Пламя и тьма (ЛП) - Фанетти Сьюзен

— Иисус, бл*дь, Христос, — пробурчал он сквозь зубы. — Посмотри-ка на себя.

Пилар стояла перед ним в маленьком голубом спортивном бюстгальтере, который был далеко не из отдела сексуального белья, но явно звездой отдела крошечных рубашек, сжав в руке смятую в комок футболку. Но это вряд ли имело значение, потому что всё внимание Коннора было сосредоточено на её животе. Иисус, бл*дь, Христос. У неё было столько же кубиков, сколько у него.

Нет — у неё больше. У него была масса и широкий размах, а она худощавая, и каждая гребаная мышца в её теле выглядела так, будто её очертили лазером по бронзовой коже.

Он сам никогда не видел ничего подобного там, где мог бы прикоснуться.

И именно это он сейчас и сделал, положив руку на чётко очерченную плоскость её живота.

— Ты участвуешь в соревнованиях?

Её пресс изогнулся, когда она захихикала.

— Нет, но тренируюсь.

— Да, бл*дь, это заметно, — он погладил пальцем по одному из её шести кубиков. Проклятье.

Но она удивила его, отбивая в сторону его руку, а затем снова ударив в грудь.

— Тебе не нужно использовать на мне свои трюки по соблазнению. Я просто ищу хороший потный трах.

Тема с ударами была не в новинку для него. Коннор был чертовски хорош для этой цыпочки, это точно. Но дикие, грубые привычки не для него, только не с цыпочками, которых он не знает. Обратная сторона может быть слишком херовой. Когда он хотел или когда ему нужна была грубость, он направлялся за клубной киской. Они находились рядом, знали «что почём» и не стали бы кричать, если бы на них остались синяки или следы укусов.

То, что она назвала его «трюками по соблазнению», касалось лишь случайных связей. Именно поэтому он любил молодых девушек. Ему нравилось немного поболтать, заполучить доверчивую цыпочку и предложить ей прокатиться на его собственном «ночном поезде», затем отвезти в клабхаус и немного расширить её горизонты. Он также хорошо знал, каких именно девочек можно заполучить только на ночь, кто не хочет больше одной ночи. Принцессы ищут прогулки на дикой стороне… или то, что они считают дикой стороной… а затем они хотят вернуться к машинам, которые им купил папочка, и поехать домой к своей безопасной маленькой пригородной жизни.

Время от времени можно было немного с ней погудеть, как будто она не закончила с ним. Но он пока не встретил ни одной милой молоденькой штучки, которая бы по-прежнему захотела с ним увидеться после того, как он проводил её через клабхаус утром в выходной, с неизбежным множеством валяющихся в нём отрубившихся голых тел. Не говоря уже о вони.

Эта девушка, хотя нет, эта женщина отдаленно не была похожа под типаж его обычных игр. Она неслабо насела на него, и все предупреждающие колокольчики в голове Коннора разошлись так, как будто настал долбаный апокалипсис. Одно дело встряхнуться прямо здесь возле стены. Но она просила его подраться с ней? Что это вообще значит?

На его сомнения, она выругалась и развернулась.

— На хер. Неважно.

Когда она разворачивалась, её волосы качнулись — эта фантастическая масса тёмных, свободных, диких волн, которые каскадом струились до середины её спины. Его руки испытывали зуд от желания закопаться в этой гриве, ухватится за них.

И тогда он сделал именно это. Потянулся и намотал на кулак её волосы, потянув назад, пока она не столкнулась с его грудью. Она была небольшой цыпочкой — не высокая, но и ни мелкая. Его рост составлял 186-188 см, и скажем, она достигала его подбородка или где-то так. Его тело сильно отреагировало на прикосновение, его и так уже полуэрегированный член болезненно набух. До того как он осознал, что делает, он прижался своими бёдрами к ней.

Она практически совсем не отреагировала на его проявление силы, но, когда он наклонился, чтобы опустить свои губы на её ухо, то увидел, что она улыбается.

— Я не стану колотить тебя, киса. Но я дам это так жёстко, как ты захочешь, — он укусил её в плечо… не достаточно сильно, чтобы оставить след, но достаточно, чтобы дать ей понять, что он имеет в виду. У неё были замысловатые тщательно проработанные татуировки на плечах, переходящие с одной стороны на другую, выполненные в оранжевых и красных тонах: какие-то цветы, которые выглядели так, как будто были объяты пламенем. — Это то, чего ты хочешь?

Потянувшись назад, она рукой обхватила его голову и вонзила ногти в затылок.

— Уж постарайся, — тихо произнесла она, её голос был похож больше на рык, чем на шёпот.

Иисус. Во что, чёрт возьми, он ввязался?

Это не имеет значения. Одной рукой он дёрнул вверх её бюстгальтер и обхватил пальцами тугой узелок соска, а другую запихнул в её джинсы. Она была бритая или эпилированная воском, или чем-то типа того, её кожа шелковистая, гладкая и такая, бл*дь, упругая. В его руках никогда прежде не было такого тела.

Её руки опустились вниз и легли на язычок молнии. Она дернула за него, расстёгивая, облегчив ему доступ, а затем потянулась за спину, чтобы обхватить его член через джинсы, сильно сжав. Он рыкнул, толкнул пальцы внутрь неё, а затем развернул их обоих и подтолкнул её в сторону упаковок с пивом.

Бутылки угрожающе затряслись, когда они в них врезались. Коннор не хотел устраивать здесь полный бардак так, чтобы Трой достал его задницу, поэтому оглянулся по сторонам. Найдя подходящее место, он сдёрнул с неё джинсы и трусики до колен и приподнял. Наконец-то, ему удалось удивить её. Она выдохнула и сжалась.

Он понёс её в сторону ряда морозильных камер и бросил на одну их них в самом конце. Она улыбнулась и начала поворачиваться к нему животом, скользящими движениями перемещая ноги, чтобы спустить их с края морозилки, но он обхватил её за обнаженное бедро и заставил развернуться обратно. Придерживая её одной рукой, чтобы она не вырвалась, он выудил презерватив из своего жилета, расстегнул джинсы и раскатал ублюдка.

Затем Коннор обернул руку вокруг её обеих ног, плотно удерживая их вместе. Вот так удерживая её на боку, он подтянул её задницу к самому краю верхней части морозильной камеры и толкнулся в глубины горячей нетерпеливой киски.

Её спина резко выгнулась дугой, когда он оказался глубоко в ней.

— О, чёрт побери! О, Боже, да! Ещё жёстче. Давай!

Он рассмеялся и покачал головой — она это что-то с чем-то.

— Окей, детка. Окей, — сжимая одной рукой её колени, а другой ухватив за плечо, он сильнее вошёл в неё, врезаясь без прелюдии, его бедра так сильно раскачивались, что морозилка затряслась, один бок морозилки отрывался от земли с его каждым погружающимся толчком.

Она поддерживала его, постоянно повторяя приказы сквозь сжатые зубы: «Е*ать, трахай, трахай, трахай», — и так много раз. Она начала толкаться своим тело к нему, встречая его толчки на полпути. Затем Пилар опустила руку между ног и яростно начала поглаживать клитор.

— Чёрт, да, — через стиснутые выдала она. — Давай, давай. Мне нужно больше.

Святой ад. Прежде чем Коннор смог понять, как дать ей больше, дверь в кладовку открылась, и он остановил движение бёдер, чтобы повернуться и посмотреть. Помощник бармена, просто какой-то юнец, стоял там, глядя на них, широко раззявив рот на прыщавом лице.

Пилар подскочила навстречу к Коннору.

— Бл*дь, не останавливайся!

Он не привык трахаться на людях, но вернул своё внимание к очень требовательной женщине на его члене.

Заикающийся юный голос пропищал:

— Я... мне... гм... нужны салфетки.

— Тогда, бл*дь, бери их! — прокричала Пилар немного затруднённым дыханием. — И убирайся, извращенец!

Никто никогда ещё не находил коробку салфеток быстрее.

Остановка не подавила ни энергичных требований Пилар, ни энтузиазма Коннора по поводу происходящего. Он почувствовал, как его яйца подтянулись, а она по-прежнему скандировала: «Больше, больше, ещё», — поэтому он перекинул её ноги через одно плечо и наклонился к ней, просунув руки под неё и хватаясь за её плечи. Когда она была плотно связана и крепко прижата к нему, он стал вбиваться в неё так сильно и быстро, как только физически мог.