Линда Ховард - В огне

«Расслабься. Ты ничего не выиграла». Дженнер никогда не ожидала выигрыша, а билеты покупала ради возможности ощутить легкое волнение в краткий момент «А вдруг...».

Дженнер набрала полную грудь воздуха и принялась рыться в вещах, облегченно выдохнув, когда недостающий билет оказался у нее в руках. Она сравнила его цифры с цифрами на обрывке газеты и чуть не рассмеялась, когда в лицо ударила реальность. Ни одно из чисел не совпадало. А паники-то было! Только из-за того, что билет не сразу нашелся.

Она посмотрела на следующий билет, потом снова посмотрела. 7, 11, 23, 47... Зрение подводило: никак не удавалось разглядеть оставшиеся числа. Она услышала собственный судорожный вздох. Колени подогнулись, и пришлось опереться на открытый шкафчик. Лотерейный билет выпал из ослабевших пальцев, и Дженнер захлестнула дикая паника, хотя листочек улетел не дальше пола. Рухнув на колени, она схватила билет и снова начала сравнивать числа, тщательно концентрируясь на каждом: 7, 11, 23, 47, 53, 67.

Дженнер проверила обрывок газеты, затем снова, переводя взгляд с него на билет. Цифры не менялись.

– Охренеть, – шептала она, – просто охренеть.

Дженнер аккуратно засунула билет и обрывок газеты в передний карман джинсов, поднялась на ноги, закрыла шкафчик, заперла замок и на негнущихся ногах вернулась на работу, надев робу и колпак. А вдруг ошиблась? Вдруг это какая-то шутка? Она будет выглядеть полной дурой, если кому расскажет.

Завтра она все перепроверит. Может, утром включит новости и услышит, что джекпот уже затребовали, или посмотрит еще раз на билет и увидит, что неправильно прочла какое-то из чисел.

– Ты в порядке? – спросила Марго, когда Дженнер вернулась на рабочее место. – Выглядишь паршиво.

– Так, перегрелась немножко. – Инстинкт требовал таиться даже от такой доброй души, как Марго.

– Да, жара ужасная. Пей воды побольше.

Дженнер каким-то чудом доработала свою смену, кое-как добралась до дома, до боли в руках сжимая руль «Голубого Гуся». Она часто дышала, заглатывая воздух, губы онемели, голова кружилась. Дженнер издала вздох глубочайшего облегчения, когда наконец припарковалась на свой пятачок, выключила фары и заглушила мотор. Двигаясь так, будто сердце не скакало со скоростью сто миль в час, она вышла из машины и аккуратно закрыла «Гуся», поднялась по ступенькам на свое покосившееся маленькое крылечко, открыла дверь и оказалась в безопасности собственного дома. И только заперевшись на все замки, Дженнер вытащила билет и газетную вырезку из кармана джинсов, положила их рядом на кофейный столик и заставила себя вновь сличить числа.

7, 11, 23, 47, 53, 67

Одни и те же на обоих листочках.

Она проверила еще раз, потом еще. Достала карандаш, переписала числа с билета, потом снова сверила их с комбинацией на газетном обрывке. Ничего не изменилось. Сердце заколотилось еще сильнее.

– Охренеть. – Дженнер с трудом сглотнула. – Я выиграла в лотерею.

СПАТЬ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО.

Будильник оттикивал предрассветные часы, а Дженнер все шагала взад-вперед, иногда останавливаясь, чтобы снова взглянуть на числа: 7, 11, 23, 47, 53, 67. Цифры ни на обрывке газеты, ни на билете не менялись, как бы часто она ни проверяла. А вдруг в газете опечатка и в следующем выпуске опубликуют верные номера? А может, она свихнулась, раз хочет, чтобы цифры ошибались, но... Боже правый, двести девяносто пять миллионов долларов!

Что ей делать с такой прорвой деньжищ? Вот пять тысяч – это другое дело. С пятью тысячами Дженнер управится. Она даже знает, на что их пустить: выплатить остаток за «Гуся», прикупить шмоток, может, съездить в  «Дисней Уорлд» или куда-нибудь в этом роде. Дженнер всегда мечтала скататься в «Дисней Уорлд», как бы слащаво это ни звучало. Пять тысяч – вообще не проблема.

Да хоть двадцать. Или даже пятьдесят тысяч... она, конечно, купила бы новую машину и взяла бы в ипотеку домик – небольшой, чтобы ежемесячный платеж был ей по карману, – пустив остаток суммы на первоначальный взнос. Нет, аренда тоже неплохо – не нужно самой заморачиваться с ремонтом, только вот заставить хозяина что-нибудь сделать – то еще приключение на задницу. Но владеть собственным домом... пожалуй, заманчиво, даже слишком.

Однако выше пятидесяти тысяч начиналась пугающая территория. Дженнер понятия не имела об инвестициях и тому подобной хрени, и, хотя у нее не было опыта обращения со свободными деньгами – существенными свободными деньгами, а не двадцаткой по случаю, – она полагала, что не следует складывать капиталы мертвым грузом в банке. Нужно как-то использовать эти средства, заставить их преумножаться по таинственным законам рынка, пустить в оборот.

Дженнер совершенно не представляла, как это делается. Примерно догадывалась, что такое акции, но ничего не знала об облигациях и с чем их едят. Мошенники и аферисты всех мастей выстроятся в ряд перед ее домом, чтобы наложить лапу на денежки, и первым в очереди будет ее собственный папаша, старина Джерри. А она абсолютно не в курсе, как защитить собственные интересы.

После очередного взгляда на билет к горлу подкатила тошнота. Дженнер бросилась в туалет и долго зависала над старым треснувшим унитазом, даже когда из глотки уже давно выходила лишь прозрачная  теплая жидкость. Наконец, несколько раз глубоко вздохнув, Дженнер склонилась над умывальником и поплескала в лицо холодной водой. Потом вцепилась руками в фарфоровую раковину и уставилась на себя в зеркало, зная, что на этот раз отражение ее обманывает. Если верить зеркалу, ничего не изменилось, в то время как изменилось решительно все. И жизнь, в которой она чувствовала себя в своей тарелке, перестала существовать.

Дженнер окинула взглядом ванную: обшарпанная плитка на полу, дешевая душевая кабинка из пластика, засиженное мухами зеркало. И чуть не рухнула от навалившегося чувства нереальности окружающего. Все эти вещи отлично ей подходили. А она подходила им. Ей здесь уютно. В этом приходящем в упадок, обветшалом двухквартирном доме с соседями, чья жизнь постепенно катится по наклонной. Лет через десять этот район превратится в трущобы. К тому времени она переехала бы в другой квартал, такой же как этот сейчас, и спала бы спокойно. Она привыкла так жить. Кое-как сводя концы с концами, умудряясь оплачивать счета и изредка отрываясь в «Птичке» на пару с Мишель. Дженнер знала свое место в этом мире.

Но это больше не ее мир, и тошнота от осознания этого заставила ее снова в спазмах скорчиться над унитазом. Единственный способ оставить все как есть – не востребовать выигрыш. Ну-ну, как будто это возможно. Она же не дура. Пусть нервы ни к черту, а желудок наизнанку, но мозги-то пока не отказали.