CULVER (СИ) - "sladdkova"

Что-то страшное произошло.

В тот же момент, как его патронус растворился, совы заполонили весь Большой зал с кричащей первой страницей срочного выпуска «Пророка». Гарри вбежал обратно, вырывая газету из рук у какого-то третьекурсника из Когтеврана.

«Эфиас Колтт умер на свой сто двадцатый день рождения! Спасатель-зельевар или убийца-мучитель?»

И огромная статья на несколько страниц, где описывались сожженное дотла имение, костер с останками трупов, по первым признакам — детских, и полная потеря памяти у приглашенных гостей, которые уверяли, что даже не были в его доме вчера, но их воспоминания проверили и пришли к выводу, что те были подвернуты заклинанию забвения.

Обнаружил все это старый друг Эфиаса, который прибыл позже остальных гостей из-за болезни — этим утром. Он так же дал показания в «Пророк» и аврорам о том, какие гости должны были присутствовать на празднике. Опросили всех, кроме Гермионы Грейнджер, которую авроры пока что не могут найти, и некоего Адриана Смита, который так же бесследно исчез.

Там же в доме нашли обугленный труп их профессора Карлайла Фоули, главы аврората, который, как подумали в Министерстве, мог быть приглашен на празднество позже других, но сгорел мужчина в адском пламени уже будучи мертвым. Однако, друг Эфиаса — его имя не будут раскрывать ввиду его безопасности — сказал, что Карлайл Фоули не был в списке приглашенных и с Колттом знаком не был.

Сбежали ли Смит вместе с Грейнджер, героиней войны, лучшей подругой Гарри Поттера, и являются ли они убийцами Эфиаса Колтта? На все эти вопросы авроры пока не смогли найти ответы и редакция газеты в лице Риты Скитер уже назвала их сбежавшими «Бонни и Клайдом», как в магловском фильме из-за их происхождения.

Все буквы никак не могли сложиться в слова для Гарри, будто он разом разучился читать. Он тут же поднял глаза, сталкиваясь с таким же ошарашенным и испуганным взглядом Теодора Нотта, — тот уже бежал к нему, со всей силы расталкивая изумленных статьей сокурсников.

— Что она сказала? Когда должна была вернуться? — Нотт яростно схватил его за мантию — парень весь дрожал.

— Она обещала, что вернется к ужину, — Гарри даже не заметил, что его схватили. — Гермиона осталась, чтобы утром познакомиться с другом Эфиаса и…

— Почему? — Нотт орал на него, как ненормальный: глаза были яростные, на лбу вздулась вена, а магия кружила вокруг него, приподнимая кудри. — Почему ты отпустил ее одну? Почему ты допустил это? И я… она даже не смотрела на меня, я тоже должен… должен был… Да блядство!

Их разнял подошедший Рон, бледный и дрожащий.

— Нотт! Это ты сделал? Ты похитил Гермиону?

Нотт даже говорить ему ничего не стал, не отвечая на столь тупой вопрос и сразу доставая палочку и насылая на него жалящее прямо при всех. Ему было уже плевать: хотите — исключайте.

— Не смей меня подозревать, ты, ублюдок! — Нотт размахивал палочкой и ревел, как раненое животное, снова пытаясь схватить Гарри за грудки, но его остановила Директор Макгонагалл, положив руку ему на плечо.

— Мистер Поттер, мистер Нотт, прошу в мой кабинет, с вами хотят побеседовать авроры, — казалось, Минерва постарела сразу на сто лет, настолько она была разбита, а ее красные глаза кричали о том, что директор плакала.

Они молча шли по коридорам замка быстрым шагом. Руки у Гарри дрожали. Казалось, что воздух трещит от магии двух нервных парней.

— Мой патронус отказался искать ее, — сказал Гарри, когда они были почти у кабинета.

Тео застыл, как статуя.

— Она не может быть мертва, — он сглотнул и отвел взгляд, заходя в кабинет Директора.

А потом начались долгие часы допроса авроров, как у самых близких к ней людей. Гарри — лучший друг, Тео — ее партнер.

Гарри старался отвечать честно и подробно, рассказав, как Гермиона познакомилась со стариком Эфиасом через Нарциссу Малфой, как долго вела с ним переписку, обмениваясь знаниями, что она добрейшей души человек и не стала бы кого-то когда-либо убивать и сбегать бы тоже не стала, а, значит, ее похитили. Ведь Гермиона не могла их бросить.

Его.

Не после всего, что произошло в их жизни за эти годы.

Авроры вариант с похищением не отрицали, но и не стали сразу давать положительный ответ на такую теорию, соглашаясь с Гарри. Для них Гермиона Грейнджер все еще была подозреваемой номер два, первым являлся Адриан Смит, про которого рассказал и Гарри, и, на удивление, Нотт, недавно с ним познакомившийся в банке. Макгонагалл даже не дернулась, когда тот сказал, что покидал Хогвартс в тихую, чтобы сопровождать Грейнджер в Гринготтс.

Затем произошел обыск ее комнаты. Но они опоздали почти на весь день, домовики успели прибраться с утра и никаких волос или других кусочков тела Гермионы найти для ритуала поиска не смогли. Поттер был уверен, что она жива и настоял на этом обыске, чтобы найти ее.

Так же авроры удивились, почему так мало личных вещей Гермионы в ее комнате, даже расчески не было. И Гарри долго пришлось объяснять о привычке подруги таскать с собой сумочку с расширенным пространством и не выпускать ее из рук еще со времен их жизни в палатке, — просто на всякий случай. Эта деталь не ускользнула от внимательных авроров, и Гарри подумал, что теперь это стало еще подозрительнее. И что их домыслы о том, что она просто сбежала с места преступления в разы повысились после его рассказа.

Служащие Министерства ушли из Хогвартса лишь глубокой ночью, оставляя Гарри в объятьях Джинни и нервного Рона.

Они не знают, что делать дальше.

Никто не знал.

Тишина такая темная и глубокая, что слышно, как кто-то ворочается в спальне сверху.

— Она бы не сбежала, не стала, — шепчет Джинни, вжимаясь мокрым лицом в шею Гарри. — Она мечтала окончить Хогвартс и начать работать, чтобы открыть свой центр помощи. Ее украли. Иначе быть не может.

Гарри молчал, впиваясь пальцами в длинные волосы девушки. Он ее найдет, — клянется сам себе, смотря в потрескивающий камин, который совершенно не согревал холодные ладони, не мигающим взглядом.

Весь мир перевернет, но найдет ее.

Месяц спустя.

Жизнь нельзя назвать жизнью. Поттер не помнил, когда смеялся в последний раз. У Гарри отрезали кусочек души, и дело совсем не в Воландеморте.

Во время войны они сильно сблизились, и с тех пор не расставались больше, чем на сутки. Почти, как сиамские близнецы. А сейчас понимать, что прошел целый месяц без ее солнечной улыбки, ее голоса, призывающего делать уроки и кричащего, что он никуда не поступит с такими оценками, без ее красивых кудрей, что так вкусно пахли полевыми цветами, когда она сидела рядом и читала, без разговоров с ней или просто молчаливого времяпрепровождения на заднем дворе, — все будто покрылось пылью. Толстым слоем грязи, как забытый кабинет Слизерина. Гарри ощущал себя тем самым старым, ржавым котлом в той пыльной комнате, забытым всеми и ненужным.

Весь Хогвартс скорбел, — Гарри видел, как поджимались губы учителей, когда никто не мог ответить на вопрос в классе, потому что Гермионы не было…

За столом Гриффиндора больше не было слышно хохота и криков.

Никто не оккупировал библиотеку, и без ее присутствия стало будто пусто в огромном хранилище знаний.

Никто не задевал его острым корешком книги во время еды.

Никто не помогал бедному Невиллу с зельеварением и уходом за растениями.

Никто не снимал баллы за всякие глупости и не фыркал на пошлые шутки.

Будто не было ее.

Гарри был разбит.

И не только он.

Весь Хогвартс скорбел.

Шесть месяцев.

Гарри теперь не говорил ее имя вслух, лишь сразу покрывал лицо маской мнимого спокойствия, сглатывал слюну в пересохшем горле и с пустотой смотрел на говорящего, если кто-то упоминал ее имя при разговоре с ним.

— Не говори ее имя.

У него будто что-то отрезали внутри. Он любил ее больше всех на свете. И сейчас он понимает, что потерял всех: родители, Сириус, Дамблдор, Добби, Ремус и теперь Гермиона. Самая важная частичка него. Его сестра. Его любовь, которую не описать словами.