Валерий Горбунов - Секреты для посвященных

— Поправляюсь, — кратко ответил на его вопрос Дик и отвернулся к окну.

— А дальше что? Какие планы?

Дик снова повернул голову и, не глядя Вячеславу в глаза, сообщил:

— Сказали, что комиссуют… А что буду делать — пока не думал.

— Как поживает мама, все ли в порядке? — вежливо поинтересовался Вячеслав.

— А что ей сделается? Физически-то она в норме…

Этими словами сын не совсем почтительно намекал на психические отклонения у своей родительницы. Однако, увидев нахмуренные брови Вячеслава, быстро добавил:

— Получила письмо от генерала Лихо. Узнала, что я представлен к награде, так чуть с ума не сошла от радости. Еле успокоил. Она тут всех врачей терроризировала… Чтоб не погубили ее сына-героя. — Тонкие губы кривились в усмешке. Пристально поглядел на Леру, спросил: — А как ребята? Боб, Грета?

— Я с ними давно не виделась, — не сказала, почти прошептала Лера. — Кажется, в теплые края подались.

— Не виделась? Почему? — на лице Дика появилось обиженное выражение, как будто Лера в чем-то провинилась, предала что-то дорогое Дику.

Лера взяла в свои ладони руку Дика и решительно сказала:

— Все это было очень хорошо, Дик. Но нельзя же всю жизнь шататься по переходам и подвалам. Пора за ум взяться. Жизнь-то идет.

— Ишь ты… — Он хотел сказать «какая умная», а сказал: — Как расфуфырилась… Я тебя такой и не видел.

Вячеслав должен был мысленно согласиться с Диком — во внешности Леры за последний месяц произошли разительные перемены. Лера теперь мало чем напоминала ту неряшливую девицу со спутанными, давно немытыми волосами, в старой майке и заштопанных джинсах. Ничего в ней не было и от той разодетой во все фирменное крали, которая однажды заявилась к нему в редакцию, точно сошедшая со страниц журнала «Бурда моден». Хорошо промытые и причесанные волосы, в меру подкрашенные ресницы, скромная, но модная одежда, простая, даже, пожалуй, слишком скромная манера держать себя. Ничего особенного не было ни в ее наряде, ни в ее поведении. «Особенное» заключалось в возвращении девушки к самой себе, для чего, конечно, потребовалась огромная внутренняя работа, работа души и сердца.

Вячеслав не думал об этом ни вчера, ни сегодня утром… Только сейчас, взглянув на Леру глазами Дика, ощутив вспыхнувшее в нем волнение, он и сам с удивлением отметил происшедшие в Лере перемены. «Должно быть, у нее появился кто-то за это время, она и расцвела», — эта мысль, по-видимому, одновременно возникла у Дика и у Вячеслава и отдалила их от Леры. Ревность в них заговорила, что ли?

Дик находился в смятении. Такой он не видел Леру никогда. Он не знал девушку в ее прежней жизни, когда она еще не ушла из дому, где ее притеснял пьяница-отчим, и не примкнула к «системным» людям, к хиппарям. Для него она была Дюймовочкой. Дик и Дюймовочка — их часто видели вместе, они были неплохой парой… Над ними издевались в компании, где не принято было разбиваться на устойчивые, почти семейные пары, где исповедовали свободу во всем — и в первую очередь в любви. Пары складывались, распадались и возникали вновь, уже в новых сочетаниях. Дик, однако, не отходил от Дюймовочки ни на шаг. Дело дошло до того, что он начал говорить о любви, о женитьбе, но Дюймовочка решительно пресекала поползновения на свою свободу. И если жертвовала частью этой свободы ради своего товарища, то не из любви, а скорее из жалости. Она так в открытую и говорила ему, а он не верил, считая, что в глубине души всякая девчонка мечтает выйти замуж — и Дюймовочка тут не исключение.

Он был уверен, что добьется своего, но помешал призыв в армию.

Теперь Дюймовочки не было. Как не было и обязательных правил, которым следовали «системные» люди. Перед ним сидела милая, приветливая, но не знакомая и поэтому чужая для него девушка. Он испытал острую боль в сердце, закрыл глаза, на смуглом лбу выступил пот.

— Тебе плохо? — склоняясь над ним, заботливо проговорила Лера.

— Позвать медсестру? — с готовностью предложил Вячеслав.

— Не гоношитесь.

Дик открыл глаза и посмотрел на Вячеслава. Тот понял его невысказанную просьбу, поднялся:

— Пойду повидаюсь с врачом. А вы тут поговорите.

И вышел.

Но разговор наедине не получился. Дику многое хотелось сказать Дюймовочке. Да, она сильно изменилась за то время, что они не виделись. Но он, Дик, тоже не стоял на месте. Недолгое пребывание в армии многому научило его, заставило по-другому взглянуть на окружающий мир. Хиппи Дик был, по существу, отторгнут от семьи (ее у Дика попросту не было) и от общества, которое не нашло путей к нему. В армии он попал в организованную систему, где каждому строго было определено его место, где четко были обозначены права и обязанности, причем последних оказалось неизмеримо больше, чем прав. И, только добросовестно выполняя каждую из этих обязанностей, можно было рассчитывать, что ты получишь и право.

Но армия не существовала сама по себе. Ее система была частью другой, еще большей системы — государственной. Начав познавать армейские законы, Дик приблизился к познанию законов жизни всего общества, и это даровало ему надежду. Надежду на то, что его душа не останется одинокой в огромном мире, что связи, которые у него начали складываться с обществом, в будущем не только не разорвутся, а, наоборот, окрепнут. В последнее время он будто шел по натянутой проволоке — мог удержаться и пройти от пункта А до пункта Б, а мог и сорваться… Он не сорвался. Возобладали самые сокровенные, самые здоровые силы его натуры, и он сделал свой выбор. Теперь армия и общество были в долгу перед Диком — это было никогда не испытанное им ранее и ни с чем не сравнимое чувство.

В известной степени он тоже переставал быть Диком и становился Вадимом Резниковым, человеком с настоящим именем, со своей биографией, с новым, более ответственным отношением к жизни. Если бы ему дать время, он предстал бы перед Дюймовочкой другим, преображенным.

Но времени не было. Дюймовочка обогнала его, раньше проделала свой путь. Дик нащупал ее руку своей. Лера руки не отняла, но ее пальцы лежали под его горячей ладонью холодные, безжизненные. Она не ответила на его пожатие и при первой возможности убрала руку, стала торопливо наливать ему в стакан яблочный сок.

— Пей, тебе полезно.

— Мне полезно другое, — сказал Дик и отвернулся.

Она в смущении поднялась, разгладила руками короткую черную юбку.

— Я еще приду…

Он сказал:

— Не приходи.

Ее лицо исказилось, казалось, она сейчас заплачет:

— Почему?

— Потому.

— А я думала, Дик, что мы друзья.

Он промолчал.

Дик еще надеялся, что она сядет рядом, возьмет его руку в свои ладони и объяснит ему, что он ошибается, что все будет, как прежде. Но она промолчала. Отошла к окну и, покусывая губы, глядела на больничный двор, где мужик в грязном белом халате, надетом поверх телогрейки, лопатой захватывает с тачки ярко-желтый песок и посыпает им дорожки.

Вошел Вячеслав. Решительно приблизился к кровати Дика, сказал:

— Врач сказал, что у тебя все в порядке. Через две недели выпишут. Вот что — оклемаешься, встанешь на ноги, приходи ко мне в редакцию. Я помогу тебе устроиться на работу. И учебу надо продолжить. Учти, мы с Лерой не позволим тебе валять дурака…

При словах «мы с Лерой» тень набежала на чело Дика.

Они вышли из пропахшего резкими больничными запахами флигеля на свежий воздух и медленно пошли по посыпанной свежим ярко-желтым песком дорожке. Оба молчали. Подошли к высоким кованым воротам, вышли на улицу.

— Вот что… — сказал Вячеслав. — Ты можешь зайти за хлебом и за маслом? А я постараюсь раздобыть в редакционном буфете что-нибудь более существенное. Вечером быстренько приготовим.

Лера со странным выражением глядела на него.

— Ты что? — удивился Вячеслав.

— Я больше не приду. Ты приехал, мне теперь у вас нечего делать.

Вячеслав растерялся. За последние дни он уже привык к присутствию в их доме этой милой и, как выяснилось, весьма хозяйственной девушки.

— А как же отец?

Лера пожала плечами:

— Жили же вы без меня раньше… В крайнем случае, поможет Дина Ивановна.

Вячеслав понял, что отец рассказал Лере об этой женщине. Зачем?

— Я видела ее фотографию. Красивая. — Лерины глаза были устремлены куда-то в сторону. Вячеслав оглянулся, пытаясь выяснить, что там так заинтересовало ее? Но улица была пуста.

— А что ты собираешься делать? У тебя есть какие-то планы? Хочешь вернуться домой?

Лера, продолжая разглядывать что-то за спиной Вячеслава, ответила:

— Нет. Домой я не пойду.

— А куда же ты пойдешь?

— К подруге. Поживу недельку… А потом с ребятами двинемся куда-нибудь, в теплые края.

— Ты же только что сказала Дику, что давно не видела своих друзей… Как там их… Боба и Грету…