Моя чужая 2 (СИ) - Гринвэлл Ольга

Я остановился. Девчонка остановилась в метре, восторженно глядя на меня своими янтарными глазами. — Ты на машине?

Я кивнул. Совсем недавно сдал на права, и родители купили мне поддержанный седан за штуку баксов.

— Подвезёшь? Здесь недалеко.

— Конечно, о чем речь.

Пока шли, Кимберли болтала обо всем понемногу — колледже, подружках, подарках на Рождество. Я просто шел рядом, слушая ее звонкий голос. Я знал, что нравился ей. Ровно как и многим другим девчонкам с нашего курса.

Усевшись на пассажирское сиденье, девушка как бы невзначай слегка обнажила загорелые коленки.

— Кстати, Ник, ты будешь на субботней вечеринке?

— Как-то не думал, а что за тусовка?

— Слушай, ты так много занимаешься, что упускаешь много интересного. Может, пора немного расслабиться?

— Ты, наверное, права, Ким, — улыбаясь, я повернулся к ней, затем опустил взгляд на ее ноги.

Что-то вновь начало оживать во мне. Я мужик. И у меня есть желания. Я живу. Моя ладонь сначала нерешительно, а потом настойчиво сжала колено девушки.

— Ник, — выдохнула она. Ее руки обвили мою шею. От Ким пахло ландышами и амброй, совсем не так, как от…

Черт, хватит об этом.

Брюки натянулись на подчинившемся инстинкту органе, и я, приподняв девушку за талию, усадил на себя, незаметно отодвинув автомобильное кресло подальше. Совершенно разные мысли вихрем кружились в моём мозгу — нужно ли мне это, и да — нужно, смогу ли я оправдать ожидания Ким, ведь я только совсем недавно перестал быть девственником? Вдруг она посмеётся надо мной? С чего начать? Надо ли что-то говорить?

С Ольгой было все просто и понятно — нами управляли чувства. С Ким…

Лучше закрыть глаза и представить, что это она…

Я так и сделал.

Шаловливые пальчики уже ловко расстегнули пряжку ремня и молнию на джинсах, выпростав мой стоящий колом член.

— О, Ник, какой ты большой… — с придыханием сказала она. Молчи, Ким, молчи. Сейчас должен быть не твой голос. — Какой ты…

Я должен был заткнуть ей рот. Впился губами в него, забивая своим языком. Девушка заелозила, отодвигая мешавшиеся трусики.

— У тебя есть резинка? — отстранившись на миг, спросила.

— В бардачке.

Мама уже давно набросала мне туда презервативов, которые валялись без дела в течение нескольких месяцев.

Послышался звук открываемого пакетика, и я почувствовал, как нежные ручки обхватили мой ствол, слегка сжали, натягивая силиконовую защиту.

Машина стояла под огромным кустом бузины. Уже вечерело, и нас вряд ли кто-то мог увидеть. Впрочем, было уже поздно об этом думать. Мои ладони обхватили упругие ягодицы Ким и, слегка приподняв её, с силой усадили на член. Внутри было горячо и туго. Она восторженно вскрикнула, прижалась ко мне и начала медленно, размеренно двигаться. Черт, чувствуя, что вот-вот кончу, я остановил ее, скользнул ладонями выше, задирая юбку. Девушка тяжело дышала.

— Ник, продолжай, не останавливайся, — умоляюще простонала она.

Стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Мурашки побежали по всему телу. «Я люблю тебя» — мелькнула мысль, обращённая к моей Лёльке. Горячий поток вырвался из меня, опустошая, низвергая с небес. Ким дёргалась, стонала, вздыхала — мне было уже не до неё. Я напоминал себе кита, выброшенного на берег. Девушка приникла ко мне, желая, чтобы я обнял ее, но она меня уже не интересовала. Мои физические потребности были удовлетворены. Эмоции — это совсем другое. Я не хотел сейчас думать об этом. Они остались там, далеко, на другой стороне земного шара.

— Ну так ты пойдёшь на вечеринку?

— А? Что?

— Там правда будет весело.

Я кивнул, уже зная, что не пойду. Больше всего мне хотелось оказаться дома. Одному.

Оля

Я стояла у квартиры Никиты, вжав палец в звонок, не в силах поверить, что он уехал. Уехал, не подождав меня! Хотя да, я могла его понять — ведь не успела приехать вовремя. Соседка выглянула из двери напротив и, увидев меня, махнула рукой.

— Уехали они, ещё вчера. С чемоданами, сумками. Никитка твой уж больно грустный был…

От этих ее слов сердце замерло в груди.

— А Дик? — едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, спросила я.

— Ну а как же, — соседка улыбнулась. — И его забрали с собой. Ах да, ключ мне оставили. Маруся просила приглядеть за оставшимися вещами. Все забрать не смогли. Может, тебе что нужно? Посуду я уж, извини, себе забрала, да кое-что из одежды. Ну, возьмёшь?

Господи, конечно! У меня вдруг возникла острая необходимость попасть в дом к Никите, туда, где всегда так уютно и комфортно себя чувствовала.

Соседка поспешила к себе, погремела ящичками, а затем вновь появилась, протянула мне ключ.

— Спасибо! — от души поблагодарила я и поспешила с ней попрощаться. Хотелось как можно скорее оказаться в доме Никиты.

Артём меня довез до станции на взятом у кого-то напрокат мопеде и всю дорогу, пока мы мчались по ухабам, я молила, чтобы Никита ещё был дома. Проклятое сообщение от него оставляло мне слишком мало надежды, но я до последнего не верила, что не увижусь с ним, не смогу поговорить. В голове только и крутилась запись сообщения: «Прости. Я все понял. Будь счастлива». Только в электричке, оставшись одна, я разревелась. Наверное, пассажиры на меня обращали внимание, но мне было все равно. Я хотела быть рядом с Никитой, хотела остановить время, повернуть всё вспять.

В квартире ещё витал запах выпечки, которую Маруся наверняка затеяла перед самым отъездом. Она так часто этим занималась, что стены их квартиры пропитались ароматом корицы и ванили. Мама Никиты однажды призналась, что приготовление еды помогает ей справиться со стрессом. Неужели и с ней мне никогда не доведётся увидеться?

Я толкнула дверь в комнату Никиты, и еле уловимый флер его парфюма, ещё витавший в воздухе, накрыл меня. На секретере так и осталась стоять его фотография в рамке, ещё когда он был подростком — наверное, забыл ее. Я бережно поднесла ее ближе к лицу, всматриваясь. Как я могла так ошибаться?

— Никита, Никита, — шептали мои губы, а слезы капали на снимок.

Коробка с шахматами, в которые мы так любили сражаться — словно знал, что они мне нужны — оставил. На стуле сложены его футболки. Ну конечно, он их не взял — он так любит свои рубашки, галстуки, пиджаки. Взяв в руки одну, не могла не зарыться в неё лицом. Запах Никиты сбивал сердечный ритм. Буду хранить его вещи как память о первом мужчине, о моей так поздно найденной и так быстро потерянной любви.

Свадьбу с Артемом перенесли на месяц. Поначалу я воспротивилась и даже пыталась сказать Артёму, что мои чувства к нему не совсем такие, как я думала, как он желает. Тяжелой артиллерией вступила моя мама. Она пилила меня и утром, и днём, и вечером, убеждая, что Артём мне станет прекрасным мужем, будет носить меня на руках, что у него прекрасное будущее и у нас будут красивые дети. Артём тоже не отступал, порой доводя меня до исступления. Каждый день приезжал, заваливал дорогими подарками, цветами и выводил меня во всякие романтические места. Все это время я ждала хоть какой-нибудь весточки от Никиты, но время шло, и надежда на то, что он ещё думает обо мне, утекала с каждой секундой, как песчинки в песочных часах.

Мама старательно готовила свадьбу вместе с родителями Артема. Оставалось только подобрать платье невесты. Мне было совершенно все равно, какое оно, и я, примерив первое попавшееся, выложила за него круглую сумму и убрала в шкаф до нужного дня.

Никита

Вечеринка, затеянная однокурсниками, намного отличалась от привычных мне там, в России, где мы сидели за столом, разговаривали, смеялись, а потом танцевали под музыку. Сначала я даже немного растерялся. Мне сразу было заявлено, чтобы принес свою выпивку, и я зашёл в ликёрку, купил бутылку виски и упаковку Кока-колы. Знал, что в Северной Америке пьют по-другому — не стопками, а мешают коктейли. Подъехал на своём стареньком авто по указанному адресу. Ошибиться было невозможно — во всем доме светились окна, громкая музыка буквально выпирала изо всех щелей, слышались смех, выкрики, ещё какая-то какофония. Запах дыма от костра, разожженного на внутреннем дворе, смешивался с запахом марихуаны.