Людмила Бояджиева - Ужин с кумиром

Нина Ласточкина руководила кукольным театром в клубе подмосковного городка. Папа представлял остальную труппу — художника, декоратора, костюмера. В их доме всегда валялись лоскуты, обрезки поролона, веревки, проволочки, пуговки, блески. И можно было наблюдать, как из всего этого чудесного хлама возникал мир нового спектакля: столы, утварь, деревья и облака. А главное — персонажи — живые, говорящие, со своей историей и судьбой. Коля долгое время думал, что его вырезал из бревна папа, как Буратино. А потом он «оживел» и заговорил своим голосом. Вернее — маминым. Она умела разговаривать на все голоса, превращаясь в зверюшек, птиц, волшебниц, злодеев…Коля рос, взрослел, но кукольная сцена оставалась для него более реальной реальностью, чем школа, двор, мальчишеские разборки. В том же клубе он стал учиться музыке, хотя приговор учителя был жесток: слух у мальчика есть, но внутренний. Кроме внутреннего слуха была у Коленьки неистребимая тяга бренчать на клавишах, складывая звуки в ту мелодию, что звучала у него в голове. Бывало — зазвучит прямо с утра и не уйдет до тех пор, пока не обретет «плоть» в звуках старенького пианино. Он стал сочинять для кукольных персонажей песенки — вышло совсем не плохо. Особенно в сказке про «Золотую девочку». Потом Клуб зачах и в его с шиком отреставрированном помещении возник кооперативный ресторан с казино. Потом от ураганного рака умерла мама. А отец — уже увядший, давно пьющий, давно махнувший на себя рукой, вдруг увязался за бойкой заезжей «бизнесменкой» и уехал в Самару, называвшуюся временно Куйбышевым. Коля остался один под предлогом завершения образования. Происходил же образовательный процесс не в технологическом институте, как полагал отец, а на стезе инициативного предпринимательства.

Бросив занудный вуз, Николай попробовал себя в сфере торгового бизнеса (парни перегоняли из Европы тачки), в квартирной фирме и даже подрабатывал в бригаде строителей. К каждому своему делу он относился как к роли в ответственном спектакле. Не его вина, что спектакли разваливались, зато опыт оседал не малый. Однажды в период поиска нового пути, Ласточкин встретил у своего дома однокашника — виртуоза всяческих химических эффектов. Это у Вилькина взрывались на уроке колбы, горела парта и взлетевший от гремучей смеси штатив едва не зашиб зауча. Теперь он руководил «группой огня» — компанией пиротехников, обеспечивавших световые эффекты в шоу Тимирова. Ласточкин аж присвистнул, отметив хитрый умысел случая. Кривая дорожка вывела его к Ромке Тимирову! Как то, на бардовской тусовке, Ласточкин обратил внимание на парня с приятным голосом, вмиг покоряющим своей живой искренностью. Поболтали по душам, распили дешевое винцо. Николай подарил Роману свою «Золотую девочку», сочиненную для кукольного спектакля. Случилось так, что именно эта песня стала визитной карточкой певца, неожиданно вырвавшегося на звездную орбиту. «Золотая девочка» звучала со всех сторон, пробуждая гордость в сердце безголосого Ласточкина. Не столь уж важно, что Тимиров приписал себе ее авторство. Встретив Вилькин, предложившего бывшему однокашнику поработать в «группе огня», Ласточкин колебался не долго — он как раз оказался на распутье. А почему бы нет? Приступив к обязанностям пиротехника, старался на глаза Тимирову не попадаться. А когда все же попался и едва не бросился в певцу с дружеским приветствием, был несказанно удивлен — Тимиров смотрел холодно, явно не узнав его. Только потом, оказавшись с Ласточкиным один на один, Роман деловито спросил: — Что, песенки новые есть? Беру оптом. Процент от гонораров не зажму. Условие одно — ни вякать. Тимиров — многогранный талант — все исполняет и сочиняет сам. Идет?

— Погоди, ты бы вначале хотя бы извинился. «Золотая девочка» и в самом деле стала золотой.

— Над ней поработал профессиональный композитор. А спел ее я! Знаешь где был был бы твой шедевр без меня? В ж… — хохотнул суперстар с каким-то намеком. — Твою ерундовую песенку сделал шлягером Тимиров. Это надо четко понимать, милейший господин Ласточкин.

— Понимаю. И все же… — Неожиданно для себя Ласточкин спасовал перед явленной наглостью. Вспыхнул и простил Тимирова — за голос, за обаяние, за талант и везуху. Не дешевенькие, между прочим, штучки.

— Сколько хочешь за нее? — расщедрился народный кумир.

— Ничего. Вот такой я лох. И новые тексты подкину. У меня с вокалом полный абзац. А у тебя здорово получается. Про Сирано де Бержерака слыхал? Он тихонько сочинял стихи красавчику, охмурявшему его возлюбленную. Моя возлюбленная — игра. Играй, парень, флаг тебе в руки. Только теперь — за деньги.

Так он стал Сирано, пусть масштабом помельче, но искренним. Да что скромничать — отличные вышли хиты! Условия авторского инкогнито Ласточкин соблюдал, не разглашая тайну, Тимиров же, выдававший песни за свои, платил ему гонорары. Вот только непонятно, как попала к Тимирову песня «Игра», сочиненная Ласточкиным совсем недавно о себе и для себя. Хотя, чего тут не понимать? Увели песенку. Не хочешь продавать — возьмем так.

Ласточкин колесил с шоу по стране четыре года, даже побывал в дальнем зарубежье и придумал несколько световых эффектов. А потом с огнем и Тимировым расстался — тема исчерпала себя. Он возмужал и определился с выбором профессии. «Романтический авантюрист» — именно так назвала амплуа Остапа Бендера мать Коли, задумавшая, но так и не осуществившая кукольную инсценировку «Двенадцати стульев». Он взялся проиграть спектакль в новой реальности — спешно капитализировавшейся России. Задача состояла не столько в том, что бы умыкнуть солидный куш — тупо и жестоко, как делали это направо и налево мало-мальски приобщенные к «кормушке» граждане — от местного хапуги до народных депутатов. Амплуа романтического амплуа требовало элегантного, артистического обыгрывания этих самых хапуг и перераспределения благ. Конечно, не совсем Робин Гуд, но и не Корейко. Навар от первой операции под кодовым название «Отбери ворованное» Ласточкин задумал перевести инкогнито на счет инвалидов Чечни. Но, зная о нечистой совести самых громких благотворительных фондов, сделал проще: подогнал к подмосковному госпиталю для пожизненно прикованных к койкам инвалидов грузовик с компьютерами, теплыми вещами, едой и самолично роздал, кому что было надо.

Приехав в Самару навестить отца, он узнал о конкурсе двойников. Дело в том, что талант имитации и подражания, передавшийся, видимо по наследству, составил Ласточкину некого рода известность в кругу друзей. Он умел изображать звезд шоу-бизнеса, отменно двигался, танцевал, но пел только под фонограмму. И хотя музыкальный дар у Ласточкина начисто отсутствовал, ему не раз говорили, что он похож на Тимирова. Но никто не предполагал, что до такой, совершенно двойниковой степени, если слегка завьет и выкрасит в темный цвет волосы. Именно это сделал Ласточкин, отправляясь на конкурс двойников, а профессиональные визажисты подчеркнули гримом разрез глаз и твердость подбородка. Что его тогда заставило вылезти на сцену в каком-то идиотском конкурсе? Если честно — возможность хоть на мгновение перевоплотиться в Тимирова, к которому он испытывал сложные чувства, включавшие и восхищение, и отвращение и, наверняка, зависть. Хотя в наличии зависти Ласточкин себе признаваться не хотел. Он пел «Золотую девочку», перевоплотившись в Кинга. Он двигался, сбрасывал пиджак, кидался в публику с распахнутыми, как для объятий, руками точно так же, как это делал он. И зал неистовствовал, а у выхода его ждали поклонницы Тимирова, мгновенно влюбившиеся в двойника. Глупые, глупые девчонки.