Серебряный лебедь (ЛП) - Джонс Амо

— Ты в порядке?

— Да, — отвечаю я, протягивая ей ложку и направляясь к кровати. — Давай просто съедим весь сахар.

Я кладу в рот огромный кусок шоколадного чизкейка, одобрительно кряхтя от мягкой, сладкой крошки, которая касается моих вкусовых рецепторов.

— Так скажи мне, — заявляет Татум, собирая свои длинные волосы в пучок на макушке и снимая очки в тонкой оправе. — Как тебе удалось привлечь внимание единственного и неповторимого Бишопа Винсента Хейнса?

— О боже, только не это снова, — бормочу я себе под нос, запихивая в рот еще одну ложку. Фильм уже давно начался, и выстрелы на заднем плане звучат тихо. — Он смотрел. Это не значит, что он заинтересован — или я, если уж на то пошло. Потому что это не так.

— Мммм. — Она слизывает чизкейк с ложки. — А теперь повтори еще раз. На этот раз с большей убедительностью!

Я хватаю подушку и бросаю ей в голову, но она ловит ее, падает на спину и смеется.

— Ладно, ладно, извини, но для протокола, эти взгляды, — она показывает между нашими глазами, — то, что вы устроили, было больше, чем я когда-либо видела от него. Никто в академии не достаточно хорош для его королевского высочества. — Она закатывает глаза, открывая пакет с мармеладными мишками.

— Откуда ты знаешь? Может быть, он просто осмотрителен.

Татум качает головой.

— О нет, он был с другими девушками, но они не посещают Риверсайдскую академию. Они как... — Она замолкает, обдумывая слово, которое хотела использовать. — Знаменитые и все такое.

Разочарованная отсутствием у нее лучшего определения, я прошу разъяснений:

— Знаменитые — и все такое?

Она кивает, не обращая внимания на мой удар по ее формулировке.

— Да. Но это все слухи. Никто не видел его ни с одной из девушек, которые, по-видимому, были с ним. Я говорю о дочерях магнатов, наследницах и тому подобном скучном дерьме. Единственной девушкой, которую я знаю со стопроцентной уверенностью, была Хейлс, и это потому, что, да, они всегда были вместе, когда не были в школе. Это было похоже на современную Золушку, где бедная принцесса нашла своего принца.

— О! Это просто подло.

Покачав головой, Татум кладет в рот еще одного мармеладного медведя, и я тянусь за одним, прежде чем она съест их все.

— Правда. Очень жаль. Тогда он все еще был недосягаем, но, по крайней мере, у него была улыбка на лице, когда она была рядом, и он не говорил людям «отвали», если они подходили к нему слишком близко.

Я выдыхаю.

— Ну что ж… тогда, наверное, ей повезло. Может быть. Потому что он ведет себя как мудак.

Татум смеется, бросая в меня медведя.

— Видишь… Я знала, что мы будем отличными друзьями.

Она была права.

РАЗДРАЖАЮЩИЙ РИНГТОН МОЕГО МОБИЛЬНОГО ТЕЛЕФОНА звучит на прикроватной тумбочке, пробуждая от глубокого сна. Кряхтя, я сажусь на кровати и вслепую тянусь к нему, случайно задев спящую фигуру Татум.

— Я не хочу ехать в Страну Конфет, — сонно бормочет она, переворачиваясь на бок. Я подавляю смех, отодвигаю телефон и прижимаю его к уху.

— Алло? — шепчу я, стараясь не разбудить Татум.

— Сестренка...

Я смотрю на экран своего телефона, щурясь от яркого света, атакующего мое зрение. Прижимая его к уху, я громко шепчу:

— Нейт! Что тебе надо?

— Почему ты шепчешь? — он бормочет, почти шепча сам. — Ай! — Я слышу, как он рычит, и на заднем плане кто-то еще говорит: — Ты звонишь не поэтому, ублюдок.

Войдя в ванную, я включаю свет и закрываю дверь, стараясь делать это тихо.

— Что, почему? Что? Какого черта ты мне звонишь? — Я снова смотрю на свой телефон. — В гребанные 3 часа ночи? — Мой голос становится немного громче к концу.

— Мне нужна твоя помощь.

— С чего бы мне помогать тебе? Я даже не уверена, что ты мне нравишься!

— Что? Почему? Я был добр к тебе. Я думал, у нас... ой! Бл*дь! Хорошо. — Он делает глубокий вдох. — Серьезно, Мэди. Мне нужна твоя помощь. — Его изменение тона потрясает меня, мои брови поднимаются, вместо того чтобы сойтись.

Закрыв глаза, я наклоняюсь над раковиной, массируя висок свободной рукой.

— В чем дело? 

— Не могу поверить, что я, бл*дь, это делаю, — бормочу себе под нос, больше не заботясь о том, разбужу ли я Татум.

Подойдя к своему шкафу, оставляю пижамные шорты и майку, но снимаю с крючка толстовку на молнии, надеваю ее, прежде чем собрать волосы в тугой высокий хвост и надеть кроссовки. Выключаю свет, замечая, что Татум не двигается, затем выхожу из спальни и спускаюсь по двойной лестнице. Стук моих резиновых подошв по кафелю в фойе — единственное доказательство того, что я направляюсь в подземный гараж. Пройдя мимо кинотеатра, я толкаю дверь в чистое белое пространство гаража на десять машин, который больше похож на демонстрационный зал, со всеми стратегически припаркованными автомобилями.

Увидев полуночно-черный «Эскалейд», я снимаю ключи, висящие на крючке, и нажимаю на брелок, чтобы отпереть. Складывая цифры в голове, рычу от разочарования. Глупый Нейт, очевидно, не подумал. Как, черт возьми, я должна втиснуть их всех во внедорожник, в котором всего семь пассажирских мест? Открыв багажник, я укладываю заднее сиденье ровно, а затем захлопываю его, возвращаясь на место водителя. Заводя машину, вставляю телефон в держатель и набираю номер Нейта.

— Ты в порядке? — отвечает парень.

— Нет, Нейт, я ни хрена не в порядке. Сейчас три часа ночи, а ты звонишь мне, чтобы я забрала вас, ребята, бог знает откуда в гребаной семиместной машине. Кстати, по утрам мне, обычно, нужен кофеин, прежде чем я смогу функционировать, а я, бл*дь, не люблю утро. Не говоря уже о том, чтобы вставать в три часа ночи!

— Ты закончила? — небрежно спрашивает он.

— Я собираюсь убить тебя.

— Сестренка, ты на громкой связи.

— Мне все равно.

Он смеется.

— Скажи мне, куда я еду, — рявкаю я.

Он болтает, пока я веду машину. По мере того, как проходит больше времени и произносится больше указаний, это отправляет меня все глубже и глубже в предместья города.

— Значит, ты попадаешь на темную гравийную частную дорогу слева. Ты видишь ее?

По спине у меня пробегают мурашки.

— Что? Да. — Смотрю слева направо и почти уверена, что вижу, как тени проносятся мимо моих окон и вплетаются в деревья на обочине дороги.

— Хорошая девочка. — Он делает паузу. — Поверни в ту сторону.

Что-то не сходится с тем, что он говорит, и с его тоном, но лучше бы это того стоило, и им лучше быть в беде, или я на него донесу. Если, конечно, буду еще жива. Если нет, я просто вернусь в виде призрака и испорчу их жизни.

Съезжая по темной, жуткой, ухабистой гравийной дороге, по которой меня направляли только яркие фары внедорожника, я сглатываю комок нервов. Какого хрена он делает, и какого черта велел мне спуститься сюда?

— Нейт? — шепчу я. — Возможно, я свернула не туда.

Тишина.

— Нейт! — кричу я в трубку. — Это не смешно.

— Я не смеюсь, сестренка. Продолжай. Мы видим твои фары.

Что я делаю? Полагаюсь на то, что мы с Нейтом немного сблизились и наши родители вместе. Я не уверена, что эти факты стоят моей жизни. Нет, не стоят. Я просто параноик. Единственный раз, за исключением школы, когда я не взяла с собой свой гребаный пистолет. Падаю духом. Мой папа не будет впечатлен тем, что я не ношу с собой оружия, и моя мама, без сомнения, стала бы кричать на меня с другой стороны о том, что именно по этим причинам они с папой так много учили меня стрельбе из огнестрела. Я потерпела неудачу, как чертова дочь. Приподнимаюсь на своем сидении.

— Нейт, я, бл*дь, ничего здесь не вижу, но я… о боже! — Ударяю по тормозам, все четыре шины уходят в заносе. Я крепко сжимаю руль. — Нейт! — кричу я в трубку.

Тишина.

Медленно смотрю вверх через лобовое стекло, густая пыль от шин все еще плавает в воздухе, и вот тогда я снова вижу это.