Луноход.

— Нет, ничего не случилось, — вру, пытаясь подавить вздох. — Просто устала и скоро буду дома. Хочу ванну с солью. Пожалуйста.

«Чтобы смыть с себя несовершённый грех», — издеваясь, хохочет кто-то гадкий внутри, но я ему отвешиваю пендель, чтобы заткнулся, и постепенно прихожу в себя.

Ничего не понимаю. Что за странная реакция?

Для девушки, которая регулярно занимается сексом с почти идеальным мужчиной, слишком пугающе выглядят дикие и непонятные страсти. Вот же — упали на голову. Или точнее, между ног. Ой, лучше не думать об этом. Кыш, кыш, дурные мысли!

Неожиданно орёт бравым маршем телефон. Я держу мобильник в растопыренной ладони, как ядовитого скорпиона. Сердце клокочет в горле. Глаза, наверное, навыкате. А я в ступоре: на экране высвечивается незнакомый номер.

Больше всего на свете мне хочется впечатать раскрытую ладонь в зеркальную поверхность. Так сильно, чтобы трещины пошли. Или осколки полетели, впиваясь в кожу. Почувствовать боль, чтобы очнуться.

Вместо этого я медленно отхожу в сторону и, заметив свет от монитора, направляюсь к невыключенному компьютеру. Вот в этой халатной безалаберности — суть творчески ранимых личностей. Зато есть возможность посмотреть, чем она там увлечённо занималась во внерабочее время.

Пролистываю страницы. Чувствую, как сводит челюсти от ярости. Ну, я им покажу завтра, кто в доме хозяин. И расскажу заодно о профессионализме, и кто за что деньги получает. Чтобы прочувствовали всю важность мига бытия.

В паху ноет так, что впору кусок льда в трусы засунуть. Может, тогда отпустит. Наверное, я и зол именно поэтому, а не из-за невыключенного компьютера, но зацикливаться и анализировать свои поступки я не собираюсь. Недолго думая, делаю звонок.

— Привет, Марго, — это не вежливое приветствие, а прямой вопрос.

— О, Дима-а-а! — обрадовано тянет страстная куколка, с которой практически всегда можно оттянуться.

— Я приеду? — всё же уточняю на всякий случай.

— Да без проблем, как обычно, — где-то там, в отдалении, звучит музыка, но, слава богу, не слышны чужие голоса. А это значит, Марго одна. Скучает. Сейчас я развею пеплом по ветру её тоску и одиночество.

Выключаю монитор и в дверях сталкиваюсь с уборщицей. Та заполошено вскрикивает и чуть не роняет увесистые пакеты.

— Драконов Дмитрий Иванович, — представляюсь, пока она не включила голосовую сирену и не переполошила охрану в здании. — Новый хозяин креативного агентства «Розовый Слон».

Последние слова проталкиваю с трудом, разве что зубами не скриплю. Только женщинам приходят на ум такие нелепые названия — не устану повторять избитую, но суровую истину.

Клавдия Петровна разве что реверансы мне не отвешивает. Оробела от неожиданности, но глазами по офису шныряет. Видимо, ищет сбежавшую революционерку.

— Ника ушла, — разрешаю я её сомнения, и выхожу вон. Наконец-то.

Быстрая езда — ещё один способ отвлечься, но сейчас у меня плохо получается переключить мысли. Я не собирался её касаться никакой частью тела. Просто хотел проучить. Припугнуть. Тот отросток, у которого есть голова, но нет мозгов, сделал по-своему. Инстинктивно. И ему понравилось то, что он получил в ответ. Ему, не мне.

Вечерний воздух врывается через открытое окно, дарит немного прохлады, запахи пыли поздней весны. Я вдруг понимаю: хочется дождя. Ливня. Чтобы встать под небесные струи, вымокнуть до нитки и протрезветь. Нет, я не пьян, но состояние похожее — слишком осколочно сейчас в голове, а я ненавижу, когда эмоции берут верх. Их место — подчиняться разуму и не высовываться, когда не просят.

По пути я заезжаю в супермаркет. Фрукты, сыр, вино, лёгкие закуски, сладости — ночь предстоит долгая. Немного подумав, покупаю розу — крупный бледно-розовый бутон с яркими краями на бесконечно длинной ножке. Рассматриваю его внимательно, трогая лепестки, и вдруг понимаю: он не для Марго. Скорее для девчонки со смешными рожками — больше подходит ей.

Разозлившись, дарю цветок ошалевшей продавщице — усталой женщине под сорок с лицом поздней осени — и выбираю тёмно-бордовый букет. Теперь порядок. Ничто не возмущает картину моего внутреннего видения. И больше никаких ненужных ассоциаций на сегодня. Достаточно.

Когда я звоню в знакомую дверь, кажется, что мне удаётся привести чувства в порядок. Не подчиняется только нижняя чакра, но как раз из-за неё я и приехал к Марго. Спустить пар.

Марго встречает меня во всеоружии. Живописно уложенные белокурые локоны. Грудь призывно вздымается из глубокого декольте. На ней какое-то мягко летящее платье с продуманными разрезами по бокам, что обнажают холёные ноги почти до трусиков. И чулки. О да, она знает, что мне нравится.

Я не атакую, хотя мне сейчас не до долгих прелюдий. Кто сидит в окопе и кидается в атаку, лишь хорошо изучив обстановку, в итоге оказывается в большем выигрыше, чем тот, кто поступает безрассудно. Нет ни единого дела, где нужно пороть горячку. Я таких, по крайней мере, не знаю. Секс ничем не отличается от сделок или деловых предложений.

— Ты представляешь? Светка Морозова решила-таки выйти замуж за этого надутого индюка с меховыми магазинами! — вежливо слушаю пустую трескотню Марго, пока она накачивается шампанским и водит перед моим носом своими прелестями.

Хорошо подкачанная фигура. Приятные изгибы и формы, которые она умеет преподносить. Ей за тридцать, и она счастливо сходила замуж дважды. За таких же надутых индюков, как и тот несчастный, на которого нацелилась её подруга Морозова.

Марго идеально чувствует градус накала и мягко затыкается, когда моя вежливая маска готова перейти в нетерпеливые движения. Она оставляет в покое бокал и кости Светки Морозовой и идеально вписывается между моих колен. Забрасывает руки мне за шею. Наклоняется, чтобы подставить губы для поцелуя, а грудь — под выгодный ракурс.

Она хорошо пахнет. Сладкими конфетами с кислинкой экзотических фруктов. Её аромат укутывает меня покрывалом, и я ценю остроту крохотных, почти незаметных нюансов.

Я трогаю её грудь, вожу пальцами по материи, чувствуя, как напрягаются соски, как приятная тяжесть заполняет ладони. Совсем некстати в мои ощущения врывается запах зноя другого разгорячённого тела. Грудки-мячики, к которым я так и не прикоснулся. Наверное, именно это стало катализатором — я сорвался.

Больше не церемонюсь и не оттягиваю. Подавляю сумасшедшим напором. Платье я сдираю с Марго, ещё не доходя до спальни. Сам раздеваюсь в считанные секунды.

Марго обычно любит долгие томительные прелюдии, но сегодня я не готов ей этого дать, и с удивлением на краю сознания отмечаю, что и она, кажется, совсем не против моей слетевшей с катушек резьбы.

Она извивается подо мной и стонет. Влажная, готовая, распалённая до предела всего лишь от поцелуев да жадных рук, что блуждали по её телу, пока мы в ускоренном темпе добирались до кровати.

Я погружаюсь в неё неистово, глубоко, яростно. Ещё не грубость, но уже не нежность. Я сжимаю её бёдра пальцами — крепко и с наслаждением. Наверное, до синяков, но абсолютно плевать сейчас на тактичность: я хочу именно так.

— О-о, а-а… — стонет Марго, приподнимая бёдра, вторя моим резким движениям, подхватывая сумасшедший темп.

Она кончает бурно — я чувствую её оргазмические спазмы, вижу перекошенный вожделением рот, запрокинутую голову, скользнувшую из-под ресниц слезу.

На несколько мгновений меняю ритм — покачиваю её мягко и медленно на волнах затихающего оргазма, чутко улавливая постепенно сходящую на «нет» дрожь её тела. Она мечтает расслабиться. Улыбается, облизывает пересохшие вспухшие губы, в глазах светится истома удовлетворённой женщины.

Но она ошиблась: я не готов дать ей передышку. Выхожу из неё и переворачиваю, как залежавшуюся вещь. Ставлю на колени. Она удивлена, но не сопротивляется. Я стираю ладонью лишнюю влагу — хочу, чтобы она была не такой мокрой — и вхожу в неё сзади. Это длится долго — резкие толчки, наступательный ритм. Я как будто в шахте вкалываю: тяжело, болезненно-остро и бесконечно.