Когда ты перестанешь ждать (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   Виктор Иванович промолчал, но парень, видно, разглядев что-то в его глазах, воспарял духом.

   - Ты ведь не просто хотел от меня отделаться, да? - спросил он. - Ты и вправду ничего не помнишь?

   Удостоверившись, что молодой человек не собирается уходить, старик буркнул:

   - Чего тебе?

   - Ребята говорят, ты вне игры. Говорят, что тебя стоит скинуть со счетов. Но я так не могу. Какой-то старый хрен обошёл меня на моём же поле, едва-едва усвоив правила игры! И что теперь? Я узнаю, что этот доморощенный гений, взяв банк, теперь берёт билет на самолёт в обычную, заурядную жизнь. Так не бывает старик.

   Он снова разволновался. Брови, как лезвия гильотины, поползли вниз.

   - Мачо говорил, что тебе нужно было проиграть, - хрипло сказал Виктор Иванович. Он не знал, из какой подкорки головного мозга выскочила эта фраза. Да если бы и знал - сумел ли её задержать? Вряд ли. Он старый человек, перенёсший инсульт, а она - вон какая прыткая.

   - Чёрта с два мне это нужно было! - заорал молодой человек. Протянул руки, чтобы сорвать с головы Виктора Ивановича шляпу, но в последний момент передумал. - Где у тебя спусковой механизм? Я помню россказни про башню, которая якобы огрела одного чокнутого деда по голове, после чего у него зачесалось в одном месте... руки, конечно, я имею в виду руки. Ну так как?

   - Враньё, - неожиданно даже для себя рявкнул Виктор Иванович. - Я всему научился сам! Этот спусковой механизм только запустил желание чего-то добиться в жизни.

   - Так как он работает? - спросил Север, убирая руки.

   Старик подёргал себя за мочку уха. Склонил голову, будто ожидая услышать далёкий гул колокола где-то в черепной коробке.

   - Он просто включается... и всё. Но сейчас он не функционирует. Наверное, что-то перегорело. Наверное, стоит поменять какие-то лампы, я пытался спросить у врача, но он меня не слушал... Теперь я считаю иначе: прежде, чем чинить, я должен разобраться, для чего он нужен.

   - Чтобы рисовать, дурья твоя башка! У тебя получались замечательные рисунки.

   Виктор Иванович догрыз яблоко, бросил огрызок и протолкнул его ногой сквозь решётку вентиляции. Недовольно сказал:

   - Я старый человек. Зачем мне рисовать? Зачем ему вообще было включаться? Только попусту бередить сердце.

   В гневе Дима схватил старика за ворот рубашки, едва не оторвав пуговицу.

   - Но ты ведь ловил кайф! Не говори, что не ловил! Это была отличная жизнь для такого несчастного пердуна, как ты. Где она? Где эта башня? Покажи мне. Быть может, если ты посмотришь на неё, а я ударю тебя по голове чем-нибудь тяжёлым... как думаешь, это сработает?

   Когда жилка на щеке молодого человека перестала дёргаться, старик покачал головой.

   - Я припоминаю теперь... да... Знаешь, я себя чувствовал так, будто время идёт не вперёд, а назад. Я молодел с каждой секундой, с каждым днём количество седых волос уменьшалось, а не увеличивалось. Я не спал ночами не потому, что болело сердце или не давал покоя позвоночник, а потому, что нужно было сделать кучу дел.

   - Вот! - Дима даже привстал на цыпочки. - Вот о чём я говорю! Неужели ты не хочешь, чтобы всё это вернулось?

   Прежде, чем оно одеревенело вновь, лицо старика на миг осветила улыбка. Молодого человека не покидало ощущение, что если постучать костяшками пальцев, услышишь характерный звук.

   - Наверное, это был просто сон. Когда пробуждаешься, то знаешь, что туда невозможно вернуться. Так вот, я сейчас бодрствую. И не вижу ни возможности, ни смысла засыпать вновь.

   - Чепуха! - отрезал парень. Схватил Виктора Ивановича за запястье. - Пойдём, старик. Прогуляемся... Куда? Ты спрашиваешь: "Куда?" Искать твою злополучную башню. На что она похожа? Водонапорная башня? Вышка сотовой связи? Что-то ещё?

   - Дом. Просто дом. Да вон же он!

   Север проследил за пальцем старика, который едва не сшиб с неба синюю многоэтажку, похожую на цветок, за которым взялись ухаживать сердобольные старушки-огородницы со всей Москвы. Шмыгнул носом и, схватив его за руку, потащил через перекрёсток: как раз зажёгся зелёный свет.

   - Это же совсем недалеко! О чём ты думал? Почему не сходил туда?

   - Я смотрел.

   - Мы идём! Прямо сейчас!

   У старика заболела голова. Это было не новомодное здание из стекла и металла - просто облупившаяся высотка в четырнадцать этажей, построенная в начале девяностых, не то в конце восьмидесятых. Таких полно по всей Москве. Что-то скрывалось внутри, какая-то тайна, которая лежала на ладони старика, как грецкий орех, который нечем было расколоть. Дима стоял, заложив большие пальцы рук за ремень, и смотрел вверх. Потом скосил глаза на старика.

   - Ну что?

   - Ничего, - покачал головой Виктор Иванович. - Пойдём отсюда.

   - Может, там, внутри, есть какой-то рубильник, который заставит твою голову работать как надо?

   - Не мели чепухи.

   Старик, поколебавшись, поспешил за Севером, который изучал подъездную дверь, будто надеялся на ней, как археолог на византийской каменной плите, найти ответы на интересующие его вопросы. Было тихо. Дворовые коты прятались под припаркованными машинами и наблюдали оттуда за пришельцами. Единственная лавка пустовала, сквозь щели в досках её любопытная трава, смеясь шелестящим смехом, совала тонкие пальцы. Виктору Ивановичу не хотелось смотреть вверх, на громаду здания. Он чувствовал себя странно. Будто это - морщинистая шея гигантского змея, уходящая вверх и одновременно в дремучее, неизведанное прошлое. Это прошлое обратило на него внимание. Оно готово опустить к нему голову и заглотить, целиком, вместе со шляпой, подтяжками и нечищеными туфлями родом из девяносто четвёртого года.