История Ольги (СИ) - Федченко Варвара

Артем потянул край футболки, стягивая ее с меня. Голодный взгляд переместился на грудь.

— У тебя потрясающее тело, — хрипло прошептал мужчина.

Это добавило мне уверенности, так как я всегда комплексовала из-за своей фигуры: широкие плечи, доведенные до такого состояния обилием тренировок, грудь от природы маленькая, узкие по отношению к плечам бедра. Зато длинные ноги, развитая мускулатура, пресс, в лучших традициях, с кубиками. Артем отвел мои плечи назад, прижался губами к плоскому животу, прочертив дорожку до груди, захватил ртом сосок. Руки в это время настойчиво, властно, сжимали мои ягодицы, притягивая плотнее к мужскому паху. Да, я ощущала эрекцию, но из-за двух моментов меня это не так пугало: 1) вино; 2) уверенность в Артеме. Хотя чем дальше заходили ласки, тем все большему сомнению подвергался второй пункт.

Артем поднялся вместе со мной, я вынуждена была обхватить его талию ногами. Мужчина от этого движения глухо простонал, и не дойдя до спальни, прижал меня спиной к стене, страстно зашептал:

— У меня очень давно не было секса. Хочется прямо сейчас. Ты за развернутую программу или можно первый раз по-быстрому?

— 3-за р-развернут-тую, — заикаясь, прошептала я.

— Всё, понял, — дружелюбно ответил мужчина.

От страха противно засосало где-то в районе желудка. Винный пар моментально выветрился. Я один на один с взрослым мужиком, который дико хочет трахнуть меня, который, наверное, уже слабо контролирует себя. Я сама загнала себя в эту ловушку. Пока эти мысли устраивали шторм в моем мозге, Артем занес меня в мою спальню, уложил на кровать, начал стягивать пижамные штаны. Это я еще пережила более менее спокойно, но когда и трусики оказались на полу, меня начало потряхивать. Артем мягко опустился рядом со мной, легко целуя щеки, шею, вернулся к губам. К его поцелуям я уже привыкла, и знакомые, приятные движения на время успокоили меня. До тех пор, пока рука не поползла от груди к животу, а затем ниже: большая горячая ладонь накрыла лобок, мягко скользнула по плотно сведенным бедрам, ненавязчиво предлагая раздвинуть ноги. Я еще плотнее сжала их, промычала в рот мужчины что-то невнятное. Нет, я не могу. Не могу!

— Что? — спросил Артем, не отрываясь от меня.

Я просто смотрела на него широко распахнутыми глазами, и не могла вымолвить ни слова. Меня будто парализовало, стало трудно дышать, во рту накопилось столько слюны, что мне казалось, что я задохнусь, если не проглочу ее, а глотать не могла — горло как будто сковало. Паническая атака…. Только тот, кто хотя бы раз пережил это, сможет понять меня. Я смотрела в глаза этому хорошему, доброму, наверное, самому лучшему мужчине в моей жизни, и не могла вымолвить ни слова. Он отвел прядь волос с моего лба, и только внимательно всматривался в мое лицо. И только после того, как одинокая слеза скатилась по щеке, его взгляд изменился.

— Оля. Что случилось? Тебе плохо? Болит что-то? — он обхватил мое лицо руками, потом опустил их, и потряс за плечи. — Оля! Ты меня слышишь?

Я кивнула.

— Болит где-то?

Я отрицательно покачала головой. Вторая слеза последовала за первой.

— Оленька моя, солнышко, ты меня пугаешь, — ласково сказал Артем. — Тебе дышать тяжело?

Я кивнула.

— Астма? Баллончик есть?

Я отрицательно покачала головой.

— Такое раньше было?

Я кивнула.

— Паническая атака? — дошло до мужчины. — Смотри на меня! Расслабься. Вдох. Вдох! — повторил мужчина, глядя мне в глаза.

Я осторожно попробовала вдохнуть, но на груди как будто бы лежал

камень.

— Сядь! — Артем потянул меня за плечи, приводя в вертикальное положение. — Нет, давай встаем тогда.

Мужчина поднял меня, подвел к стене, прислонил к холодной поверхности, и, глядя в глаза, начал снова:

— Оля! Вдох. Давай вместе, — и показательно, громко втянул воздух сквозь приоткрытые губы.

Я повторила.

— Выдох. Через носик. Выдыхай. Молодец! Еще раз давай.

Именно так меня учила дышать психолог Мария Петровна: командовала, четко указывала, как именно дышать.

Через пару минут я смогла начать ровно дышать, в обычном для себя темпе. Артем напряженно вглядывался в мое лицо.

— Что тебя напугало? Я сделал тебе больно?

— Я сейчас. Мне нужно в туалет, — еле слышно прошептала я.

— Я с тобой, — уверенно сказал мужчина.

— Все нормально. Мне легче. Хочу побыть пару минут одна.

Я вышла из спальни, плотно заперлась в ванной, судорожно начала вытягивать из корзины для грязного белья вещи, в которых ездила на соревнования. Дрожащими руками натянула их на себя, на цыпочках прокралась в коридор, обулась в кеды, которые не нужно было шнуровать, накинула куртку, проверила наличие телефона, кошелька, ключей в кармане, и выскользнула из квартиры. Вышла из подъезда, добежала до ближайшего круглосуточного кафе, вызвала там такси, и беззвучно зарыдала, цепляясь зубами в ткань куртки, оседая на пол в туалетной комнате кафе. Все. Теперь это уже окончательный крах моих иллюзий и надежд на нормальную, полноценную жизнь…

Когда пришла машина такси, я забилась на заднее сидение, и позвонила Ларисе. Попросила ее приехать: я знала, что она не откажет. Испортила подруге вечер. Испортила вечер Артему. Испортила наши отношения и свою жизнь. В машине я пережила еще один приступ паники, цепляясь в обивку сидения, молча глотая слезы, пытаясь дышать. Водитель бросил несколько подозрительных взглядов в зеркало, но промолчал. И только после того, как я отдала ему деньги, спросил, не нужна ли мне помощь. Я не ответила, быстро покинула салон и побежала к подъезду. И только в тишине пустой квартиры смогла расслабиться. Заставила себя снять хотя бы куртку, умыться. Упала на Ларискину кровать, и сжалась в клубочек. В глухой тишине квартиры я слышала, как вибрирует телефон в кармане куртки, но я знала, что это Артем, а сказать мне ему было нечего.

Что делать дальше? Я могу взять отпуск на свой счет, уехать к родителям. Или вообще куда-нибудь далеко, за границу. Можно к Джессике, она меня еще на прошлые соревнования по водным видам спорта звала, они проходили в Будапеште. Джесс, мой дорогой друг, мой лучик света. Если Лара постоянно говорила так про меня, то я, рядом с Джессикой, была очень унылой личностью. Мы познакомились на таких же соревнованиях, в Мельбурне. Тогда я еще была…. Была самой собой, нормальной, искренне веселой. Это были последние недели моего детства. В сентябре 2007 года произошло то, что разделило мою жизнь на две половинки. Кто-то более менее легко переживает подобное, а кто-то — я. Я смогла восстановиться: полностью физически, и частично эмоционально. Эти воспоминания навсегда останутся со мной, и никакая терапия, никакие транквилизаторы, никакая любовь и поддержка не смогут помочь мне забыть ее.

Одним прекрасным утром, после субботней тренировки, тренер Валентин Николаевич позвал меня зайти к нему в тренерскую, обсудить предстоящее выступление на всероссийских соревнованиях. Валентин Николаевич тренировал меня с 7-летнего возраста. Ему я обязана своими спортивными успехами, формой, техникой, всеми победами. И незаживающей болью от воспоминаний того сентябрьского утра. Тренер попросил меня закрыть за собой дверь, хотя в этом не было необходимости: в бассейне никого не было. Мы всегда брали для тренировок ранние субботние часы, никто не мешал, и между нами прозрачной нитью тянулось то, что называется «незримой связью тренера и спортсмена». Валентин Николаевич начал вспоминать, как он впервые меня увидел. Каким я была тощим ребенком. Как мне тяжело давались первые тренировки, он даже пытался отказаться от меня, советовал родителям отдать меня в другой вид спорта или вовсе, забыть о мечтах взрастить из меня спортсмена. Но папа настоял. И вот теперь я — мастер спорта, призер многочисленных всероссийских и международных соревнований, самый технически оснащенный спортсмен в его группе и он питает относительно меня большие надежды. Я всегда относилась к старому тренеру, как к дедушке, которого у меня не было. Я в ответ благодарила его, расхваливала его тренерский талант, призналась, что он мне практически самый родной человек (из-за частных разъездов я видела тренера чаще, чем родителей). Мы пили чай, пересматривали альбомы с соревнований, как делали это каждый раз перед очередным спортивным испытанием — такая техника настроя ребенка на победу. Спустя полчаса я почувствовала, как ноги начинают становиться ватными, а в голове начал раздаваться шум прибоя. Я потерла виски и сделала вид, будто все нормально. Дурочка. Я боялась, что если скажу тренеру, что плохо себя чувствую, то он не даст мне пропуск на соревнования. Еще через пять минут мне показалось, что я как во сне, всё вокруг стало серым и смотрелось так, будто я гляжу на предметы в воде. Я испугалась, но сказал тренеру, что «устала». Он ответил, что это нормально, «так бывает», и помог лечь на живот на кушетку для массажа, стоявшую в тренерской. Как только моя голова опустилось в отверстие для лица на кушетке, я тут же провалилась в сон. Последней мыслью было: «Хоть бы до соревнований всё прошло!». Очнулась я от боли, прорезавшей сознание. Всё было по-прежнему как в тумане, но теперь я ощущала еще кое-что: я вяло дернула ногой и поняла, что не могу двигаться. Лодыжки будто были скованы. Я потянула ногу резче, и в нее вонзилась веревка. Я открыл глаза, и увидела свои руки, связанные между собой под кушеткой. Я невнятно (во рту было много слюны) позвала: