Александр Хазин - И.О.

А многим было вообще безразлично, кто руководит искусством в городе Периферийске; они ходили на драматические спектакли, оперетты и концерты, не задумываясь о путях их создания, прохождения и утверждения.

В столовой Научно-исследовательского института новое назначение Головы тоже вызвало споры. Глубоко порядочный считал, что это его настоящее призвание и что именно на этом поприще он себя покажет.

— Я убежден, — говорил Глубоко порядочный, — что именно в этой области, где все неопределенно, все зыбко и неточно, он и сумеет работать как следует.

Но Циник с ним не соглашался:

— Не скажите. На мой взгляд, уж если говорить о какой-то области, то приятнее всего было бы его видеть в области преданий…

Но как бы ни относились к новому назначению Алексея Федоровича Головы те или иные товарищи, в ближайшее время он должен был выступить перед работниками театра и кино и дать им указания, которые соответствовали положению в искусстве в те годы.

Алексей Федорович всегда питал особое пристрастие к цифрам, показателям и "некоторым данным". Статистика и была, вероятно, его настоящим призванием, ибо в этой науке отсутствует поиск, она точна и определенна, в ней нет ни рискованного эксперимента, ни смелого решения; она не признает ни гипотезы, ни предвидения, отвергает всяческие нюансы и тонкости. Не зная сомнений, она утверждает; не требуя образов и эмоций, она находит голый смысл каждого явления. Она выразительна, проста и деловита; иногда сурова, иногда жизнерадостна; наконец, она объективна, самостоятельна, беспристрастна, не требует от докладчика ни симпатий, ни осуждения.

Обычно в своих докладах, квартальных и годовых отчетах и всевозможных выступлениях он прибегал к простому и суровому языку цифр. Даже занимая должность временно исполняющего обязанности инспектора общества спасения на водах, он в сводках указывал: "Из общего количества утопленников спасено: рабочих 78 %, служащих 19 %, прочих 3 %…"

Поручая референтам подготовку доклада, Голова прежде всего потребовал, чтоб там были цифры, таблицы, процентные соотношения.

С референтами Алексей Федорович быстро нашел общий язык, с некоторыми перешел на "ты" и с удовольствием констатировал, что референты тут такие же, как и во всяком другом учреждении: хорошие ребята, толковые, исполнительные.

К тому времени, когда должен был состояться доклад, об Алексее Федоровиче уже много говорили, распускали всякие слухи, байки, анекдоты. Рассказывали, что он иногда, переодевшись, приходит в театр, покупает билет на галерку и смотрит спектакль, изучает, присматривается. Ходили слухи о том, что он собирается устроить перетарификацию актеров, будет снижать категории. Находились очевидцы, которые повторяли сказанные им где-то слова о том, что он не потерпит в искусстве формализма, голого развлеченчества, нетипичности, трюкачества, охаивания и декадецтства и, наоборот, будет требовать от искусства направленности, глубины, воспитывающей силы, типичности и боевитости. По секрету сообщали, что он категорически требует, чтоб до 15 февраля в Периферийске появились Салтыковы-Щедрины и Гоголи.

Люди, склонные находить во всем одно лишь хорошее, говорили, что у него простое, открытое лицо и хорошие зубы. Люди, склонные во всем видеть одно лишь плохое, успели заметить, что он говорит "молодежь" и "заместо".

Но ведь о всяком руководителе говорят и плохое, и хорошее, поэтому не следует делать какие-либо поспешные выводы. Не вызывает сомнений одно: Алексей Федорович очень скоро освоился со спецификой искусства. Очевидно, так же, как некоторые люди обладают необыкновенными способностями к языкам, Алексей Федорович Голова обладал необыкновенными способностями к руководству. Прошло лишь несколько месяцев, а он уже знал такие слова, как: жанр, реприза, подтекст, мизансцена. Еще через некоторое время он уже говорил о сверхзадаче, сквозном действии, запросто вспоминал слова Чехова о ружье, которое должно выстрелить, и слова Станиславского о том, что театр начинается с вешалки. Этого было более чем достаточно для того, чтобы руководить искусством в городе Периферийске.

Доклад состоялся в помещении театра, собрал довольно большое количество творческих работников и в свое время сыграл настолько важную роль в культурной жизни Периферийска, что мы считаем необходимым изложить его подробнее.

Алексей Федорович начал с цифр. Он доложил, что на данный период в портфеле периферийских театров и клубов имеется 80 названий пьес с общим числом в 1237 персонажей, из которых персонажей мужских 1073, женских — 152, а также два персонажа дошкольного возраста. Из общего числа персонажей имеется на сегодня 1184 положительных, 42 отрицательных нетипичных и 11 типичных отрицательных. Алексей Федорович выразил уверенность, что уже в первом квартале будущего года процент положительных будет значительно повышен.

— Радостным фактором, — сказал Голова, — является то обстоятельство, что по намеченным пьесам мы имеем 1500 человекоподвигов, 525 человеконедостатков, что составляет 32 % от общего числа персонажепоступков. В целом мы имеем общее число поступлений 276 актов со средним числом перестановок 537. — Затем Алексей Федорович перешел к подробному анализу самих спектаклей, заметив, что наряду с качественными спектаклями есть спектакли некачественные. Докладчик покритиковал художественное руководство театра за то, что оно плетется в хвосте (в то время как крупнейшая артель "Бидонщик" выполнила и перевыполнила план валовой продукции, театр недовыполнил план на 11 % по классике и на 61 % по современным пьесам); далее он призвал создавать непревзойденные образцы спектаклей.

В это время Алексей Федорович увидел, что вслед за 26-й страницей идет сразу 49-я, а 23 страницы, на которых подробно разбираются спектакли театра, кинофильмы и эстрадные обозрения, он, по-видимому, забыл дома на диване, пришлось сразу перейти к заключительной части.

— Когда-то мы правильно ставили вопрос о тех товарищах, которые в угоду пустой художественности пренебрегали идейностью. Эта глубоко порочная позиция в целом была правильной!

Алексей Федорович так научился теперь кончать фразу, слегка повышая голос и делая чуть заметную паузу, что после нее обязательно следовали аплодисменты. Подождав, когда аплодисменты стихнут, Алексей Федорович продолжал:

— Долгое время мы считали, что в нашем обществе не бывает конфликтов, поэтому мы разгромили тех обывателей, которые требовали в искусстве конфликта. И это было правильно! Но разве можеть существовать искусство без конфликтов? Не можеть! Поэтому мы разгромили теорию бесконфликтности, и это тоже было правильно. В свое время мы правильно требовали, чтоб на сцене смело были показаны производственные и технологические процессы, и поэтому теперь мы правильно говорим: поменьше технологии, товарищи!

Алексей Федорович сделал паузу. В зале было тихо: присутствующие пытались разобраться в сказанном.

— Теперь к вопросу о сатире. Мы правильно считали, что в условиях нашего общества нет места сатире. Но это была враждебная теория, осужденная нами в дальнейшем, и мы правильно потребовали включения в репертуар остросатирических произведений, правильно осудив их потом как злопыхательские и чуждые нашему зрителю!

В этом месте все бурно зааплодировали, хотя не совсем понимали, к чему же призывает Голова. Но сама постановка вопроса о сатире всегда кажется проявлением прогрессивности и смелости и вызывает одобрение.

Изучая доклад Алексея Федоровича Головы, мы подумали, не этот ли доклад в конце концов и объясняет тайну его карьеры. Не в нем ли и проявилось умение нашего героя видеть правильность во всяком решении и проводить это решение вплоть до того момента, когда оно станет неправильным, а правильным уже станет отмена этого решения. И разве не заключен в этом свойстве нашего героя настоящий оптимизм, который значительно полезнее обществу, чем какая бы то ни было рефлексия, стремление во всем сомневаться и тысячу раз взвешивать свои побуждения и поступки? Может быть, потому так легко и овладевал Алексей Федорович любой руководящей работой, что во всякой деятельности видел главное — борьбу нового решения со старым решением?

В своем докладе Голова остановился и на кинематографии, упомянув о том, что кино безусловно является самым передовым и несомненно самым отсталым участком искусства и что в кинематографии мы имели целый ряд замечательных достижений, нанесших ему колоссальный урон. Сказал он несколько слов и о скульптуре, покритиковав периферийских скульпторов за то, что ими еще не вылеплены трудовые будни и по-настоящему не высечены передовики легкой промышленности, закончив это, однако, словами о том, что ни для кого не секрет, что мы умеем лепить бюсты и по бюстам занимаем первое место в мире.