Запретная страсть мажора (СИ) - Кей Саша

– Это еще что за хрень?

Вздрагиваю.

У меня завязаны глаза, и я могу только слышать. Этот молодой мужской голос с хрипотцой мне не знаком.

От ужаса и безысходности все внутри сжимается. Кажется, сейчас сердце стиснет так сильно, что оно не выдержит и лопнет.

Повязка давит на глаза, и под веками скопились непролитые слезы. Они понемногу сочатся сквозь ресницы и жгут воспаленную кожу, прокладывая дорожку к дрожащему подбородку.

Где-то в глубине души я до сих пор не могу поверить, что это происходит со мной.

– Это не хрень, – отвечает ему кто-то. – Это первокурсница.

– Сочная, – мерзко гогочет третий. – На танцполе гнулась, что надо.

Чья-то рука гладит плечо, заставляя меня содрогаться.

Я уже даже не пытаюсь мычать. Пыталась, но с заклеенным ртом начинаю задыхаться.

– И зачем она мне? – с ленцой интересуется тот, кому меня показывают.

– Это наш подарок, извинения за сорванную охоту.

Злой смешок говорит о том, что извинения принимать не спешат. На той стороне кто-то явно не в духе, и мне это ничего хорошего не обещает. Я молюсь изо всех сил, чтобы выйти из этого кошмара живой и чтобы не пришлось сильно мучиться.

Их трое. Трое! А может, и больше, я же не вижу. У меня нет шансов сбежать…

И они смогут со мной сделать все, что захотят.

– То есть, я правильно понимаю: вы пытаетесь замять свою лажу тем, что справились с сопливой девчонкой? – тянет хрипловатый баритон, и у меня мурашки бегут от его тона. – Охуенный подвиг! Да вы, блядь, герои!

– Ты чего, Дикий? – шипит тот, что отвешивал мне сомнительный комплимент и лапал неприкрытую топом кожу на плече.

Дикий?

Я хватаюсь за соломинку.

Звучит как-то знакомо… Лихорадочно пытаюсь вспомнить, при каких обстоятельствах я слышала это прозвище… Но из-за паники не могу собраться с мыслями. Ничего не припоминается.

Только леденящий страх разъедает душу, лишая меня воли. В голове то пусто, то всплывают ужасные картины, навеянные полицейской хроникой.

Сходила на первую университетскую вечеринку… Не тусовщица, вот и нечего было начинать!

Так горько становится. Я ведь и не жила еще толком, только поступила, и теперь не представляю, наступит ли для меня новый день.

– Ты, блядь, ебанулся? – обрушивается на него этот Дикий, скидывая маску ленивого барства. – Ты в курсе, что это называется похищением? Ты нахрена мне притащил эту писюху? Тюрьму понюхать охота? Это без меня, гандоны!

Сердце, воспрявшее в робкой надежде, заходится в заполошном стуке, вскрывая мне грудную клетку.

Этот парень не хочет пачкать руки, может, он не такой? Сам же говорит, что я ему не нужна…

Но непохоже, что он стремится облегчить мою участь.

– Как только я сниму повязку, она меня увидит и потом первым делом побежит к ментам. Вы меня подставить решили? Нахуй такие подарки!

– Да не побежит, – нерешительно отвечает один из двоих похитителей, его голос я запомню на всю жизнь. – Они все из-под тебя, как шелковые. Правда, сначала воротят нос от пацанов попроще, но потом становятся покладистыми. Ко второму курсу ее уже все попробуют.

Бросая в озноб, всепоглощающий животный ужас захлестывает меня.

А если они решат, что нет потерпевшей – нет проблем?

– Да? А если все-таки побежит? – с ядовитой издевкой переспрашивает Дикий. –Долбоебы, если она – первокурсница, то, скорее всего несовершеннолетняя.

Меня мутит от страха.

Колени подгибаются, но один из тех двоих, что притащили меня сюда, больно вцепившись, держит меня за плечи.

– Она паспорт на баре показывала, когда брала выпивку, так что все путем.

– И что? Нахер она мне нужна? С чего ты решил, что у меня проблемы с девками? У меня энтузиасток дохрена. Зачем мне эта зареванная овца? Если она из универа, то у нее сто пудов есть кому пожаловаться. И вам пизда.

– Да что она может? Похоже стипендиатка, как еще она могла попасть в наш универ? Видно же, что нищета. Если б она что-то из себя представляла, мы бы знали уже. Не из наших она.

Ухо режет это «наш универ».

То есть это не какие-то бандиты, а студенты?

Золотая молодежь, охреневшая от безнаказанности?

– И чего теперь с ней делать? – бубнит второй урод.

– Оставьте ее здесь. Я разберусь, – Дикий щелкает костяшками, и меня начинает трясти. – Но вы мне должны. И в универе на глаза мне не попадайтесь. Радуйтесь, что общих пар у нас нет.

Меня грубо толкают, и со связанными за спиной руками я валюсь, ожидая встречи с полом, но падаю на что-то мягкое, обтянутое скрипучей кожей, которая пахнет моющим средством.

Позади затихают шаги и хлопает дверь с сытым щелчком замка.

С трудом принимаю сидячее положение и замираю, ощущая угрозу справа.

Я не слышу, но чувствую, что ко мне подошли, благодаря букету из запахов сигарет, алкоголя, мятной жвачки и парфюма. Все мои инстинкты бьют в набат.

Сердце, пропустив пару ударов, ускоряет свой бег, хотя я и так с тахикардией.

– Если ты не станешь орать, я уберу скотч, – мне в нос ударяет струя выпущенного Диким сигаретного дыма. – Ну так как? Пойдет?

Остервенело киваю.

Кажется, пока рот заклеен, я не могу нормально сглотнуть вязкую слюну с кислым привкусом, и от этого меня тошнит еще больше.

Щеки касаются пальцы и, обжигая губы, разом срывают скотч. Я жадно глотаю воздух. Не могу надышаться, адреналин требует больше кислорода.

– Отпустите меня, – прошу я шепотом, боясь разозлить того, в чьей я сейчас власти.

– Отпущу. Если мы обо всем договоримся, – хмыкает Дикий.

– Я все сделаю…

– Мне надо наоборот, чтобы ты ничего не делала.

– Я не понимаю…

Вся сжимаюсь, чувствую, что он пропускает прядь моих волос сквозь пальцы.

И тут же на затылке больно дергает, я ойкаю, но мгновенно закусываю губу, понимая, что Дикий возится с узлом повязки, которую ублюдки завязывали, не заботясь о целостности моей шевелюры.

Он снимает тряпку, и я тут же распахиваю глаза. Проморгавшись, щурюсь от яркого света и натыкаюсь на пристальный взгляд.

И я знаю, кому он принадлежит.

Судорожно сглатываю.

Я впервые вижу его так близко.

Его репутация не оставляет мне никаких шансов.

Король нашего элитного ВУЗа.

Меня подарили Кириллу Дикаеву.

Говорят, что зеленые глаза не бывают холодными.

Еще как бывают. Этот взгляд промораживает меня до самого донышка.

Сейчас мне еще страшнее. Я ничего не смогу сделать. Он боевая машина, груда мускулов, а у меня все еще связаны руки…

Дикаев подцепляет мизинцем сползшую с плеча бретельку топа, едва задевая кожу, но меня начинает знобить.

– Ну, что? Будем договариваться? Ты готова расплатиться за свою свободу?

Каштановый волосы, зеленые глаза, идеальные скулы.

Красавчик.

А у меня все внутри дрожит от страха.

С Дикаевым никто не связывается.

Танька говорит, что это счастье, что он на последнем курсе. Осталось переждать совсем немного, и Кирилл свалит.

По большому счету его никто не волнует. У них своя тусовка.

Как сказал тот урод – их круг.

Детки олигархов, для который все остальные – мусор под ногами, не приносящий пользы. От таких нужно держаться подальше, хотя теперь, когда я попала в эту среду, это совсем непросто. И никого не волнует, что я учусь в элитной бизнес-школе не по своей воле. Я бы предпочла обычный государственный ВУЗ, а не Унивеститет Натановой.

Ходили слухи, что она создавала его, потому что считала, что плебеев и высший круг надо разделять. Звучит мерзко, но я тоже считаю, что сволочей нужно держать в отдельном вольере.

Конечно, для каких-то государственных субсидий они держат несколько мест для «студентов из народа», только говорят, что мало кто из них доучивается до конца. Обычно, они рано или поздно забирают документы. Выпускаются единицы. Как сказала Таня, если понимают, что нужно лизать жопы.