Катя Ткаченко - Любовь для начинающих пользователей

Она не должна произносить их название, она просто должна долететь до них, спрятаться в чаще леса, ухватившись покрепче за одну из толстых сосновых веток, и ждать того сладостного момента, когда раздастся ни на что в этом мире не похожее пение.

Так не поют люди. Так не поют птицы.

Это не свист дельфинов.

Это что–то совсем иное…

И если ты услышишь это, жизнь твоя перевернется и всё станет совсем, совсем другим.

«Эта комната опять станет жилой, — думает Симба, — и блёкло–бурые цветы окажутся живыми и жёлтыми. Но для этого надо решиться — встать на подоконник, подпрыгнуть и полететь!»

Она снимает с себя майку и вытирает пыль с подоконника — ведь всё равно, летишь ты в майке или нет, а вставать босыми ногами на такой слой пыли ей противно.

И выбрасывает майку в окно.

Желание полета становится просто нестерпимым.

Гора маняще нависает над горизонтом, совсем скоро Симба окажется там, на вершине, и — кто знает, вдруг ей повезет? — всё же услышит загадочное пение.

«Скорее, скорее!» — будто кто–то подталкивает Симбу в спину.

Она опирается о подоконник, потом ставит на него одно колено, затем другое, затем резко встаёт на ноги, держась руками за края окна, и невольно бросает взгляд вниз, на землю.

И понимает, что так же сглупила, как и тогда, когда полоснула себя по левому запястью.

Лететь вниз намного ближе, чем туда, к горе.

Всего лишь с четвёртого этажа.

Вон на те камни, наваленные прямо под окном.

Ей надо резко соскочить с подоконника обратно в комнату и как можно быстрее уносить ноги.

Держа палец на клавише со стрелкой вниз.

Однако ноги приросли к подоконнику, и Симба не может спрыгнуть обратно.

Пот заливает глаза, пальцы рук начинают неметь, ей хочется разжать их, но тогда она не устоит и полетит вниз…

Или всё же туда, к горе?

Может, стоит попробовать?

Wait… I’m loading…

«Я бы убила этого козла!» — думает Симба и из последних сил нажимает на три заветные клавиши.

Ctrl.

Alt.

Delete.

Именно в такой последовательности.

Слева направо.

Два пальца левой руки на Ctrl и Alt, один палец правой — на Delete.

Затем откидывается на спинку кресла и злорадно смотрит на экран монитора, который начинает темнеть, а затем становится абсолютно чёрным.

И тут она чувствует, что кожа кресла опять холодит ей спину, вот только Симба прекрасно помнит, что совсем недавно натягивала на себя красную майку, и с ужасом понимает, что больше никогда её не наденет.

Потому что не сможет найти.

Когда просыпаешься с готовой фразой в голове, чувствуешь себя последним дураком.

Хуже чем дураком — идиотом. Дурак — это что–то вроде домашних тапочек, носишь их или не носишь, но в хозяйстве они необходимы. Идиот же — совсем другое дело, он с тапочками не ассоциируется…

А фразочка была та ещё: дистенциальный коблоид.

Я открыл глаза и посмотрел в потолок.

На нём бесновались солнечные блики.

От сновидения, в котором я, по идее, должен был нахлебаться воды, не осталось и следа. Что уже хорошо! А то лежал бы сейчас в постели утопленник, руки сложены на груди крест–накрест, на закрытых веках — водоросли. И не зелёные, а мерзко–бурые, склизкие. И такие же водоросли обвивают шею. А тут дверь открывается и матушка входит в комнату: мол, пора вставать, день сегодня…

И никакого дня больше нет!

Так что остаётся радоваться, что я вышел из сна сухим, вот только фразочка эта ничуть не лучше, чем возможность нахлебаться воды во сне.

Дистенциальный коблоид.

Откуда такой бред лезет в голову?

Между прочим, фразочка возникла не сама по себе, не так чтобы лежу это я, лежу, сплю, а тут фразочка. Ведь где–то я ее увидел. Где?

Ответ приходит быстро. Стоит лишь пристальнее всмотреться в беснующиеся на потолке солнечные блики и потянуться пару раз да подумать, что пора вставать, а то матушка действительно начнёт колотиться в дверь с воплями: у них–де с отцом дел по горло, и мне тоже собираться надо, ведь не поеду я к Симбе голым…

Я представляю, как прусь через весь город в чём мать родила, и мне на самом деле становится смешно. Из подъезда я, может, и выйду, но дальше двора точно не уйду. Бдительные соседи вызовут милицию и «скорую помощь». Зачем «скорую помощь» — понятно, а милицию — так, до кучи. И вместо Симбиной квартиры отправлюсь я совсем в другое место, отпуск у родителей, естественно, к чёрту, наденут на меня грязно–лиловый халат огромного размера и уложат на койку. А родители вместо того, чтобы гулять по набережной и дышать морским воздухом, будут носить мне передачи. Вернее — возить. Больница для идиотов у нас за городом, где–то с той стороны горы.

А я сегодня точно идиот, потому что ко мне прицепилась дурацкая фразочка.

Но за одно это меня никто никуда не увезёт, если, конечно, я сейчас встану, и оденусь, и начну собирать вещи.

А фразочку эту я видел на майке.

Мне навстречу шёл какой–то придурок в чёрной майке. А на ней было крупными белыми буквами написано: дистенциальный коблоид.

Как на визитной карточке. У отца вот куча разных визиток. И на каждой — какая–нибудь смешная надпись. Его имя, отчество, фамилия и буквами помельче: директор по продажам. Это на одной. А на другой — мерчандайзер. Понятия не имею, что это такое. Есть ещё и «авторизованный дилер», что, на мой взгляд, ничуть не лучше дистенциального коблоида.

Причём если хорошенечко подумать, слово «коблоид» можно расшифровать. Бывают ведь, например, гуманоиды. То есть не люди, но вроде бы чем–то на нас похожие. В таком случае коблоиды — это от кобеля; у нас была собака — кобель. Отца на улице спрашивали: у вас мальчик? А он гордо так отвечал: у меня — кобель!

Кобель — коблоид, очень даже логично.

Видимо, я всё–таки не совсем идиот, так что можно прекратить подсчёт солнечных бликов и встать.

Встаю.

И тут в дверь стучат.

Матушка.

С недавних пор она всегда стучит, видимо, боится, что войдёт в комнату, а я занимаюсь чем–то не тем, лежу скинув одеяло и делаю нечто такое, что может её смутить. Она прекрасно знает, что это делают все подростки моего возраста, но видеть ей этого не хочется. И правильно — если я это и делаю, то лишь тогда, когда твёрдо убежден, что родители спят. Ну пусть не спят, но всё равно не войдут ко мне в комнату, хоть и будут шарашиться по коридору из своей спальни в ванную и обратно. Хорошо, когда вход в ванную прямо из спальни, а у нас обычная трёхкомнатная квартира с совмещённым санузлом. Вход в ванную из спальни я отлично помню — совсем маленьким родители брали меня с собой на отдых в Эмираты, отцовский друг жил там на вилле. Вилла была трёхэтажная, на втором и третьем — жилые комнаты. И в каждой — отдельная ванная. Родители жили на втором этаже, я — на третьем, им ванная досталась большая, а мне — крошечная, да и кровать у них была намного больше моей. Я иногда пытался к ним в эту кровать нырнуть, но они меня прогоняли…

Матушка уже одета и даже накрашена.

Матушка, накрашенная в субботу с утра, — такого я не припомню, обычно она начинает мазаться ближе к обеду — в выходные, естественно. Когда ей не надо на работу.

Сегодня ей на работу не надо, но они с отцом улетают в отпуск.

А идиот, то есть дистанционный коблоид, едет к Симбе.

Матушка в джинсах и майке, хорошо заметно, что она не надела лифчик.

Когда я был маленький, она загорала при мне без лифчика и не стеснялась.

Правда, в Эмиратах она загорала так только на вилле, у бассейна, чтобы никто, кроме меня, не видел.

А вот в Анапе — на пляже. Я тогда тоже был маленький, хотя и постарше, чем в Эмиратах. Анапа мне понравилась меньше, даром что там было не так жарко. А вот матушка там лежала на пляже без лифчика и хоть бы хны, мужики идут, пялятся, а она и бровью не ведёт — типа того что продвинутая она у меня…

— Можно? — спрашивает матушка.

— Можно, — говорю я и начинаю заправлять постель.

Солнечные блики внезапно исчезают с потолка.

Коблоид — явно от кобеля, с этим словом я разобрался, а вот что такое дистенциальный?

— Что ты с собой возьмешь? — спрашивает мать.

— Не знаю, — говорю я, — ещё не думал.

— Ты ведь сам стирать не будешь, — заявляет мать, — я тебя знаю…

— А может, буду! — возражаю я, представляя, как замачиваю у Симбы в ванной свои трусы и носки.

— А от Симбы не дождёшься, — продолжает мать.

Майка на ней розовая, без рукавов, в обтяжку. И хорошо заметны соски.

Слово «дистенциальный» можно, конечно, вывести из слова «дистанционный», есть ведь дистанционное управление, тот же пульт от телевизора, и от музыкального центра, и от видика… Всё это размещено в гостиной, и пульты всегда разбросаны, никто их не может найти. Отец вечно ищет пульт от телевизора, потому что страдает заппингом, это такая новомодная болезнь. Он приходит домой после работы, ужинает, ложится на диван и болеет. Лежит и переключает каналы, давит на кнопки и перелистывает картинки. Иногда мне кажется, что ему всё равно, что смотреть, главное — чтобы мельтешило, а когда он заканчивает листать, начинает храпеть, недолго, минут пятнадцать–двадцать, но очень громко. А потом его будят.