Алла Полянская - Моя незнакомая жизнь

Дядя Саша отворачивается, а Игорь тащит меня к выходу, одновременно поддерживая Рустама. Мы идем по темному коридору. Несколько почти невидимых фигур застыли во мраке. Сзади слышен даже не крик, а вой и визг на высокой ноте. Чьи-то руки открывают нам дверь, ведущую из черноты подвала к свету.

– Вот, возьмите…

Кто-то подает мне увесистый пакет.

– Что это?

Ответа нет. Да и спрашивать не у кого.

Мороз на улице хватает за щеки, а на Рустаме только пижамные штаны.

– Когда он нашел меня, я спал…

При свете дня раны рокера выглядят еще страшнее, но жить Рустик явно будет.

– Сейчас отвезу тебя к врачу. – Игорь пытается не смотреть на меня. – Зачем и от кого ты прятался?

– А ты бы не прятался? Когда те типы поняли, что блокнота нет, то просто взбесились. Ступак велел найти блокнот любой ценой. Я думал, книжка у тебя, Рита, а видишь… Я же не знал, что Витька зачем-то лгал о вас с ним.

– Борецкий все о нас придумал, надеясь прикрыться мной от этих ублюдков, чтобы они даже не смотрели в сторону его беременной Юльки. У него неплохо получилось: сляпал на компе фотки, всунул в идиотский альбомчик с сердечками, обронил его, словно невзначай, у Литовченко – и все, готово дело, та решила, что так и есть. Но не Нинка в компании мерзавцев щелкала хлыстом. А Витька стал уже не нужен, и его использовали в качестве реквизита.

– Вот черт… Но кто? Кто у них главный?

– А ты не догадываешься?

– Нет.

– Рустик, а кто знал об этом подвале, кроме меня и других ребят из вашей группы? С кем ты трахался здесь, потому что никуда не мог партнершу пригласить, поскольку ее морду могли узнать везде в городе? Кого обхаживал Витька в последнее время и к кому он пришел бы в ту квартиру, где его убили?

– Я не… О нет, Рита, этого быть не может!

Но на его лице уже проступает печать понимания. Ответ все время был на поверхности, просто я его не видела. Должна была догадаться гораздо раньше, но слишком плотная дымовая завеса была вокруг меня.

– Если вы уже все поняли, то, может, объясните и глупому полицейскому?

Игорь настроен ссориться. У меня тоже иногда бывает такое пинательное настроение, так что я его понимаю.

– Скажу попозже, а сейчас мне надо подумать немного.

– Рита, солнышко, во мне крепнет желание свернуть тебе шею!

– Рано или поздно это желание возникает у всех, вступай в клуб. Не торопи меня. Все, вот больница, сдавай Рустама, а я посижу в машине. Что-то устала я.

Мужики выходят. Игорь все еще злой, хлопает дверцей. Рустам едва может двигаться и сдавленно стонет, выбираясь наружу. Конечно, досталось ему. Но, по крайней мере, жив.

Я открываю пакет. Несколько пачек долларов, письмо и фрагмент карты. Мне не надо особо присматриваться, чтобы понять: на нем план нашего микрорайона в Суходольске. Вот кладбище, на котором я когда-то любила гулять и где свела знакомство с Васильком. С краю написано: «8 ряд, 22 место». Как на билете в кино. Но это не билет, а приглашение. Теперь я знаю, где похоронен мой Игорь, и, как только завершу здесь свои дела, поеду к нему. Давно не виделись, да.

Письмо напечатано на компьютере, но авторство сомнений не вызывает. Дядя Саша решил сказать мне все вот таким образом.

«Это деньги для тебя и твоего сына. Я заботился о тебе как мог. Именно этого хотел бы Игорь, и я хочу того же, а потому не отказывай старику, возьми деньги. Мне не на кого тратить их, и я буду рад, если они помогут тебе, потому что жизнь твоя сложилась нелегко.

Когда приедешь к нему, передавай привет и от меня. Все эти годы я не мог туда прийти. Может быть, потом смогу. Время ведь не лечит, правда, девочка? Время лишь загоняет боль в глубину. Постарайся как-то наладить свою жизнь, ты этого заслуживаешь».

Если бы я сегодня не собиралась кое-кому испортить жизнь, то прямо бы сейчас рванула в Суходольск. И наконец поплакала бы на могиле. Долгие годы я не знала, где он, мой Игорь, лежит, и меня совсем не утешала мысль, что там, в земле, только тело. Теперь знаю, и старая боль рвется наружу. Я не знаю, что мне с ней делать, как унять. А скрыть не смогу. Ведь я до сих пор люблю его. И всегда любила только его. Если бы мы в тот день не пошли на Ганино болото, если бы пошли днем раньше или позже, Игорь был бы жив. Но есть то, что есть. Наши решения, иногда вроде бы незначительные на первый взгляд, случается, определяют всю нашу жизнь.

– С ним все будет в порядке, – сообщает Панков, садясь в машину и снова хлопая дверцей. – Что дальше? Командуй, а я уже перестал что-либо понимать.

– Это Витка Терновая.

– Что?

– Витка их всех убила.

Я так устала, что мне не хочется плести интриги.

– Объяснишь? Или так, наитие?

– Ты сам сказал: нападающий был приблизительно такого роста, как я.

– Да. Мальцева тоже подходит, как и тысячи других граждан.

– Только у тысяч не было такого мотива, как у Витки. Гипотетические тысячи не знакомы с Литовченко, не прятали ее в своих старых домах. А еще Витка – левша.

– Что?!

– Помнишь, ты говорил, что эксперт установил: нападающий был левшой?

– Да, говорил, это установлено точно.

– Так вот, Витка как раз левша. Ее пытались переучивать, но ничего не вышло.

– Ты уверена?

– Знаю тварь как облупленную, мы росли вместе. Конечно же, уверена.

– Это меняет ход следствия. – Игорь задумчиво хмурится. – К сожалению, жену заместителя губернатора мы не сможем вот так просто привлечь… Но Мальцев баллотируется на выборах мэра города, а папаша Гайдея – ты же помнишь хлыща из прокуратуры? – поддерживает другого кандидата. И если пойти к Гайдею-младшему, я уверен, тот забудет все обиды и раскрутит это дело. А его родитель поможет нам свалить Мальцева. Рита, похоже, у нас все получится.

– А то.

Но мне уже не интересно, я устала.

А мент воодушевился.

– Думаю, если получим санкцию на обыск, то…

– Ее нужно поймать на горячем. Если устроить обыск, можно и не найти нужного. Так что придется мне поработать наживкой.

– Ты хочешь…

– Не хочу, но не вижу разумной альтернативы. Дядя Саша уверен, что мы сможем завершить дело.

– Он – отец Игоря Дановского?

– Да.

– И все эти годы присматривал за тобой, несмотря на свою работу.

– Я не имею никакого представления о его работе, но он сделал то, что обещал в тот день, когда погиб Игорь.

Кстати, теперь знаю, кто закрыл пасть тетке Ольге. Да так закрыл, что та ее до смерти не открывала.