Кристина Грэн - Аферистка

— Не трогай! — в ужасе закричал Йоханнес, когда я потянулась к одному из фарфоровых созданий.

Куклы были священны для Йоханнеса, и я поняла, что этого взрослого ребенка до сих пор мучают комплексы, которые он старается скрыть. Мне было холодно. Я вообще страшная мерзлячка, а в этой квартире меня к тому же ничего не грело.

Интерьер квартиры был решен в бело-желтой цветовой гамме. Когда Йоханнес ушел на кухню за шампанским, я опустилась на белый диван. Сколько раз я переживала подобные моменты. Два часа назад наступил Новый год, а я была совершенно трезва и размышляла, утрата какой ценности меньше всего огорчит хозяина этой квартиры. Пожалуй, лучше всего было бы взять деньги. Мой взгляд упал на нефритового Будду. Он похотливо улыбался мне. Я попыталась определить его стоимость, но в конце концов решила, что не являюсь экспертом, способным оценить поделки из нефрита. И потом, я до сих пор не решила, каким образом на этот раз действовать.

Я натолкнулась на Йоханнеса Бреннера совершенно случайно, работая без всякого плана. Отчасти это произошло потому, что первоначально у меня на примете был другой мужчина. Кроме того, причиной моей небрежности было время года. В период праздничной суеты трудно сосредоточиться на работе. Меня пьянила праздничная атмосфера. В тот день я бродила по украшенным к Рождеству улицам и с вожделением смотрела на витрины магазинов. Меня, словно ворону, неудержимо тянет ко всему блестящему и сверкающему. А также к тому, от чего исходит тепло. Ведь я постоянно мерзну.

Йоханнес Бреннер вернулся из кухни с подносом в руках. Я мысленно составила его психологический портрет. Порядочный человек, корректно обращающийся со своими служащими. Не терпит никаких возражений и беспорядка. Домработница называет его педантичным, и совершенно права. Работа в его жизни носит систематический, регулярный характер, а с женщинами он встречается от случая к случаю.

У Йоханнеса не было более-менее постоянной подруги, после развода он не вступал с женщинами в длительные отношения. Бракоразводный процесс стоил ему больших денег, и воспоминание об этом до сих пор вызывает у него сильную досаду. Бреннер не скупился на красивые вещи, еду и напитки, он вкладывал деньги в свою коллекцию игрушек, но не был расточителен. А в мелочах его даже можно назвать жадным. Так, он часто экономил на чаевых. Я должна заставить его раскошелиться.

Йоханнес Бреннер был тщеславен, как большинство мужчин его возраста и положения. Он любил играть на публику и обычно обращался с женщинами любезно и несколько снисходительно. Они не являлись для него равноценными противниками. Для Йоханнеса мир — арена, на которой друг с другом сражаются только мужчины. Что же касается женщин, то они бросали победителю свои кружевные платочки и тут же отдавались ему. Женщины, очевидно, самые несовершенные шедевры его коллекции. Возникает вопрос, умеет ли Йоханнес проигрывать? Ведет ли он себя мужественно или падает духом, когда терпит поражение? Для меня это очень важно. Поскольку от ответов на эти вопросы зависит образ моих дальнейших действий. Я не успела хорошо изучить Йоханнеса и вынуждена импровизировать. Интересно, но не безопасно.

Он сел рядом со мной на белый диван, держа руку за спиной. Может быть, он приготовил подарок для золотых дел мастера? Какую-нибудь драгоценность?

— Фиона… Какое удивительно красивое имя, — произнес он.

Именно поэтому я и выбрала его. Я всегда очень тщательно подбираю себе имена. Я хотела как-нибудь остроумно ответить Йоханнесу на его замечание, но, взглянув на своего собеседника, вдруг испугалась. Крохотные голубые глазки походили на неподвижные глаза куклы. Он смотрел на меня в упор и улыбался. Внезапно я почувствовала прикосновение холодного металла к запястьям и услышала щелчок. Ловкий трюк, в результате которого он надел на меня наручники. Йоханнес действовал так уверенно, ловко и стремительно, что я не успела опомниться. Я не сомневалась, что он проделывает этот фокус не в первый раз.

Я с порога отмела мысль о том, что попала в ловушку, расставленную сотрудниками уголовной полиции. Полицейские не стали бы разрабатывать столь сложный план. Оторвав взгляд от своих скованных рук, я посмотрела Йоханнесу в лицо. Что за человек сидит рядом со мной?

— Как это следует понимать? Я арестована?

Его смех был слишком резок, и это еще больше встревожило меня. Я никогда не испытывала страха перед мужчинами, но сейчас знала, что потерпела поражение. Игра проиграна. Я совершила роковую ошибку, действуя спонтанно, без всякого плана. Йоханнес продолжал смеяться. Должно быть, он любил делать сюрпризы. Я не хотела думать о том, что он замыслил. Сейчас необходимо подавить в себе страх и рассуждать трезво и здраво. Ничего ужасного не произошло. Я сижу с малознакомым мне человеком в квартире на двенадцатом этаже. На меня взирают неподвижные глаза фарфоровых кукол. На столе бутылка шампанского и два наполненных бокала.

— Может быть, хочешь выпить?

Я кивнула, и он подал мне бокал. Я взяла его обеими руками и поднесла к губам. Браслеты наручников врезались в кожу. Мой друг Ф. любил повторять в свойственной ему легкомысленной манере: «Мы должны научиться сохранять внешнюю красоту и обаяние. Мы должны любить внешние проявления».

Ф. умер в больничной палате, его мозг разрушился от слишком частых занятий грязным сексом.

— Как ты думаешь, что я собираюсь сделать с тобой в только что наступившем Новом году?

Хотела ли я знать это? Нет, я хотела сохранить мужество и оставаться внешне невозмутимой. И когда-нибудь поселиться на греческом острове вместе с одним парнем, настоящим сумасшедшим, но не буйным, а милым, поэтичным и обаятельным. Поэты изводят себя словами и потому не представляют опасности. Теперь Йоханнес Бреннер выглядел и говорил совсем иначе, чем в ресторане. Большинство людей никогда не снимают свои маски, и мы должны быть благодарны им за это. Я всегда выходила сухой из воды, потому что умела владеть ситуацией и не теряла голову. Однако сейчас она у меня шла кругом.

— Мы не успели обсудить вопрос о том, являюсь ли я мазохисткой. Так вот, поскольку, как видно, эта тема становится актуальной, решительно заявляю, что я совершенно не склонна к мазохизму.

Йоханнес злорадно усмехнулся. Возможно, он весь вечер улыбался с подобным зверским выражением лица, но я не замечала, так как слишком самонадеянна и снисходительно отношусь к своим жертвам. Меня пугали не столько наручники, сколько неподвижный взгляд Йоханнеса. Его глаза свидетельствовали о том, что этот человек не способен испытывать простые человеческие чувства, такие, как расположение, жалость, сочувствие. Я переступила в своей жизни очень много границ, но только не эту. Ад — это место, где отсутствует разум. Я всегда действовала рационально. Я никогда не уничтожала человека, я всего лишь ущемляла его гордость, тщеславие, наказывала его за жадность. Я никогда не ошибаюсь в женщинах и очень редко ошибаюсь в мужчинах. Так было до сих пор. Он бросил взгляд на мои наручники, отнюдь не игрушечные.