Мануэль Филипченко - Киллерёныш

Игорь снова лег на свое место, мальчик положил голову ему на грудь. Еще немного поласкавшись, они уснули...

Часов в пять утра Игорь осторожно перенес мальчика на его кровать. Антошка только причмокнул во сне губами, натянул одеяло на голову и продолжил досматривать сон.

Игорь вернулся обратно, лег. Но заснуть так и не смог, вспоминал прохладные маленькие ладони, гулявшие по его телу; губки, обжигавшие поцелуем; горячее податливое тело, тающее от ласки. Какой уж тут сон...

В воскресенье не было ни уколов, ни перевязок, ни капельниц. Только в полвосьмого медсестра разложила таблетки, расставила мензурки по тумбочкам, укоризненно посмотрела на Игоря, мол, оставил ее скучать одну всю ночь. Потом вошла нянечка, по очереди подала мальчишкам «утки», кто не мог сам ходить. Еще чуть позже привезла завтрак. Игорю пришлось за компанию отведать манной каши (бррр, бедные дети!).

А за окном начинался славный денек. Ночью тучи разбежались в стороны, и сейчас солнце набирало силу. Хоть и оставались еще небольшие лужи, Игорь решил взять Антошку на прогулку. Он сходил к сестре-хозяйке, выпросил тяжелый байковый больничный халат какого-то серо-синего цвета. Закутав в него мальчика, он на руках понес его дышать воздухом, а чтобы мальчишки не скучали, пока он с Антошкой гулять будет, включил им досматривать вчерашнюю комедию.

Про ночные приключения Антоша помалкивал, а Игорь не стал первым заводить разговор про это.

— Хочешь прикол расскажу? Мне тогда семь лет было. Так у нас в детдоме сделали хоровую студию. Нас туда почти силой загоняли, а мне нравилось. Я сам приходил. Вел там дядька один, так его тоже искать все время приходилось. Воспитателька все время кричала: в студию, «Викторович! В студию! Викторович!» А я маленький был, дурной. Подхожу к нему однажды и говорю: «Встудий Викторович, а сегодня во сколько приходить?» Там все попадали просто. А его так потом и звали — Встудий Викторович..

Игорь совершенно искренне рассмеялся.

Свежий осенний ветерок просто пьянил, туманил голову. Они прошлись вокруг здания, присесть было негде: все скамейки мокрые, в опавших листьях. Не беда, Игорю очень нравилось нести мальчишку на руках, прижимая покрепче. Он слушал веселую наивную болтовню, вдыхал чистый запах нестриженых, но таких мягких, волос и постепенно начинал понимать, какое же ему привалило счастье.

Рядом с больницей был небольшой магазинчик, и Игорь направился туда. Поставил Антошку на пол, вытряхнул его из халата, чтоб не запутался в широком не по росту балахоне.

— Пошли, выберем чего-нибудь к обеду.

Игорь взял корзинку. Антошка важно шествовал перед ним, иногда бросая в нее что-нибудь вкусненькое.

— Йогурт возьми, — советует Игорь и Антошка кидает в корзинку упаковку из четырех розовых стаканчиков.

— Брось еще одну, вас там пятеро, чтоб на всех хватило. Может, и мне перепадет.

Корзина постепенно наполнялась. Игорю даже пришлось сдерживать Антошкины «глаза завидущие, руки загребущие», иначе пришлось бы заказывать грузовик. Возле кассы случилась заминка. Уже заплатив, Игорь стал укладывать все в пакет, когда вдруг мальчишка сорвался с места, пробежал вглубь магазина к канцтоварам, вернулся и гордо положил на прилавок колоду новеньких карт.

— Играть будем, а то от скуки помрем, — объяснил он и стал помогать складывать покупки.

В одной руке Игорь нес сумки, в другой Антошку.

За полчаса мальчишки фильм досмотрели и теперь занимались кто чем. Андрюшка с Максом на маленькой магнитной доске играли в шахматы, Толик что-то увлеченно читал, Артемка играл в тетрис, что дал ему на время Антон от доброты душевной.

Появление Игоря и Антошки было встречено воодушевлением и улыбками, в предвкушении пира.

На тумбочках стояли стаканы с соком, очевидно, второй завтрак. Антошка разделил покупки поровну. Наевшись, попросили включить новый фильм, на этот раз нашумевший по всему миру «Гарри Поттер». Даже Игорь с интересом смотрел, что уж говорить о мальчишках!

Около двенадцати кассета закончилась. Антошка вывернулся из теплого плена обнимавших его рук Игоря, бросил на ходу:

— Я в тубзик... и исчез за дверью.

Игорь начал партию в шахматы с Андрюшкой, минут через десять спохватился и забеспокоился, что Антона все еще нет. Не выдержал, поднялся и пошел на поиски пропажи. А когда вышел в коридор, то вдруг с удивлением услышал приглушенное пение. Двинулся на звук, приоткрыл дверь в туалет и увидел невероятную картину. Его Антошка восседал на унитазе, приспустив штанишки, задумчиво подперев голову рукой, и распевал во весь голос душераздирающий романс:

«Этот ребенок меня доведет до инфаркта» — подумалось Игорю.

Он невольно заслушался. Да и было от чего. Голосок звенел с такой чистотой и легкостью, что замирало сердце, к горлу подступал комок.

Подошла медсестричка Оля, что как раз заступила на дежурство, хотела что-то сказать, но Игорь поднес палец к губам. Так они и стояли, слушали и молчали, пока не кончилась песня. Чтобы не смущать мальчика, они отошли к дежурному столику и сделали вид, что мирно беседуют.

Вернувшись в палату, Игорь снова присел на кровать к Андрюшке, доигрывать. Силы были почти равными, хотя Андрей чуть лучше соображал. Постепенно разговорились вполголоса. И стал Андрюшка рассказывать, что же с ним приключилось.

Началась эта история давно, еще два года назад. Летом они поменяли квартиру, переехали в другой район. В новой школе Андрюшу приняли не хорошо и не плохо, как-то буднично. Неприятности начались во второй четверти.

Однажды Димка Пантюхин относил в учительскую журнал и заглянул в него по дороге. Он мужественно терпел целый урок, а на перемене взахлеб стал рассказывать потрясающую новость. Оказывается, новенький был евреем! С этого дня все и началось. Он с изумлением узнал, что означает слово «жид»...

Нет, его не били. Просто он сперва оказался один за партой, потом с ним перестали здороваться за руку, как было принято. Все это сопровождалось постоянными насмешками и издевками. В тот же день на трудах в его портфель кто-то опрокинул полбанки столярного клея. Почему только полбанки? Видимо, потому что больше не было. Девчонки его жалели, не все, конечно.