Тереза Вейр - Лики зла

— Немедленно уходите! — возмущенно воскликнула она.

— Я думал, я вам нравлюсь, — произнес он тоном обидчивого маленького мальчика.

— Не здесь и не сейчас.

Она повернулась к раковине, чтобы вылить туда пиво, но прежде, чем она успела вылить хоть каплю, он внезапно схватил ее за руку. Ларк удивилась силе, которая на этот раз чувствовалась в его руках. Несколько мгновений она пыталась бороться, но почти сразу поняла, что победить ей не удастся. Она выпустила банку, тем более что ей казалось странным бороться из-за такого предмета.

Брет с гордым видом выпил все до капли, потом бросил пустую банку на пол и, топнув ногой, раздавил ее, после чего снова повалился на стул.

“Что за отвратительное представление!” — подумала Ларк.

— Он вам нравится, — неожиданно сказал Брет.

— Вы о ком? — нахмурилась она.

— Да о Сенатре. Он всем нравится, я имею в виду женщин.

— Что в этом плохого?

Он убрал ноги со стола и наклонился вперед.

— О, клянусь — это плохо! Для меня. “Он ревнует к Натану”, — подумала Ларк.

— Вы с ним спали? — спросил он.

Такой прямой вопрос придал ей решительности.

— Это не ваше дело, — сказала она.

— Вы с ним спали, я знаю.

— Не думаю. Убирайтесь вон.

Она подошла к двери и открыла ее, продолжая стоять возле нее и держаться за ручку, таким образом приглашая его покинуть помещение.

— Ну вот, всегда так, — сказал он развязным тоном, не проявляя никакого намерения уходить, — в школе, например, если мне нравилась какая-нибудь девочка, ей обязательно нравился Сенатра. Девчонки просто вешались на него — все, кроме Нэнси. Нэнси Трент. Ей нравился я.

Ларк отпустила дверную ручку.

— Вы дружили с Нэнси Трент?

Брет кивнул. Его взгляд снова затуманился, устремившись куда-то в пространство. Он вдруг затряс головой, словно увидел какое-то невероятное зрелище.

— Потом оказалось, что она только использует меня, использует для того, чтобы заполучить Сенатру. И знаете еще что? Она была беременна, но это был не его, это был мой ребенок.

У Ларк перехватило дыхание. Брет ударил себя в грудь.

— Это был мой ребенок! Но она объявила всем, что это ребенок Сенатры. Она думала, что если поступит так, то он будет вынужден на ней жениться, но уловка не сработала. Сенатра только посмеялся над ней. Он смеялся!

Ларк уже больше не могла его слушать, но он еще не кончил, он только-только вошел в раж.

— Она совершила попытку самоубийства, вскрыла себе вены, но Трент вовремя нашел ее и отвез в больницу. Она выжила, но ребенка потеряла. Моего ребенка!

“О боже, — подумала она, — какая ужасная, душераздирающая история! И этот человек был вынужден носить ее в себе столько лет! Неудивительно, что, когда он попытался уехать отсюда, у него ничего не вышло”.

— Вы кому-нибудь это рассказывали? Делились с кем-то своей проблемой? — участливо спросила она,

— Зачем? Мой ребенок-погиб, не родившись, а женщина, которую я любил, предала меня. Погубила меня. Зачем и кому я должен был об этом рассказывать? Или я должен был сам рассказать всем этим местным сплетникам и злопыхателям о том, как меня оставили в дураках?

Никто лучше нее не знал, что груз прошлого может быть так тяжел, что способен однажды раздавить тебя. Это груз, который ты обречен всегда тащить с собой, но надо пытаться от него избавиться. Есть способы от него избавиться.

— Брет, я вам очень сочувствую. — Она дотронулась до его плеча.

Он резким движением отбросил ее руку. Он посмотрел на нее глазами, полными слез и обиды.

Пораженная, она отступила на шаг.

С видимым удовлетворением от того, что близкий физический контакт ему больше не грозит, Брет возобновил свой монолог, словно нуждался в том, чтобы очистить свою душу от того, что столько лет вынужден был в ней скрывать.

Ларк не обрывала его, в надежде, что это ему как-то поможет.

— Потом в моей жизни появилась Мэри-Джейн. Она очень мне подходила, она увидела во мне человека. Она искренне была ко мне привязана.

“Вот те на, — подумала Ларк, — и Мэри-Джейн тоже здесь!”

— С ней мне было хорошо, с ней я снова почувствовал себя мужчиной. — Он вдруг потер глаза и пустил слезу. — Я предложил ей выйти за меня замуж.

— Что?! — воскликнула Ларк.

Чтобы удержаться на ногах, она ощупью нашла спинку стула и ухватилась за нее.

— Я сделал предложение как положено, принес цветы, двенадцать красных роз! — Он снова уставился в потолок со страдальческим выражением. — И спросил, не хочет ли она ребенка от меня.

Он зажмурился, словно это воспоминание доставляло ему нестерпимую боль.

— Она засмеялась! — закричал он. — Она смеялась надо мной!

“Надо вызвать стенографистку и найти двух понятых, — подумал Трент, — все должно быть по закону, и так, чтобы не дать парню никакой возможности вывернуться”.

Он успел уже отдать соответствующие распоряжения Харрису, как вдруг стоящий в углу факс загудел, и из него полезла бумага. Из лаборатории пришли результаты анализа ДНК.

Ларк попыталась заткнуть уши, но и это не помогало.

— Я просил ее перестать смеяться надо мной, но она не послушалась. Она заявила, что я маленький мальчик в теле мужчины и что я нужен был ей только для секса, для развлечения. Она сказала, что спала с летчиком и с водопроводчиком, с адвокатом и дворником, но с мальчишкой на посылках еще не спала. Мальчишка на посылках — так она меня назвала! А еще она сказала, что ей так и не удалось захомутать Сенатру. Можете вы этому поверить? Снова этот проклятый Сенатра. Он всегда появлялся, когда не ждешь, и портил мне жизнь. Случайно заглянув ему в глаза, Ларк заметила в них какой-то неестественный блеск, как при высокой температуре.

— Мне снова хочется спросить вас, — сказал он медленно и спокойно. — Вы с ним спали?

“Брет, — поняла вдруг она, — это все Брет”. Как это она раньше не заметила?

— Это вы вытащили провода из моей машины, — уверенно сказала она.

Он и не пытался этого отрицать.

— Я так не хотел, чтобы вы уехали, мне нужно было еще несколько дней, чтобы показать себя, доказать вам, что между нами что-то может быть. Но Трент появился так некстати!

— И вам пришлось самому ставить на место провода, которые вы только что украли!

— Именно. Ну не насмешка ли это?

— Я бы сказала — это справедливость.

— А вы были так прекрасны, когда спали в машине там, на обочине! Такой глубокий, безмятежный сон! Совсем как смерть!

Он улыбнулся ей улыбкой, которая была одновременно сладкой и зловещей, отчего волосы у нее на затылке начали шевелиться. Она в ужасе посмотрела на него. Кажется, она попала в беду.