Лишняя (СИ) - Гойдт Юлия

— Что-то случилось? — не вытерпела я.

— Нет, просто устал, — он несмело улыбнулся.

— Эх ты, — я пихнула его в бок, — Что же такого делал-то?

— Да ничего особенного, — отмахнулся Ваня, — Насть…

— М?

— Мы сегодня не сможем увидеться.

— Почему? — огорчилась я.

— Ммм…у моего друга день Рождения, он меня пригласил к себе.

— Во вторник? — удивилась я.

— Ну да, а что тут такого?

— Да нет, ничего… Ну если так, то конечно. Я подожду до завтра, — пожала плечами я.

— Мм. тут такое дело…

— Что еще?

— Я завтра тоже не смогу. Соревнования в спортклубе по волейболу. — Ваня как-то странно спрятал глаза.

— О’кей. Тогда позвонишь как-нибудь, — я растянула губы в улыбке, сняла с его плеча сумку — мы уже дошли до моего дома. — Ну, пока.

— Постой… — Иван удержал меня за руку, — Ты не обиделась?

— Нет, конечно, — соврала я.

— Ты меня любишь?

— Еще как, — я потянулась на носочках и поцеловала его в нервно сжатые губы, — До встречи…

Я сидела на кресле под торшером и читала Хемингуэя. Мир корриды обычно горячо мной любимой «Смерть после полудня» все никак не мог увлечь меня, мысли путались и возвращались к сегодняшнему походу Вани к другу на День Рождения. Не то чтобы мне было обидно, нет, просто мной овладело смутное беспокойство, природу которого я не могла разгадать. Откуда мне было знать, что это зачатки ревности пустили корни в моей душе?

Размышления прервались звонком в дверь. Я пошла открывать — мама ушла в магазин, а брат задержался на коллоквиуме — у них в университете началась сессия. За дверью стоял улыбающийся Тимка:

— Привет, пропащая душа!

— Тииииим! — взвизгнула от счастья я — мы не виделись неделю: он участвовал в олимпиаде по информатике, и выиграл поездку в Лондон. Мой юный айтишник снова вернулся к своей верной подружке, да еще с новыми впечатлениями! Счастью не было предела. Я протащила друга в гостиную, мигом соорудила на столике мини-ужин на две персоны и, усевшись рядом с Тимкой, выдохнула:

— Ну, рассказывай!

— Лучше покажу! — рассмеялся друг, и достал из сумки ноутбук. Тауэр, Темза, Биг Бэн, смешные стражи возле него, красные автобусы и знаменитые телефонные будки, узенькие каменные улочки и старинные здания — похоже, Тимка не ел и не спал, только фотографировал.

— Здорово! — я по-белому позавидовала другу, — Ты молодец!

— Ну прям уж, — поскромничал Тим, — Я вообще не понимаю, как я выиграл, там такие умные ребята были!

— Да никто из них и мизинца твоего не стоит, я уверена.

— Утрируешь, Настюх, — покачал головой Тим, — Кстати, я привез тебе кое-что. Он достал пакет и вытащил из него коробку.

— Аа…Тим… Засранец! — чуть не заплакала от счастья я, доставая из коробки новенькие Converse, пахнущие резиной, черные, идеальные и горячо мной желаемые.

— Как увидел, сразу подумал о тебе. И купил, знаешь, их пока носить нельзя, но, думаю, до весны доживешь, — рассмеялся Тимка, глядя на мое лицо.

— Я…я так тебя люблю! — я порывисто обняла друга, — Ты самое лучшее, что у меня есть!

— Ну, опять утрируешь, — усмехнулся Тимур, — Еще есть Ванюха.

Я еле сдерживала слезы. Все-таки не такая жизнь и плохая штука, порой она самая радужная, даже если за ней идет широкая черная полоса.

Я лежала поперек своей кровати и смотрела в потолок. Ничего не хотелось. Сегодня уже было воскресенье, а Ваня так и не позвонил с тех пор. Первой звонить я не хотела, и поэтому терпеливо ждала. Вторник и среда прошли нормально. Со мной был Тимка, в среду мы с Ксюшкой ходили вечером на каток, в четверг я поздно вернулась с кружка по алгебре, в пятницу то и дело нервно поглядывала на телефон, в субботу судорожно сцепляла пальцы, чтобы не позвонить первой, а сегодня просто сломалась.

Ужасная это штука — ждать. А еще ужаснее — неопределенность и неизвестность. Я уже понимала, что в наших отношениях что-то кардинально поменялось, но что — пока не могла осознать.

Я взяла телефон с тумбочки. Все так же. Глухо как в танке. Черт с ней, с гордостью. Пальцы набрали смс: «Привет)Как ты?» Прошло полминуты. И тут раздался звонок.

— Алло? — ну наконец-то!

— Привет.

— Вань, привет! Ты куда запропастился?

— Извини. Были дела. — сухо ответил он.

— Ааа… Ясно.

— Да, вот как-то так.

Я в недоумении замолчала. Он явно не хочет со мной разговаривать.

— Ну, все нормально? — на всякий случай спросила я.

— Да, все о’кей.

— Ну…ладно. Пока.

— Пока.

Короткие гудки неприятно ударили по ушам. Что-то внутри оборвалось, и я заплакала. Заплакала навзрыд, с наслаждением, чего так давно не делала. Слезы катились градом, мешая видеть, скатывались на подушку, образуя под головой мокрую лужицу. Равнодушие больше всего выбивает из колеи. С детства я ненавидела, когда на меня не обращали внимания, когда не дослушивали мою историю, которую я взахлеб рассказывала, или не так эмоционально реагировали на мои шокирующие, как казалось мне, сообщения. А сейчас я столкнулась с глухой стеной. И что с этим делать, я не знала. Ну и черт с ним! Я вытерла слезы, снова набрала Ванин номер, дождалась его удивленного «Алло?» и выпалила:

— Знаешь, давай по-мужски! Мы расстаемся, так?

Молчание. Потом Ванька несмело начал:

— Насть, ты пойми…

— Так или нет?

— Ммм…да. Наверное, так.

— Хорошо. Удачи.

— Подожди…Давай останемся друзьями…

— Спасибо, конечно, но друзей у меня предостаточно. — буркнула я, и повесила трубку.

Ну, вот и все. Никакой неопределенности. Как ни странно, стало немного легче. «А что ты думала, глупая, — убеждала я саму себя, — Что он реально на тебе женится, и проживете вы всю оставшуюся жизнь вместе? Ага, сейчас. Я же говорила, никому ты не нужна, убогая. Такая — никому.»

Решимость куда-то исчезла, и опять хотелось плакать. Я закусила губу, и подняла лицо вверх, чтобы слезы не выкатились из глаз. Подумаешь, парень… Да ничего такого, все вокруг расстаются. Наплевать, Настя. На-пле-вать.

— Да ты что?! — вечером того же дня Ксюха сидела у меня в комнате и возмущенно всплескивала руками, — Вот козел-то, а!

— Да ладно тебе, Ксюх. Все нормально, — попыталась улыбнуться я.

— Нет, Настя, не нормально! Он ведь даже ничего не объяснил тебе! Не извинился! Да какой там, позвонил только через четыре дня! И то только после твоей смс! — бушевала подруга.

— Ксюх, он мне ничем не обязан. Все хорошо, я даже не плакала, видишь?

— Да ты никогда не плачешь! Ты же у нас кремень, мать твою, верх благородства! Хоть раз бы стала настоящей девчонкой, пошла бы и влепила ему пощечину, закатила бы истерику!

— Так нельзя, — покачала головой я.

— А так можно?!

— Ну…наверное можно. Каждый имеет право расстаться.

— Ох, Настя! Если бы не твои драгоценные мозги, прибила бы! — Ксюша наконец успокоилась, перестала бегать по комнате и села рядом со мной на кровать. — Но ты, старушка, мне дорога, как воспоминания о буйной молодости.

Я улыбнулась и обняла её. Как же все-таки здорово, что она у меня есть.

Несмотря на мое внешнее спокойствие, внутри меня бушевала буря. Я, как обычно, съедала себя изнутри. Винила во всем свою нездоровость, внешность и много чего еще. Да это вообще удивительно, как Ваня обратил на меня внимание. Ведь моя нестандартная походка издалека бросается в глаза, и нормально, что она всех отпугивает. Кому хочется связываться с неполноценным? Ведь инвалиды во всеобщем понимании — это недочеловеки. Пусть умные, пусть интересные, но они инвалиды, и этим все сказано. Некоторым ведь даже противно общаться с такими, а у меня хотя бы есть друзья. Жизнь жестока, но жестока она ко всем, и лишь эта мысль успокаивала мое сознание. Я еще не самая несчастная на земле, я могу видеть, слышать, говорить, я могу учиться, ходить, я могу дружить. Я не одна, со мной мои родители, мои друзья. А ведь не всем так повезло. От многих отказываются даже собственные родители. А здесь от меня отказался всего лишь парень. Пусть любимый, пусть первый, и возможно, последний, но он, в сущности, мне никто. Чужой. Тяжело, плохо, люблю, но привыкну. Приспособлюсь. Переживу. В жизни еще много интересных вещей, кроме любви.