Юлия Руденко - Роковое глиссандо

© Юлия Руденко, 2016

На фото обложки Сергей Воропаев

ISBN 978-5-4474-3222-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Девочка моя родная, прости меня. Моя жизнь неудачника гроша ломаного не стоит. Я совсем не тот, кого все окружающие видят во мне. Я разбит и сломан давно-давно. Все, чем я занимался после – играл, стоя на спящем вулкане, который долго-долго готовился разверзнуться лавой, и вот, наконец, это произошло. Мои чувства к тебе разрывают меня на части, ты возродила меня – того, наивного и впечатлительного парня, которым я был когда-то. Зачем ты это сделала? Я снова полон боли, она просится наружу криком и ненавистью к своему прошлому.

Когда я встретил тебя, думал, ты – очередная пустышка, которая доставит мне несколько пикантных моментов, и которую я сменю следующей такой же. Родители наделили меня внешностью Алена Делона и рождением в странной стране Россия, которую не то, что понять, но уже и верить в которую невозможно. Они забыли, правда, оставить сыну денег, когда ушли в мир иной. Но я их не виню. Практически во всех сказках главные герои были бедными: что Иван-дурак, что Кот в сапогах, что Буратино. Так что по всему выходило: я – не последний персонаж в сказке под названием «Реальность».

Внешность моя оказалась скорее бременем. Потому что когда тебя хотят все окружающие девушки, а ты влюблен в одну, и именно она тебя отвергает, это совершенно невыносимо. Все твои мысли рядом с Той, одной… И ты забываешь про себя… А тебя достают звонками другие… И в какой-то момент ты оказываешься в их постели… Но представляешь-то себя рядом с Ней, единственной… Становишься сам себе противен… Так случалось несколько раз в юности, после чего я приказал себе никогда никого не любить и стал Мистером Бронированное Сердце. Но теперь я вижу, что все мои влюбленности были лишь жалкими репетициями того, кто там, на небе, играется нами, по сравнению с тем, что я испытываю сейчас к тебе. Прости меня! И не поминай лихом.

Мою первую любовь звали, как и тебя, – Настя. Мы учились с ней в одной школе. Она – на два класса моложе. Я так часто искал ее взгляда на переменах, что это не прошло незамеченным для ее подруг, которым нравился я и которые периодически звонили мне по телефону. Порой я даже не знал имен тех девчонок. Бла-бла-бла могли длиться часами, но мои дополнительные занятия еще в двух школах – спортивной и музыкальной – не давали насладиться девочкам моим голосом в полной мере.

И вот однажды произошло чудо. Когда я стал приставать к одной из звонивших – она мне импонировала более всего – с расспросами типа «Гюльчатай, открой личико», девушка пообещала ответить кто она на следующий день. Почему-то я подумал, что больше ее не услышу. Но нет, она действительно выполнила данное мне обещание, чем повергла в минутное замыкание. Волна безумной радости облила меня с ног до головы. Я готов был вскочить с трубкой телефона и прыгать от счастья, но тогда бы она оторвалась от аппарата (как жаль, что тогда сотовых не было, и как хорошо, что было время, когда их не было!).

Она сказала… Господи, она правда сказала… Сказала, что ее зовут…

– Настя Бережнова.

– …Настя? – спросил я насколько возможно равнодушнее спустя пережитое мгновение сердечного скачка в проникновение мировой энергетики всех любовей земных тысячелетий.

– Да. Мы с тобой в ДЮСШ на тренировках иногда пересекаемся…

– А… Ну конечно… Я тебя знаю!

Так вот какой у нее голос! Ласковый и мягкий, нежный и податливый! И я столько общался с ней о какой-то ерунде! И мог сморозить чего-нибудь лишнего! О чем мы с ней говорили-то? Стоп! О кино, да. Мы обсуждали «Ассу», «Маленькую Веру», «Интердевочку»… Какая она оказывается еще и эрудированная! Настя Бережнова!

– Чем ты сейчас занимаешься? – задал я определенно банальный вопрос оттого, что растерялся.

И получил не менее банальный ответ:

– С тобой разговариваю.

– Ну это понятно. А вообще?

– Да так… Ничего особенного… Убралась в комнате, английский сделала… Начала «Красное и черное» читать, и стало скучно… Вспомнила про тебя…

– Ммм… А со мной значит не скучно?

– Нет! Что ты? С тобой как-то… Даже слово не могу подобрать… Романтично что ли…

– Горжусь собой! Я круче Стендаля!

– А ты чего делал сегодня?

– Оу! Я много чего успел! Хочешь сюрприз?

– Хм… Удиви!

– Не бросай трубку. Я сейчас…

Максимально близко подтянув телефон к пианино, я открыл ноты Шопена и заиграл Ноктюрн до-диез минор. Педагог моя, правда, ругалась, что у меня не получается тонко интонировать печальные трели в мелодии. Но для Насти, не знатока классической музыки, это было не важно, поэтому я уверенно и вкрадчиво одновременно перебирал клавиши, как умел.

– Ну как? – спросил я после того, как замер последний бас.

– Знаешь, – ответила Настя после молчания. – Я не ожидала, что ты… Так… Можешь… Прям до слез, если честно…

Эффект был произведен! Мой восторг от себя самого рвался наружу, но я сдержался и печально, как бы ненароком, спросил:

– Слушай, может, встретимся вечерком где-нибудь в парке? Погуляем…

– Ой, нет, Паш! Я вечером занята, помогаю подруге кое в чем…

«Размечтался!»

– А послезавтра? – наивно предположил я снова.

– Ммм… Послезавтра… – протянула она задумчиво. – Давай тогда завтра и решим. Я позвоню тебе. Пока.

И гудки… Вот так вот просто и легко оказалось – взять и прервать общение тогда, когда я только поверил в свое счастье…

Я досконально помню тот наш разговор, потому что вел дневник, куда скидывал все пережитое за день. Спасибо, хоть оставила надежду. И когда утром мы встретились на лестнице в школе, путешествуя с урока на урок, я многозначительно кивнул Насте, но не более, – нужно было придерживаться ее правил, чтобы не спугнуть своей активностью, и дождаться звонка.

Встреча была назначена ею на ближайший выходной. Она сказала, что идет с подругами в кино, а я собирался с парнями на дискотеку в местный клуб нашего подмосковного городка Орехово-Зуево. Но мгновенно сориентировался и предложил подождать ее после сеанса с тем, чтобы пойти в клуб вдвоем. Она согласилась.

У меня было время, чтобы прийти в себя и немного поставить голову на место. Потому что такая скорая реализация моей тайной мечты не могла быть правдой. Однако, почему не могла? На глазах у всей школы разыгрывался настоящий спектакль неземной любви моего одноклассника Димки Шеремета и учащейся на класс ниже Александры Тупиковой, что всем наблюдающим со стороны эти их робкие держания за руки на переменах и поцелуи украдкой приносили не только радость за них, но и тайную зависть. Я не был исключением. Я завидовал Шеремету со страшной силой. Красавчик-блондин, он был отличником и гордостью учителей. Гордился педколлектив и учебой Тупиковой, в противовес Димке имеющей о природы смуглую кожу и черные, как смоль, волосы, которые были зачесаны назад и скромно стянуты резинкой в маленький хвостик.

Моя Настя носила длинную косу и держалась в школе более чем скромно. Я и на дискотеках-то ее ни разу не видел (странно, что она так легко решила пойти туда со мной!). В этом году у меня должен был быть выпускной, а ей предстояло учиться еще два года.

Ну и вот настал назначенный час. Народ повалил из кинотеатра, а я стоял невдалеке и ждал ее. Жаль, что я не курил, – хотелось как-то унять волнение. Настя шла в числе последних зрителей с двумя подругами. Несмотря на темное время суток, площадь была ярко освещена, и я надеялся, что она сама подойдет ко мне, одинокому Дон Кихоту, не заметить которого было невозможно. Но моя Дульсинея преспокойно болтала о чем-то с подругами и наверно так бы и продефилировала мимо, если б нервы мои не выдержали, и я не сделал бы резкий выпад к ней, когда они со мной поравнялись. Я даже схватил ее за руку. Именно не взял, а схватил! Я был взвинчен изнутри своими долгими ожиданиями и желаниями настолько, что контроль над собой был теперь окончательно утерян, как я ни старался выглядеть примерным и спокойным.

Настя и ее подруги, с которыми мы тоже пересекались в спортивной школе, посмотрели на меня с таким неподдельным ужасом, что я готов был провалиться от стыда на том же месте и немедля ретироваться с «поля боя».

– Паа-ша?.. Ты чее-го?.. Ту-ут?.. Дее-ла-ешь?.. – заикаясь, испуганно спросила Бережнова.

От ее руки, в которую я намертво вцепился и не собирался выпускать ни при каких условиях, исходило тепло, которое и придало мне некоторую уверенность, и я уже вернул себе свой коронный томный взгляд с поволокой, так возбуждающе действующий на девочек.