Когда ты перестанешь ждать (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   К трём дверям добавилась четвёртая, открытая, изображённая небрежно и легко. Конечно, работа большая и сложная, а у старика был только лишь вечер. Всё просто: дверной проём, кошка у порога, смотрящая в пространство бесстрастными зелёными глазами, обувь - мужская и женская, картина в прихожей, чёрно-красный коврик, заднее колесо и ручка детской коляски. Краешек окна, а за ним - ослепительное утро, такое же, как сейчас на улице. От запаха краски чесалось нёбо, но Север почти поверил, что, зажмурившись, сумеет почувствовать аромат варящегося на плите куриного бульона, услышать бормочущий в гостиной телевизор.

   Загрохотала дверная задвижка, и молодой человек вздрогнул. Краешком глаза он видел пути отхода: лестничная площадка слева, ступени широкие и удобные, можно как следует разбежаться. Лифт просто не успеет приехать. В отличие от Мачо, Дима никогда не чурался простого и древнего, как мир, бегства.

   Тот, кто открыл дверь, несколько секунд разглядывал его затылок, а потом спросил женским голосом:

   - Это вы нарисовали?

   - Нет.

   Женщина, как будто, не слишком поверила.

   - У вас все локти в краске. И штанина. Не бойтесь: я не буду вас ругать. Скажите, кто вам это заказал?

   - Послушайте, я бы нарисовал гораздо лучше... - сказал Север, оборачиваясь.

   Женщина уже немолода. Тем не менее назвать её старухой не поворачивался язык. Сухая, как веточка вишни, она держалась очень прямо. На кистях рук можно разглядеть все до единой вены, но они не были похожи на испуганных птах в пасти у кошки, как это часто бывает у пожилых людей. Одета в подпоясанный ремешком элегантный синий халат, который в полутьме можно было принять за вечернее платье. Волосы (неброско подкрашенные в критических местах) собраны на затылке в узел; они выбивались и лезли оттуда, будто непослушные дети из садка.

   - А не надо лучше. Здесь всё нарисовано как надо. Только цвета немного странные, но... Послушайте, даже если это не вы, - женщина сделала паузу, - вы наверняка знаете художника.

   Север кивнул. Глаза - серые и спокойные. Она не собиралась за ним гоняться или вызывать милицию. В руках раскрытая книга, а в ней - очки для чтения. Кажется, он оторвал хозяйку от любимого занятия.

   - Это Папаша... Виктор Иванович. Фамилии вот не знаю.

   - Вы можете отвести меня к нему?

   - Господи... да вы кто? Его сестра?

   Наконец сознания Севера достигло невероятное сходство во взгляде и в манере держаться. Если б он мог сейчас подняться на крышу и увидеть сценариста этого глупого кино, он бы обвинил его в халатности. Два столь похожих человека - в одном городе, буквально в километре друг от друга! Похожих, конечно, если бы Папаша расстался со своим пальто. Эти дедовские штучки иногда портят всё впечатление. "Признайся, - сказал бы Дима, ухмыляясь, - устал ты в тот день, когда создавал Папашу. С кем не бывает. Заленился придумывать образы, делать каждого человека неповторимым и просто скопировал папашин исходный код ещё в одно-два сердца. Например, в то, что бьётся в груди этой женщины.

   Впрочем момент осознания продлился недолго. Женщина вдруг расплакалась, и образ королевы светского вечера поблек, истаял в голове у молодого человека.

   Север решился.

   - Идёмте. Я вас к нему провожу.

   Пока они шли по сияющей Москве, женщина (её звали Анной), взяв его под руку, рассказывала:

   - Я прекрасно знала ту квартиру. Её давно уже нет. Не думала, что когда-нибудь снова её увижу. Кошку звали Пантера. Правда, подходящее имя? Она умерла, довольно давно, от старости. Картину с берёзами я забрала с собой, теперь она висит на кухне. Правда, вид после всех этих переездов у неё не больно-то товарный. Нет, мы не брат и сестра, хоть все и говорили, что мы похожи. Мы были женаты два с небольшим года - с девяносто второго по девяносто четвёртый. Совсем недолго, но нельзя сказать, чтобы мы не были привязаны друг к другу. Совсем наоборот.

   - Там была ещё коляска, - припомнил Север. А картина и впрямь хороша! Пусть у Папаши не слишком удались контура - техника исполнения не главное. Да, есть люди, которые нарисовали бы лучше (некоторых Север регулярно видит в зеркале), но... атмосфера.

   Всего одно слово.

   Там была атмосфера.

   Погрузившись в свои мысли, молодой человек не заметил, как окаменели скулы его спутницы, какими большими и беспомощными сделались её глаза. Только обнаружив, что они уже пару минут идут в молчании, он хлопнул себя раскрытой ладонью по лбу и пробормотал:

   - Лучше бы мне было держать язык за зубами.

   - Вы не виноваты, - в уголке рта дрожала улыбка. Или только показалось? - Мне всё ещё трудно об этом говорить. Коляска там была, вы правы... но ею так и не воспользовались. Как только мы узнали, что у нас будет ребёнок, то на радостях накупили всё, что только возможно: пелёнки, ползунки, это проклятую коляску... А через два месяца у меня случился выкидыш.

   - Простите... - пробормотал Север.

   Она как будто не слышала. На носу, похожем на белеющий в лазурном море залитой солнцем Москвы парус, собирались бисеринки пота.

   - Мы горевали так, что не узнавали и шарахались друг от друга, встречаясь поздним вечером в коридоре. И сгоряча, на эмоциях, решили, что нет иного выхода, кроме как расстаться. Мне было тридцать шесть, ему - за сорок... Уже далеко не подростки. Обоим нужно было сломя голову бежать и строить семью, скорее заводить детей, и что же поделать, если первая попытка кончилась неудачей? Я считала, что нужно приложить больше усилий. Не знаю, что думал он, но я всерьёз полагала, что если попробовать в другой раз с другим мужчиной, то всё получится.

   - С тех пор вы...

   - Нет-нет, мы виделись! Раз в два года или около того. Встречались, чтобы выпить чаю, делились новостями. У него никого не было, я тоже была одна. В конце концов он предложил попробовать начать всё сначала. А я... нельзя сказать, что у меня ещё была надежда кого-то встретить, и я всё ещё любила Виктора, но...мне не нравилось, что он живёт прошлым. Столько разговоров о тех двух годах, когда мы были по-настоящему счастливы. Мне кажется, он даже не пытался кого-то искать - любил меня, как мальчишка! Я догадывалась, что рано или поздно такое предложение поступит.