Притворись, что любишь 3 (СИ) - Рымарь Диана

– Рус меня не обидит! – упрямо возмутилась Флора.

– Еще как обидит! Он сделает это не специально, просто продолжит жить как жил, и всё…

– Уходи, мама! – вдруг ответила юная строптивица.

Не могла больше слушать, как родной человек поливает грязью того, кто дороже всего, милее, нужнее, любимей. Да, пусть Руслан Трубачёв и производил впечатление поверхностного типа, помешанного на сексе и других удовольствиях, но Флора чувствовала, что в душе он не такой, что просто еще не успел проявить себя. Но он проявит!

И уже после того, как мама ушла, она получила сообщение:

«Апельсинка, я буду ждать тебя завтра в полдень в кафе!»

Руки затряслись, внизу живота сладко заныло. Захотелось подпрыгнуть на кровати и пуститься в пляс.

Флора должна появиться в кафе… Просто обязана прийти! Ведь он хочет ее видеть! Ее Рус хочет встретиться, а ведь прошло-то всего ничего времени. Мама насчет него сильно ошибается.

«Нет! Даже не надейся!» – пришел строгий ответ.

Флора откинулась на кровать, сжала телефон что есть силы.

– Ну почему нет?! Ты… уж ты-то должна быть на моей стороне! – проворчала она, вглядываясь в фото сестры.

План ее был прост и отчаян. Понятно, что просто так родители ее не отпустят, а вот с Аней… практически стопроцентно! Допустим, сестре понадобится помощь – вот и отпустят как миленькие. Именно об этой услуге Флора и попросила свою сестрицу-упрямицу. Твердо решила – не сдастся, пока не получит результат.

Следующее ее сообщение звучало более жалобно: «Ну пожалуйста, помоги!»

На этот раз Аня была красноречивее: «Ты самоубийца, что ли?! Ты не видела, в каком состоянии отец? Если он узнает, что я вытащила тебя из дома для свиданки, он мне шею намылит! Ты наказана, забыла?»

Флора почти до крови прикусила губу, пытаясь сообразить, как убедить сестру. И вдруг вспомнила одну ее давнюю мечту, на которую обычно отвечала отказом. Родственников рисовать – себе дороже. Если портрет не понравится, обидятся и будут требовать новый, а Аня в принципе никогда не была довольна ни своими платьями, ни прической, ни фото. Ее вечно подмывало что-то менять, искать то самое совершенство, которого и за сто лет не добьешься.

«Я нарисую тебя в свадебном платье!» – всё же предложила она.

Аня молчала минут пять, а потом ответила:

«Хочу портрет с Филиппом!»

Филипп – будущий муж сестры. Милый, обаятельный, с чувством юмора, но все эти замечательные качества не мешали Флоре его недолюбливать. Она считала, что Аня достойна большего, нежели лысенький пузатенький малый, и пусть он хоть триста раз смешно рассказывает анекдоты. Но сестрица его за что-то очень крепко полюбила.

Теперь вопрос: как нарисовать пузана и красавицу так, чтобы это не выглядело карикатурой? Задачка не из легких. Впрочем, сейчас юная художница и таракана во фраке изобразить согласилась бы. Кстати, неплохой бы вышел рисунок.

«Ладно!» – ответила она сестре.

«Жди меня завтра в полдвенадцатого, с родителями переговорю сама!» – пообещала Анна.

– У тебя есть час! – проговорила Аня, останавливаясь у кафе, где Флору должен был ждать Трубачёв-младший.

«Целый час с Русом!» – от этой мысли Апельсинке хотелось прыгать от счастья.

Она увидела его в самом углу зала, с чашкой кофе. Очень старалась не бежать, ибо мама учила, что девочкам за мальчиками бегать не пристало, но всё равно ноги передвигались с космической скоростью.

Дико хотелось броситься Русу на шею, обнять, прикоснуться губами к губам.

– Привет, Апельсинка! – проговорил он, вставая ей навстречу.

Помог сесть, предложил меню.

– Мне просто какао, пожалуйста, – попросила она официанта.

Когда тот ушел, Флора заметила на себе серьезный и в то же время грустный взгляд Трубачёва-младшего.

– Ты на моей памяти единственная девушка, которая пьет какао… – Голос у него был такой же грустный, как и вид.

– Рус, что случилось? – напрямик спросила она.

– Ты мне нравишься, – не стал он ходить вокруг да около. – Всегда нравилась…

После этих слов внутренности Флоры вдруг превратились в бабочек и принялись порхать активнейшим образом.

– Ты мне тоже… – тут же призналась она с чувством.

– Вот этого я и боялся… – вдруг проговорил он.

Флора широко распахнула глаза.

– Почему боялся?

– Понимаешь, я скоро уеду в Питер, а ты… Да ты еще школьница вообще!

– Что ты имеешь в виду? – окончательно насторожилась она.

– Не надо было тебе никуда ехать! И уж тем более мне не надо было тебя целовать!

– Ты жалеешь? – охнула младшая Карц.

– Да, черт возьми, я жалею! – проговорил он, прищурившись. – Нечего дразнить быка красной тяпкой! Я мужчина, Флора, а ты маленькая девочка… Тебе уроки учить надо, а ты под меня старательно лезешь!

– Зачем ты со мной так грубо? – опешила она.

– Я не хочу делать тебе больно, Апельсинка!

– Никакая я тебе не Апельсинка, ясно? – надула губы она.

Рус поморщился и постарался ответить как можно сдержаннее:

– Я не хочу поступать с тобой подло. Ты еще не доросла до отношений, которые мне нужны!

– Ты меня бросаешь? – спросила она, в душе чуть не всхлипывая.

– Мы не встречались, чтобы я тебя бросал! Мы просто целовались!

«Он что же, ничего не почувствовал?» – забилась в ее голове отчаянная мысль.

Зачем тогда разговоры о нравишься – не нравишься? Флора свято верила, что есть на свете сила, которая связывает две половинки в единое целое, и готова была руку дать на отсечение, что почувствовала эту самую связь той ночью в Сочи.

«А он, получается, нет…» – сделала она неутешительный для себя вывод.

Мама была права… Он уедет в Питер, заживет прежней жизнью, а Флора останется здесь и будет страдать от безответной любви.

– Спасибо, что всё мне разъяснил…

Несчастная подскочила с места, готовясь сбежать из кафе.

– Флора, не обижайся! Просто сейчас для нас не время и не место!

– А будет оно когда-нибудь? Это время и место? – громко возмутилась Апельсинка.

Рус лишь пожал плечами.

– Станешь и дальше гулять, постить своих красоток в соцсетях, а про меня и не вспомнишь? – с горькой усмешкой спросила она.

– Отец был прав, мы просто истреплем друг другу нервы… – цокнул он языком.

Получается, предки с ним тоже провели работу. Только, в отличие от Флоры, он их послушал и пришел порвать с ней отношения, она же в очередной раз сбежала, чтобы быть с ним.

«Маленькая дурочка!»

– Я всё поняла, мне пора… – Она еле успела покинуть кафе, прежде чем показались первые слезы.

Когда ты под домашним арестом, резко высвобождается масса свободного времени. Его хватает и на уроки, и на построение воздушных замков, и на творческий отрыв. Именно в такой отрыв Флора и ушла. За несколько недель заточения в ее альбомах, ноутбуке и планшете появилось несколько десятков, а то и больше сотни самых разных вариаций портретов Руса. Она даже придумала некоторым названия:

«На море»

«В бассейне»

«С сучкой Полиной»

Да, да, такой портрет у нее теперь тоже есть. В душе Апельсинка понимала – давно пора привыкать к мысли, что Рус выбрал свободу вместо нее… Но глупое любящее сердце не хотело признавать очевидного.

Всё же Трубачёв не опустился до того, чтобы окончательно уничтожить чувство Флоры. Да, провел между ними черту, не звонил, не писал ей, но после той встречи в кафе не запостил ни одного фото с другой девушкой. Ни одного! Он по-прежнему выставлял в сеть кучу разных снимков: путешествия, ночные гонки, университетские будни, но никаких подружек. Апельсинка осталась в его аккаунте последней красавицей.

Это позволяло ей худо-бедно жить дальше, ждать и надеяться.

Она как раз сидела над очередным наброском профиля любимого, когда в ее комнату постучали.