Валерий Шемякин - Чердаклы

Он достает из рюкзака баллончик с краской и выводит какие-то непонятные для него самого письмена. Букву за буквой. Он не знает, что пишет, на каком языке. Может, это санскрит. Может, письмена майя или исчезнувшей Атлантиды. Управившись в одном номере, он переходит в другой. Они почувствуют. Они поймут. А иначе зачем все это…

Выдавливает из пластиковой бутылки воду, перекатывает ее меж ладоней, пытаясь избавиться от пятен краски, стряхивает воду с рук и вытирает их ксероксной бумагой. Капли воды зависают над полом…

Поднимается в главный корпус, бесконечными коридорами и бесчисленными приемными, похожими на залы ожидания, по ковровым дорожкам идет в кабинет президента России.

… перебирает бумаги. Заготовка для пресс-релиза – трагическая смерть бывшего президента России Григория Бута, выпавшего из вертолета во время осмотра объектов дорожного строительства. Находит на столе папку На подпись. Проект указа о чипизации населения, берет жирный красный ErichKrause и выводит поперек текста идите на Х! Берет папку, выносит в приемную, кладет на стол секретаря, похожего обличьем на полководца, потерпевшего очередное сокрушительное поражение. Его выпуклые глаза не выражают ничего, кроме бесконечного испуга…

Находит в компьютере рассылки, на сайте президентской почты прикрепляет скан со своей кроваво-красной резолюцией и забивает в рассылку по максимальному количеству адресов – начиная от председателя державного собрания, заканчивая губернатором Чукотки. Идите… идите… идите!.. Как только Интернет оживет…

Секретарь никак не реагирует на самоуправство Зиновия Давыдова, тупо смотрит на него пустыми глазами. Остальная публика, застывшая в деревянных позах, не делает даже этого. Он раскрывает папки одну за другой, отбрасывает в сторону, переходит к другому столу, из рук офицера в пепельно-черном мундире, тупо уставившегося в монитор, выдергивает бумажку с чьей-то пометкой срочно! Это Меморандум, который сочинили перед отлетом Миша и Фридрих. Ничего интересного – завоеватели призывают человечество к безусловной покорности.

Возвращается в президентский кабинет. Осматривается. Под столом валяется приоткрытый дипломат черного цвета. На нем червонного золота надпись: Ядерный чемоданчик. По длинному стеклянному переходу он шагает в другой корпус. Вот, похоже, место для журналистов. Здесь все куда как проще. Застывший в стремительном беге паренек в клетчатой рубашке и джинсах держит в руке большую дурынду. За ним бежит девушка с возмущенно вскинутыми руками. И еще кто-то в черной куртке устремляется к ним, держа правую руку под мышкой. Зиновий заглядывает парню через плечо: что там такое в этой дурынде? Колян! Бута видели сегодня в подземном переходе в сопровождении автоматчиков… Тетка из обслуги узнала его… Следи за вертолетами…

Зиновий движется дальше – вокруг всего комплекса. У входа в сад стоят свирепые охранники, он на ходу сдергивает у одного из них черные очки, напяливает себе на нос и, весело посвистывая, катит по дорожке. Возле выхода из жилой зоны видит несколько фигур. Ха, весьма колоритные и всем известные личности – это главы делегаций. Они окружили дерево, к которому привязан толстый, розовощекий человек в белой куртке и поварском колпаке. Ну, совсем как на чердаке, удивляется он, здесь тоже чинят расправу? Расправа, признаться, не слишком сурова – Казимир Маурай только что швырнул в сторону повара гамбургер. Булка успела раскрошиться, а черная котлета застыла перед самым носом толстяка. Ибрагим Абосяко зачем-то снимает с себя верхнюю одежду. Его темно-коричневое тело обнажено в стадии top-less, и неизвестно, последуют ли за этим прочие стадии. Американская белая тетушка по имени Анабель Полунайт наполняет баллоны водяных пистолетов газированным напитком Sprite, пена застыла у самого горлышка, рядом стоит еще целый ящик этой отравы. Развлекаешься, бормочет себе под нос Зиновий, в то время, как Фридрих и Михаил утюжат Восточное побережье твоей страны…

Он прихватывает ядерный чемоданчик и отправляется на поиски Бута.

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … голова возбужденной тетеньки:

Страшная катастрофа в Зеленой зоне – две машины, несущиеся на предельной скорости, врезались лоб в лоб. Черный джип Cherokee и «Лада» девятой модели. Вместо автомобилей на месте происшествия остались груды металлолома. Подоспевшие к месту катастрофы полицейские, к своему удивлению, не обнаружили никого из пострадавших, ни одной жертвы, ни пятнышка крови, ничего, напоминающего о водителях или пассажирах!.. Высказывают версию о пришельцах. У нас теперь так – что ни произойдет – все сваливается на злоумышленников, явившихся из космоса…

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …..

Григорий Бут

Федя бежит по каменистым вершинам гор, на нем балахон, как у Свободы на картине Делакруа, и даже грудь так же приоткрыта, только под ногами не баррикады, хотя горы чем-то схожи с баррикадами какой-то своей неопрятностью. Со всех сторон к нему слетаются черные руки, точнее – только ладони, похожие на надутые резиновые перчатки, они не задевают его, летят мимо, а он замечает, что тело его приобретает пышные женские формы, приоткрытая грудь теперь неприлично колышется, бедра грузно трясутся; и он смотрит на бегущую женщину уже со стороны, ведь он не может быть этой женщиной; она все увеличивается в объемах и ростом своим становится пугающе велика, куда девались грациозность и легкость бега; да она просто уродлива, какая-то громадная деревенская девка со щеками и задницей…

Бут висит между небом и землей. Его выбросили из вертолета на скалы Волжского Утеса. Он повис в метрах десяти от прибрежных камней. Вокруг райские места. Хотя люди добрались до рая. В этом потерянном раю мечутся души грешников в виде обезумевших НЛО…

Давыдов напевает вполголоса: зачарованный, околдованный, в поле с ветром кем-то обвенчанный… Речная вода застыла у берега, превратившись в зеркало. Бут в этом зеркале выглядит более реальным, чем Бут, повисший в воздухе. Более уместным внизу, в воде, вроде как плывет, растопырив руки и приоткрыв рот. Более настоящим. Впрочем, и в обычной жизни не всегда понимаешь, где настоящее.

Можно зацепить Бута веревкой, думает Зиновий, и оттащить в сторону, но это рискованно, может кончиться членовредительством. Выбора нет – надо заняться вопросом амортизации.

Обдумывая этот вопрос, он делает движение всем телом и тут же замечает, как дергается отражение Бута в гладкой воде. Тощий Гриша кажется ему толстым нетерпеливым Тимуром. Давыдов слегка качает головой, и толстяк в воде открывает рот и взмахивает рукой. Вся страна превратится в самокатчиков. Нет, лучше уж Бут. Хотя чем же лучше? Хороших президентов не бывает. Так что…

Он не додумывает до конца, что означает это так что, отворачивается от призрачного Анти-Бута-Мосолапова и приступает к реализации намеченного плана. На тележке, прицепленной к велосипеду, он начинает возить из соседнего поселка всякое старое барахло – матрасы, подушки, пустые картонные коробки и детские мягкие игрушки. Делает несколько рейсов. Сооружает под Бутом высокий курган, собирает прибрежный мусор – пластиковые коробки и бутылки, огрызки пенопласта и поролона. Он просто очищает планету от мусора. У него впереди целая вечность. А начало положено здесь – у высокого волжского утеса. Возможно, где-то далеко в этот момент еще кто-то падает с неба. Он еще успеет и туда. Так что статус Бута не имеет значения.

Да, он не сможет один очистить планету и за тысячу лет, но все-таки когда человек один, он силен, ему никто не мешает, он сам по себе. Может быть, никто не будет больше ходить по этой планете эту тысячу лет. Но если вдруг кто-то появится – пусть хоть и один-единственный, – он обнаружит планету чистой, хотя бы местами, хотя бы там, где кого-то выбросили из вертолета.

Он спускается к реке, идет по песку. Стеклянная гладь воды опустела – не видно ни Тимура Мосолапова, ни Григория Бута. Давыдов разувается и осторожно входит в воду. Вода будто масло принимает его, обжимая ноги и не растекаясь.

А в это время из-за гор появляется громадная девка со щеками и задницей. Мона Лиза Анаконда. Она взбирается на утес, останавливается под Бутом, поднимает свою корявую лапу и пальцами тянется к зависшему в воздухе Грише. Вот незадача, думает, сидя перед своим аквариумом, Федя, надо ее устранить, как бы не натворила чего. Почему все в мире стоит, а она движется? Ага, Мона Лиза еще слишком маленькая…