Людмила Князева - Маски любви

– Нет, нет! Умоляю, увези меня отсюда сейчас же! – Сверкнув полными слез голубыми глазами, она бросилась мужу на грудь.

Спина вздрагивала, тонкие руки вцепились в легкую ткань его спортивной рубашки, длинные пряди блестящих темных волос рассыпались, закрыв лицо. Но ее успели узнать.

– Да это же Мона Барроу! – восторженно сообщила своей спутнице глазастая куколка из породы голливудских старлеток. – Та самая, что снималась в «Молчании», а в «Томми-бой» получила приз MTV «За лучший поцелуй» года три назад.

– Вспомнила старину! – хихикнула вторая. – Когда все знатоки писались по поводу «Молчания», я еще мочила пеленки в коляске… Может, для ветеранов кино надо ввести номинацию «Поцелуй моей бабушки»? – Она с вызовом уставилась на обнявшуюся пару, ничуть не смущаясь тем, что ее услышат. – А красавчик с Моной – тот самый Берт Уэлси, от которого балдеют автомобильные фэны! Похоже, он умеет не только крутить руль. Я бы не отказалась проверить его способности.

Прижимая к себе всхлипывающую жену, Берт заметил, как напряглись ее плечи. Конечно, Мона не пропустила реплики юных нахалок и теперь с трудом доигрывала роль нежной, трепетной молодой леди.

Прогулка на выставку «Роковые спутники обреченных» оказалась не лучшей затеей. Устроители из кожи вон лезли, чтобы вогнать посетителей в суеверный трепет. От этих саркофагов, мумий, амулетов и впрямь тянуло могильным холодом. Даже в августовскую калифорнийскую жару пальцы Моны заледенели. У напугавшего ее экспоната толпилось немало людей, не без интереса наблюдавших за разыгравшейся сценой. Они узнали Мону, а ведь она все еще считала себя актрисой и не могла ударить лицом в грязь перед публикой. Выпрямившись во весь рост, Мона откинула назад шелковистые каштановые волосы и сомнамбулически уставилась огромными круглыми глазами на груду искореженного ярко-красного металла. Казалось, она видела тот далекий день, когда в своем спортивном «порше» погиб знаменитый киногерой Джеймс Дин.

– Пойдем, детка. Здесь, действительно, душновато. И слишком много страшных сказок. – Взяв жену за руку, Берт презрительно глянул на любопытных и добавил: – Для сопляков, считающих себя очень крутыми.

– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор. Я узнал вас, мистер Уэлси, поскольку являюсь большим поклонником «Формулы-1» и, конечно, вашей жены. – Стройный загорелый блондин с фотокамерой протянул Берту руку. – Дастин Морис, журналист. Репортер отдела культурных новостей «Ироничного наблюдателя». Меня потрясла реакция миссис Барроу. Это не женская истерика, а порыв тонко чувствующей натуры, одаренной способностями провидения. – Морис улыбнулся, словно извиняясь за свои слова. – Я отнюдь не мистик и разделяю ваш скептицизм, мистер Уэлси: здесь наворочено много всякого вздора. Но готов поспорить, что истории некоторых экспонатов, представленных в этом зале, – далеко не сказки. Может, выпьем чего-нибудь в баре и поболтаем? Такая жара!

– Извините, дружище, мы с женой заглянули сюда на минуту. Мона играла в фильме «Проклятье дома Хоупов» и хотела взглянуть на роковой камень. – Берт ободряюще похлопал жену по плечу. – Но, кажется, бедняжка больше напугана, чем заинтересована.

– Красивые женщины необычайно впечатлительны. – Дастин окинул Мону взглядом знатока, отметив, что бывшая звездочка несколько потускнела, хотя и не потеряла форму. Ноги, открытые короткими шортами, выглядели классно, тонкий шелк рубашки цвета киви соблазнительно обрисовывал упругую грудь, но вот личико… Голубые глаза запали, скулы обтянуты слишком сухой, тонкой кожей и уголок рта нервно подергивается.

– Позвольте, Мона, я сделаю пару ваших снимков на фоне этого динозавра автомобилестроения?

Неопределенно пожав плечами, она подошла поближе к обломкам «порше», расположенным на стенде с надписью: «Он убил всех, кто имел с ним дело», и поманила к себе мужа:

– Здесь более уместен Берт. Мне было бы куда приятнее иметь снимок с «бриллиантом Хоупа».

– Сочту за счастье подарить вам его, миссис Барроу. – Дастин быстро защелкал фотокамерой. – Тем более что для этого, очаровательная Мона, вам придется сделать всего несколько шагов вместо того, чтобы отправляться в Даллас, где постоянно находится камень.

– Не в Даллас, а Ньюхемш. Это в получасе езды к северу. – Пояснила, застенчиво улыбнувшись, подошедшая дама. – Поскольку я не столь знаменита, как миссис Барроу и ее супруг, и не могу рассчитывать на то, что меня здесь узнают, позвольте представиться: Линда Маклин. Я прибыла в Лос-Анджелес сегодня утром.

Женщина сделала значительную паузу. Берт, Мона и Дастин недоуменно переглянулись.

– Фу, черт! Простите, миссис Маклин! Мне полагается знать в лицо героев этой выставки. Большая честь для меня. – Дастин галантно поцеловал руку Линды, затянутую в тонкую белую перчатку, и обратился к Берту и Моне. – Миссис Маклин – владелица главного экспоната – того самого «бриллианта Хоупа»!

– Боже мой! Это вы… Я столько всего прочла о вашей семье, когда снималась в фильме… Потрясающе! – Мона с волнением заглянула в лицо женщине. – Это, действительно, правда? Все ужасы, смерти, убийства?

– Ах, дорогая моя, ваши вопросы не для пятиминутной беседы. – Линда Маклин с тяжелым вздохом опустила слегка подкрашенные веки.

– Мне кажется, нам просто необходимо посидеть где-нибудь. Здесь на крыше приличный бар. Можно выпить освежительного и полюбоваться побережьем с высоты. – Предложил журналист, обаятельно улыбнувшись хозяйке бриллианта. – Не сомневаюсь, нашей гостье есть о чем рассказать.

– К сожалению, у нас с женой сегодня много дел и пора откланяться. – Берт твердо подхватил Мону под руку.

– Ну, нет! Я ни за что не уйду отсюда, пока не выслушаю Линду. – Выдернув локоть, она угрожающе посмотрела на мужа и вдруг нежно улыбнулась. – Пожалуйста, дорогой, я так люблю мрачные легенды!

– Ах, милая моя девочка… – Линда секунду колебалась, бросив взгляд на новых знакомых. – Дело в том, что далеко не все страшные истории, случающиеся на этом свете, можно назвать вымыслом.

Выставка «Роковые спутники обреченных» была затеяна устроителями ежегодного фестиваля телеканала MTV, транслирующего в течение суток видеоклипы и всевозможные музыкальные программы. Фестиваль привлекал знаменитостей и легкомысленную молодежь, обожающую попсу и «ужастики». Устроителям пришлось потратить немалые усилия, чтобы вытянуть из Смитсоновского института в Вашингтоне самого профессора Хиршмана, считающегося главным специалистом в области паранормальных явлений, а главное, обеспечить безопасность экспонатов, представляющих в большинстве баснословную материальную ценность.