Людмила Котлярова - Загадка Бомарше

Феоктистов взял пакет, и, не сказав больше ни слова, вышел.

Папаша Карон сидел за столом в своей мастерской мрачнее тучи. Вот уже почти полчаса он никак не мог сосредоточиться на работе. Целых полчаса! Невиданное для такого человека, как он, дело. Его мастерская завалена заказами, у него нет отбоя от клиентов. Самые влиятельные вельможи Парижа стремятся заказать часы именно у него. А все потому, что он стал непревзойденным мастером своего дела. Всю свою жизнь он положил на это, работал, как каторжный день и ночь, совершенствовал свое мастерство и все-таки добился своего. Он стал первым в своем ремесле. Его часы не просто механизм для отсчета времени, а произведение искусства. Каждый их экземпляр неповторим и единственен в своем роде.

Сколько Карон себя помнил, он старался каждые часы, выходящие из его рук, наделить особым, свойственным только им одним своеобразием. Отделка корпуса, роспись циферблата, декор стрелок и цифр — все было уникальным. А все потому, что ему нравилось свое дело. Если бы не почтенный возраст, он продолжал бы трудиться в своей мастерской целыми сутками. Но коварные годы, увы, берут свое. Его глаза утратили былую зоркость, а пальцы легкость и подвижность, суставы болят. Да и спина что-то стала слишком часто напоминать о своем существовании. Остается одна надежда на сына. Именно его Карон намеревался сделать достойным преемником своего бизнеса.

Пьер способный малый, но очень безответственный, размышлял Карон о своем отпрыске, из него может выйти отличный часовщик, не хуже своего отца, а может, даже и лучше. Но для этого нужны желание и упорство с его стороны, а вот этого как раз ему и не достает. И где носит этого несносного мальчишку! Вот уже два дня он не показывается в мастерской. Возмутительная дерзость со стороны этого оболтуса.

Карон покосился на большие каминные часы, показывающие девять часов утра. На лице его отразилось сильное недовольство. Карон вскочил со стула и стал нервно прохаживаться по мастерской. Вдруг он остановился, заслышав звуки стремительных шагов на лестнице. В тот же момент дверь распахнулась, и в мастерскую влетел запыхавшийся Пьер.

— Доброе утро, отец! — Пьер учтиво склонил голову в поклоне. Однако его озорные глаза выражали совсем другое состояние. Карон усмотрел в них одну сплошную дерзость и своеволие.

— Утро бывает доброе только в одном случае, если вы его встречаете с восходом солнца, — проворчал Карон, сердито хмурясь, — А, вы, молодой человек, изволите слишком долго спать.

Пьер рассмеялся и продекламировал на распев несколько только что сочиненных им строк.

Мечтою дерзкой мысль объята

Зачем мне солнца луч златой,

Когда единственной усладой

Стал взгляд красавицы младой.

— Так вот чем занимался мой сын, — съязвил Карон, — Вы всю ночь напролет пачкали бумагу.

— Ах, отец! Вдохновение вещь такая непостоянная, — скорчил смешную гримасу Пьер, — А у меня с этой капризной дамой давний роман. Не мог же я указать ей на дверь, когда она прошлой ночью так внезапно посетила меня.

— Вы уже два дня не появляетесь в мастерской. Не слишком ли ваше романтическое свидание затянулось. — Карон старался говорить спокойно, но в груди его все больше и больше нарастало возмущение.

— Что вы! Я посвятил этой милой прелестнице всего одну ночь. — Пьер сделал несколько танцевальных па, закружившись вокруг отца, — Но, что поделать, если я так любвеобилен. Моя другая возлюбленная не менее прекрасна. Вот послушайте:

Все, что я вижу, раздражает

За что мне злобность этих мук.

Одно лишь сердце оживляет

Мелодий дивных нежный звук.

— Я прекрасно осведомлен об этой вашей страсти, — постепенно закипая, процедил Карон. — Более того, идя на уступки вашей слабости, я позволил вам скрипку и флейту, но при особом условии. Извольте вспомнить каком?

— Условие простое. — Пьер слегка подпрыгнув, уселся прямо на стол, где обычно священнодействовал его отец, и беспечно закинул ногу на ногу. — Мне позволено играть только после ужина в воскресные дни и иногда днем, если это не будет нарушать покой соседей и ваш.

— Так почему у вас хватает дерзости не соблюдать это условие? — Карон уже едва сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. — И встаньте с моего стола!

— Позвольте вам заметить, что я соблюдаю его самым тщательным образом. Разве я нарушил хоть раз ваш покой? — Пьер спрыгнул со стола и остановился перед отцом с видом глубочайшей покорности.

— В том то вся и беда, что вы перестали нарушать мой покой не только музыкой, но и своим присутствием вообще. Вы забросили работу в мастерской, вы проводите непозволительно много времени вне дома, вы запутались в долгах. Неужели вы думаете, что так может продолжаться вечно.

— Но, отец, жизнь полна соблазнов и манит неизведанными наслаждениями. А молодость так быстротечна!

— Вы рассуждаете с непозволительной для нашего сословия легкомысленностью, — все больше закипая, произнес Карон. — И даже молодость не прощает вам этого.

— Но вы же сами потакали моим слабостям, — удивился Пьер.

— Потакал, пока они мне казались безобидными! — Карон не мог более сдерживать себя и перешел на крик, — Потакал, пока они не угрожали делу! И отныне я буду требовать от вас соблюдения порядка и дисциплины. Иначе вы никогда не достигнете вершин мастерства в нашей профессии, а останетесь просто часовщиком — ремесленником. — Выплеснув ушат эмоций, Карон немного успокоился.

— Чем же, по-вашему, плох искусный ремесленник? — беспечно пожал плечами Пьер.

— Таких мастеров полно в нашей округе, — уже совершенно успокоившись, произнес Карон. — Вы же должны быть первым в нашей профессии. Я хочу видеть в вас художника, артиста часового мастерства!

— Но разве не вы мне говорили, что я талантлив. Разве не достаточно одного таланта, чтобы стать виртуозом нашего дела? — недоумевал Пьер.

— Талант нужен для того, чтобы вы осознали свои выдающиеся способности и начали творить. Но сначала это будет праздное творчество. После праздников, после упоения первыми успехами всегда приходят трудовые будни. Запомни это, сын мой — назидательно молвил Карон.

При этих словах отца, Пьер резко поскучнел.

— Но ведь это так скучно, и где же вы здесь видите творчество? В монотонном и однообразном труде?

— Только изнуряющая работа, не покладая рук, выведет ваш талант на свет божий и позволит ему засверкать всеми своими гранями, — продолжил наставлять Карон сына.

Однако и Пьер в свою очередь продолжал отстаивать свою точку зрения.