Барбара Картленд - Зловещая тайна

- Я стала личной горничной моей госпожи, когда она была еще девочкой. Она жила на Севере, и я тогда жила неподалеку от тех мест. Мой отец был рыбаком.

Как-то, когда моя госпожа уже подросла, после одной суровой зимы здоровье ее расстроилось, и доктор посоветовал ей поехать на юг. Было решено, что она погостит у моих родителей, незадолго до того поселившихся в маленькой деревушке близ Плимута. Мы отправились вместе, моя госпожа и я.

Через несколько недель на теплом воздухе ей стало лучше. Она с удовольствием проводила время, катаясь на лодке с моим отцом и гуляя по округе. Так она и познакомилась с одним джентльменом...

- Можем ли мы узнать его имя? - прервал ее лорд Милборн.

- Ройд. Мистер Ройд. Моя госпожа виделась с ним каждый день, а вскоре призналась мне, что влюблена.

Я очень испугалась, потому что отец моей госпожи, полковник Стюарт, вдовец, был человек суровый и гордый. Он ни за что бы не признал жениха, с которым его дочь познакомилась при столь необычных обстоятельствах. Кроме того, мне было известно, что мистер Ройд небогат, хотя и вполне благородный, прекрасный джентльмен и мог бы сделать мою госпожу счастливой, будь все по-другому.

Я умоляла мою госпожу сразу же вернуться в Йоркшир, но она отказалась. И несколько дней спустя они подошли ко мне, сияющие, и сказали, что поженились.

Я вскрикнула от ужаса, но они успокоили меня и попросили не расстраиваться. "Мы поедем и расскажем все папе, - сказала моя госпожа. Одна я бы побоялась, но вместе с мужем мне ничего не страшно". Через неделю мы должны были возвращаться, а за день до нашего отъезда мистер Ройд поехал в Плимут, чтобы приготовиться к путешествию и взять денег из банка.

Часы проходили, но он все не возвращался. К ночи моя госпожа обезумела от беспокойства, и мы обе сидели в ожидании, дрожа от страха и волнения. Утром, когда он так и не появился, она была совершенно вне себя. Наконец какой-то мальчишка-оборвыш рассказал, что мистера Ройда затащили на борт английского военного корабля "Триумф", который отплыл куда-то сегодня рано утром.

Моя госпожа упала в обморок, услышав об этом, и я думала, что она умрет, но худшее было еще впереди. Через неделю мы узнали, что "Триумф" встретился в проливе и вступил в бой с французским военным судном.

Силы были неравны, и только помощь других британских судов в последний момент спасла англичан от плена. "Триумф" вернулся в порт, потеряв большую часть своего экипажа убитыми и ранеными. Среди убитых был и мистер Ройд.

Несколько недель я думала, что моя госпожа не выживет, но наконец здоровье ее немного поправилось, хотя она и была очень угнетена. К тому времени нам необходимо было возвращаться в Йоркшир. Полковник Стюарт в письме приказывал дочери вернуться, и мне нечем было объяснить нашу задержку.

Мы вернулись, но не похоже было, чтобы перемена климата принесла моей госпоже какую-нибудь пользу.

Она не могла признаться отцу, что вышла замуж; с момента расставания она вообще ни с кем словом не обмолвилась о муже, даже со мной. Одно упоминание его имени вызывало у нее такую истерику, что я сочла за благо молчать, чтобы не расстраивать ее.

К домашней жизни она относилась безразлично.

Потом, месяц или больше спустя после нашего возвращения, мы узнали то, чего я в глубине души опасалась больше всего: моя госпожа ожидала ребенка. Она смертельно боялась, что отец узнает об этом. И было чего бояться: полковник Стюарт никогда бы не простил ей замужества без его согласия, а узнай он, что должен родиться ребенок, он бы жестоко обошелся с моей бед-: ной госпожой.

Мы все скрывали, пока положение ее не могло уже более оставаться незаметным. Тогда моя госпожа сказала отцу, что с приближением зимы ей полезно было бы вновь уехать на юг и провести там самые холодные; месяцы. К счастью, полковник сам хотел поехать в гости в Шотландию и согласился, чтобы мы вернулись к моим родителям. Мы поспешно отправились снова в Плимут. Там у моей госпожи родился ребенок. Это был мальчик, которого назвали Вэйном, потому что таково было одно из имен мистера Ройда.

Доркас на мгновение умолкла. Молчали и все собравшиеся в холле. Ее слушали с большим вниманием, и сам лорд Милборн наклонился вперед в кресле, опершись подбородком на руку.

- Теперь нашей главной заботой было найти кого-то для ухода за ребенком. Мальчик был прехорошенький. Моя госпожа обожала его и слышать не хотела, чтобы отдать его в приют для подкидышей.

Мои родители были уже старые и больные, а то бы они услужили ей, потому что полюбили ее, как и все, кто ее знал. И тут я подумала о своей сестре, бывшей замужем за фермером по фамилии Дженкс в Какхерсте.

Я съездила к ней, и она согласилась взять ребенка на воспитание, а я вернулась в Плимут за своей госпожой.

Вместе с ней мы поехали в Какхерст и передали ребенка моей сестре, а сами остановились в гостинице.

Мы собирались провести там дня два, а затем вернуться в Йоркшир, но, когда пришло время расставаться с сыном, моя госпожа не могла от него оторваться.

Она любила ребенка безмерно, особенно потому, что видела в нем единственное, что связывало ее с бесконечно любимым ею человеком.

Каждый день я предлагала отправиться в дорогу, и каждый день она находила предлог задержаться и все время проводила на ферме с маленьким Вэйном, ухаживая за ним, лаская его и надрывая себе сердце, потому что должна была оставить его и вернуться домой.

Тогда-то она и встретила лорда Брекона. Мы возвращались с фермы в деревню через поместье его светлости, не зная, что находимся в чужих владениях.

Милорд ехал верхом, и было ясно, что, как только он увидел мою госпожу, он пленился ее красотой и обходительностью. Он пригласил ее пообедать в замке, а через несколько дней предложил ей руку и сердце.

Когда она мне рассказывала об этом, она сказала:

"Ты понимаешь, что это значит, Доркас? Если я выйду за лорда Брекона, то смогу видеть моего сына, я буду с ним рядом - моим любимым, моим крошкой Вэйном".

В конце концов, посомневавшись, она приняла предложение его светлости, и мы собрались в Йоркшир, сообщить эти новости полковнику Стюарту. Но в то самое утро, как нам уезжать, моя госпожа получила печальное известие о смерти отца. Он умер от удара в доме у своего приятеля. Несмотря на страх перед отцом, моя госпожа была огорчена его смертью, потому что другой родни у нее не было. Его светлость лорд Брекон был очень добр и, когда миновал первый порыв ее горя, убедил ее выйти за него сразу же, чтобы он мог защитить ее и заботиться о ней. Они скромно обвенчались в часовне замка при немногих свидетелях.

Через девять месяцев после свадьбы она родила еще ребенка. Это был опять мальчик, но совсем непохожий на ее сына от первого брака. Ребенок был болезненный, и через два часа после рождения с ним случился приступ конвульсий, повторявшийся с некоторыми перерывами, несмотря на весь мой уход за ним. Его светлость был ужасно рад рождению наследника. Он осыпал мою госпожу подарками и ничего не жалел для благополучия сына.

К несчастью, здоровье моей госпожи внушало серьезные опасения, и доктор сказал, что ей с ребенком нужна перемена. Мы должны были поселиться в Бате, и его светлость выехал вперед, чтобы все подготовить к нашему приезду. Моя госпожа и я должны были последовать за ним днем позже. Но когда уже подали карету, у бедного ребенка начались судороги, и я думала, что ему пришел конец. Но он отдышался, и, держа его на руках, я села с госпожой в карету. Она со времени своего разрешения выходила из дома всего раз-другой и теперь, когда я поместилась с ней рядом, прошептала:

"Я велела кучеру остановиться на ферме. Я должна повидать моего маленького Вэйна: не могу уехать, не увидев его. Я сказала слугам, что ты хочешь проститься с сестрой".

Это было неосторожно, но у меня духу не хватило с ней спорить. Когда мы приехали на ферму, она ринулась в кухню, схватила ребенка из колыбели и обняла, покрывая поцелуями его личико. "Посмотри на него, Доркас! воскликнула она. - Какой он хорошенький!

Видишь, он мне улыбается! О, Вэйн, Вэйн, как я люблю тебя, мой бесценный!"

В этот момент несчастное создание у меня на руках пискнуло. Я взглянула на него, сравнивая этих двух детей одной матери. И да простит меня господь, преступная мысль пришла мне в голову. Я знала, что ребенок, которого я держала на руках, долго не проживет. Его дни были сочтены и никакой уход, никакие деньги не могли удержать его на этой земле. Я шепнула несколько слов моей госпоже - и как теперь вижу ее взгляд, сначала полный ужаса, а потом вспыхнувший надеждой и счастьем, так что все лицо ее вдруг изменилось. "О, Доркас!" - только и смогла она прошептать. Мы сказа ли сестре, и она поклялась всем святым не открывать эту тайну ни единой душе. Сменить одеяльца было делом одной минуты. Одежду поменять было невозможно, так как мастер Вэйн был вдвое крупнее своего единоутробного брата. Когда миледи шла к карете, походка ее была легкой, глаза блестели, она сама несла мастера Вэйна. Мне она его не доверила.