Людмила Бояджиева - Ужин с кумиром

А скажите, господа, кто бы дал деньги Николаю Ласточкину? Да кто такой вообще, этот Николай Ласточкин? Вы знаете такого, леди? Не слышали… А ведь только что провели с ним незабываемые и как выразились «бесценные» мгновения. Печально… — глубоко вздохнув, он продолжил: — На конкурсе двойников в Самаре я пел под фонограмму Кинга и получил первую премию — морской круиз на два лица. Разве не обидно — мне — умнице, таланту, эстету, судьба, прослезившись от собственной щедрости, отстегивает бесплатную морскую прогулка вторым классом, а Кингу — этому распухшему от подарков фортуны и самообожания индюку — все остальное?

— Обидно! — закусив губу, Миледи едва сдерживает слезы: — Всего лишь полчаса назад я подумала: «тебе, наконец, повезло, девочка…» Я влюбилась в тебя, гад! Обидно, конечно, обидно! Я все шептала себе: «осторожно, детка, не свихнись от счастья — тебя обнимает ОН…» Если честно, я что-то подозревала насчет подглядывания… Чувствовала, что господин администратор не зря старается. Затевает подлянку. Но не хотела этому верить… Знала — у меня одна ночь! Одна ночь с Тимировым — и будь что будет! Господи, до чего же заразно невезение. Это от тебя, Феликс!

— Ну, уж — дудки! Разгребай свою грязь сама. Кто кувыркался с ним на травке? Ха! Надеялась захомутать Короля эстрады? Поздравляю! — он демонически расхохотался, ткнул пальцем в Николая: — Перед тобой — обыкновенный мелкий мошенник!

— О, нет, старина. Кстати, тебе известно, что господа в отеле называют тебя Сивым? Ошибаешься, Сивый мерин… Необыкновенный и далеко не мелкий. Тем более — не мошенник. Я — романтический авантюрист. По иронии судьбы людей моей профессии не изображают на афишах. Их не забрасывают цветами после каждого удачного «номера». Но именно они — настоящие хозяева на празднике жизни. Я очень многое умею и, кажется не плохо. А главное — мне совсем не скучно жить — я люблю каждое причитающееся мне мгновение бытия… Дивное мгновение… Я мысленно заклинаю его «Остановись!», но с радость встречаю следующее. Сегодня была волшебная ночь. Скажи правду, Золотая! Разве тебе было плохо со мной?

— Мне было хорошо с Кингом. Но ведь ты — Николай. Двойник, подделка.

— По крайней мере Николай Ласточкин должен радоваться тому, что ты предала не его! Не за ним охотился неудачник администратор. А значит — в проигрыше вы, господа! — он положил кассету перед Феликсом: — Возьми свою киношку, Сивый. И не вешай нос. Я же классный дублер. Завтра сюда нагрянет ваш любимый герой. Вы сможете содрать с него кое-что при умелом подходе. Супер-пупер известный ходок, условия съемок были неважные, Энн Тарлтон вряд ли догадается о подмене.

— Ага… Если ее муж не импотент и не из голубых, как толкуют злые языки. — Феликс поспешил забрать и спрятать кассету. — Хотя… кого-то этот сюжетец, несомненно, заинтересует.

— Ты скучный тип. В этом твой главный прокол, администратор. Это хуже СПИДа. — Николай надел пиджак: — Я покидаю вас, друзья. На прощанье примите совершенно бесплатно ценный совет: если уж жизнь — большая сцена, нельзя играть кое-как. Недопустимо халтурить, славные вы мои! Судьба закидает тухлыми яйцами. Не желаете скромно отсиживаться в зрительских рядах — играйте! Но, играя — выигрывайте! Ваш трюк с Кингом — провал, чистый провал… Сожалею, господа…

Церемонно откланявшись и подхватив свою сумку, он удалился. Светлый силуэт поглотил мрак сада.

В беседке, увитой виноградом, гуляет легкий ветерок. Даже сюда, на холмы побережья, он приносит йодистый запах водорослей и россыпь водяных брызг. Впрочем, брызгаются не волны, завивающие белые барашки далеко внизу, а поливалка, вращающаяся над газоном. На деревянном столе в тени беседки насыпана мука и покоятся на полотенце рядками белотелые вареники, как свежеприбывшие отдыхающие лечебного пляжа.

— Господи, здесь было поле, все в полыни и колокольчиках, — Ирка положила картофельную начинку на кружек из теста. — Ни поля, ни Баранки, ни меня…

— Когда дед помер, Баронессу забрали в совхоз. Да она уже старушка была, — ответила Татка — в фартучке с кокетливым кружевцем и заколкой в виде испанского гребня в волосах.

— Значит, отправили на колбасу, — констатировала Ирка унылым голосом под стать своему серому бесформенному блузону.

— Сейчас за фабричным производством строгий надзор. Продукция в пищеточках качественная. — Татка, делавшая вареники с творожной начинкой, облизнула палец. — Хватит кукситься. Сама говорила, надо очень захотеть, и все получится. Я, как увидала Ашотика, прямо вся напряглась к лучшему. Он к родне в селение приезжал, зашел к деду насчет печки — дед здорово печи клал — и как увидел меня…

— Сразу запал? — засомневалась Ирка в пылкости внезапно вспыхнувших чувств армянского гостя к болящей толстухе.

— Разжалобился. Я с ангиной лежу, вся в температуре, под глазом фингал отец навесил… А он ведь старше на десять лет, сердце золотое — зоотехником у себя в Армении работал. «Ты, говорит, Буренушка моя ненаглядная…» ласково так…

— Прямо как увидал — влюбился?

— Нет… Тогда посочувствовал и лекарств притащил. Влюбилась я. Ага, думаю, вот оно что такое — страсть! Тут же — мордой об пол — и уже не лягушка — царевна! Шею намылила, косу распустила, сарафан трикотажный с люрексом надела и сижу с оладушками во дворе — картинка. Красотень вокруг, воздух опьяняющий… Вот он и опьянел. — Татка огляделась. — Здорово все устроилось.

Вместо старой дедовой развалюхи на пригорке стоял новенький дом с верандами. Не шале, конечно, но крепенький, свеже-смоляной, оптимистический.

— Здорово, согласилась Ирка. — Она не завидовала Татке и не насмехалась над ее счастьем. Хотя, когда впервые увидела Ашота — мелкого, носатого, кривоного, и представила, как он таскает на руках разомлевшую Татку, едва не расхохоталась. А потом заметила, какое море влюбленности плещет в его смоляных, затененных длинными ресницами глазах, и чуть не прослезилась. Сердце сжалось, подсказывая, что здесь — у Татки с Ашотом — все настоящее — радость, мечты, труды. А если настоящее, то это и есть самая дорогая ценность.

— А у меня не вышло. Не вышло, что загадывала… — Ирка выскребла из миски картофельную начинку. — Кончено с картошкой. Долму будем делать?

— Это уж он сам. У него завтра выходной. Руки — золотые. — Татка покосилась на подругу, оценивая, стоит ли лезть с расспросами, и задала нейтральный вопрос: — А чего так?

— Чего не вышло или отчего? — Ирка задумалась: — Сама не знаю.

— А я знаю! У тебя спонсор был? А этот… что Валерию колотил, как его… продюсер? Продюсера ты нашла?