Пламя и тьма (ЛП) - Фанетти Сьюзен

— Бл*, да! — закричала она. Она обхватила сиськи и резко выкрутила соски, а потом, хвала всем святым, кончила. Он почувствовал это по тому, как её тело сократилось вокруг него: мышцы вокруг члена, на груди, под его руками, — все мышцы напряглись и застыли как мрамор. Её лицо потемнело. Со всеми этими словечками и воплями, что она издавала, он ожидал фейерверка во время её большого финала, но она оставалась неподвижна и молчалива, так сильно сжавшись, как он никогда прежде не видел.

Когда она наконец-то расслабилась, одновременно с этим он перестал сдерживаться. Поддерживая тот же бешеный темп на ней, пока тот идеальный момент прекрасного бездумного экстаза не накрыл и его.

Чёрт, это было круто.

Когда он снова смог сфокусировать внимание, он посмотрел вниз на неё. Она была совершенно расслаблена и улыбалась. Её дикие волосы рассыпались вокруг головы, как ореол. У неё были удивительные глаза, настолько светло-коричневые — практически золотые с шоколадной каймой. Её ресницы были густыми, тёмными и длинными… настоящие или из-за макияжа, он не знал, но они обрамляли эти мигающие золотые огни и превращали её взгляд в едва ли настоящий. Если бы она лежала где угодно, но только не на металлической крышке морозильной камеры в кладовке бара с одеждой, сбившейся в кучу и закрученной вокруг неё — она могла бы выглядеть как мистическое существо.

Но они находились здесь, в реальном мире.

— Это то, чего ты хотела?

Она рассмеялась и потянулась, это красивое, грешное тело извилось, и его измученный член дёрнулся внутри неё от этого вида.

— Это определенно именно то, что надо.

Похлопывая её по крепкой маленькой заднице, он вытащил член и отпустил её ноги. Она села, а он снял презерватив.

Пока он связывал его, она произнесла:

— Ты не обрезанный.

— Хм? — он поднял взгляд, не уверенный в том, что она имела в виду. В ответ она кивнула на его необрезанный член. А, это. — Нет, это проблема?

— Нисколько. Это отличный член, — она усмехнулась и спрыгнула с морозилки, чтобы поднять свои джинсы. — Действительно классный. Я просто не много видела необрезанных членов у американцев твоего возраста.

У Коннора возникло так много вопросов из-за этого заявления, но назойливый гадкий комментарий, вылетевший от празднующей день рождения Барби, — «Дедуля» — огрел по его голове первым. Боже, сегодня у него настали трудные времена с цыпочками.

— Моего возраста?

— Нашего возраста. Тебе же где-то тридцать пять?

— Тридцать шесть. — Но сегодня возраст ощущался значительно старше, чем обычно.

Но она ткнула большим пальцем себе в грудь.

— Мне тридцать. Нашего возраста. Вся эта полемика по поводу обрезаний на самом деле активно поднялась в конце прошлого века, так что, в основном, необрезанные двадцатилетние.

Коннор был чертовски уверен, что обрезание никогда в его жизни не было темой для после-оргазменного разговора. Но с этой цыпочкой тема казалось совершенно приемлемой.

— Ты видела много членов двадцатилетних?

Она натянула футболку через голову.

— А ты видел много кисок двадцатилетних?

Он рассмеялся… по-настоящему, прям до колик в животе. Это было здорово. Ох, эта цыпочка, чуваки.

— Туше.

Она усмехнулась ему в ответ, эти золотые глаза засияли, руки, лежащие на бедрах, — и он просто стал действовать не раздумывая. Скользящим движением он обхватил её за шею, зарываясь в волосах, и наклонился, чтобы поцеловать её. Не секс-поцелуем. А просто поцелуем. Нежным. Когда он слегка протёрся языком по её губам, она немного откинулась назад.

— Зачем это ещё было?

Он обыденно пожал плечами.

— Просто захотелось и всё.

— Тебе не обязательно что-либо делать напоследок. Я закончила.

Он усмехнулся.

— Хорошо. Я тоже.

— Окей.

— Окей, — он кивнул в сторону двери. — Мы должны выбираться отсюда.

Она одарила его быстрым проницательным взглядом, даже немного подозрительным. А потом кивнула и направилась к двери. Он последовал за ней.

Оказавшись на танцполе, она коротко выругалась.

— Бл*дь.

Её столик был занят незнакомцами. Её бросили.

— Тебя кинули?

— Ага, — вздохнула она. — Как долго мы отсутствовали?

Коннор не носил часы, так что вытащил телефон, чтобы посмотреть время.

— Полчаса? — это было его лучшее предположение, и как только оно осело, он посмотрел на неё, приподняв брови.

Её глаза расширились.

— В самом деле? Слишком долго для быстрого перепиха.

— Ну, что я могу сказать? Всё дело в выносливости, детка.

Она откинула голову назад и рассмеялась тем грубым смехом, который он изначально уловил.

Её развивающиеся волосы опять привлекли его внимание, и он потянулся, чтобы закрутить локон вокруг пальца.

— Тебя куда-нибудь подвезти?

— Нет, я на тачке, — она кивнула за его стол, где ещё пили его братья. — Я вижу, твои друзья получше моих.

— Никогда не кидай мужика. Ты можешь присоединиться и выпить с нами.

— Спасибо, но нет, я пойду, — Пилар повернулась и протянула ему свою руку, что было странно. — Так или иначе, спасибо. Увидимся.

— Не благодари меня. Это полная хуйня, — он оттолкнул её руку и обвил рукой её талию. — Я провожу тебя.

Решительно прижав свою руку к его груди, она остановила его и отстранилась.

— Нет. Со мной всё в порядке. Спокойной ночи, Коннор.

И он отпустил её.

Когда он вернулся к столику, Трик приподнял бровь.

— Не могу точно сказать, то ли у тебя сейчас был эпически горячий трах, толи же тебя холодно отшили.

Коннор присел, налил себе свежего пива из кувшина на столе.

— Думаю, и то и другое.

Поднеся стакан к губам, он ощутил её запах на своих руках.

Шерлок задвигал пальцем по планшету, и на задней стене Цитадели появилось изображение: фотография мужчины в костюме с небольшими залысинами и седыми волосами. Довольно среднестатистический практически во всех отношениях.

— Аллен Картрайт, — произнёс Хусиер. — Окружной прокурор Лос-Анджелеса. Ла Зорра хочет его смерти, и она хочет, чтобы это сделали мы.

Все мужчины в комнате, которые не были ознакомлены с этой информацией, одновременно как-то отреагировали… правда не очень активно. Никто уж точно не был шокирован. Почти каждый мужчина в комнате хотя бы один раз кого-то убил. Но всё же это было удивительно, и они все переглянулись друг с другом и затем уставились прямо на Хусиера. Они, как правило, не выполняли функции наемных убийц.

— Почему? — у Фарго давно не было места за столом, но было право голоса с первого собрания. Он не ворошил дерьмо, но был любопытен и осторожен, и задавал глубокомысленные многогранные вопросы. Он был проницательным проспектом с достаточной инициативой, чтобы выполнять свою работу, и достаточно подкованным, чтобы знать, когда не стоит использовать свою инициативу. Коннор присматривался к нему… смышлёный пацан.

Но Коннор знал, что Хусиер не станет отвечать на его вопрос. У них не было четкого ответа.

— Это личное. Она не хотела больше вдаваться в детали. Мы могли бы сами перепроверить, но это тоже своеобразный риск. Нам просто придётся решить, будет ли нам всё равно на то, узнаем ли ответ на вопрос «почему» или нет.

Коннору это было не особо надо, но он знал, что некоторые из его братьев, такие как, например, Трик, будут сопротивляться убийству человека без понимания, что на то есть веская причина.

Но Трик не стал сейчас продвигать эту точку зрения. Вместо этого он спросил:

— Почему мы?

— Расстояние, — ответил Барт. — Мы вне его радара. Наши маршруты не пересекают его территории, и у нас нет к нему претензий. Мы ещё не привлекли внимания к нашей связи с картелем «Агилас». С тех пор как мы выбили «Грязных Крыс» отсюда, наша работа была шита-крыта. Бл*дь, мы просто миролюбивые законопослушные граждане во всем, кроме того, что провозим в своих грузовиках. Дора считает, что это и делает нас идеальными для этой работы.