Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

– Феджан – это то же самое, что и джезве, только по-арабски, – пояснил я.

– Вот и хорошо, сейчас попьем настоящего кофе, – наблюдая за действиями Марины, смешно склонив вбок голову, сказал Кондрат. И добавил с ехидцей: – А то ведь, как я погляжу, от вас все равно обещанного молока не дождешься.

– Немедленно скажите ему, что молока у вас нет, Марина, – произнес я испуганным голосом.

– Почему же немедленно, к чему такая срочность? – спросила она, вновь удивленно подняв бровки.

– А то начнет требовать, – сказал я, – а ведь в последний раз, насколько мне помнится, он молоко из мамкиной титьки добывал.

И я выразительно уставился на Маринину грудь. Тут уж мы все, включая Яну, рассмеялись, а Марина слегка растерялась и даже покраснела.

– Откуда вы, ребятки, такие смешливые? – явно пытаясь выручить свою барменшу, поинтересовалась Яна.

– Расслабьтесь, девчонки, – весомо произнес Кондрат. – Мы свои.

– Свои – это из милиции, что ли? – усмехнулась Марина.

– Нет-нет, – шутливо поднял руки я, и следующей фразой окончательно запутал хозяек бара: – Сегодня-то мы уж точно не из милиции.

– Ну, так откуда вы? – буквально взмолилась Яна, вставая, и собираясь, наверное, опять бежать по своим делам. – Мы почему-то раньше вас здесь не видели.

– С юга мы, девочки, с теплого юга, – подбросил я еще одну загадку.

– Ну конечно, так я и подумала, – вздохнув, сказала барменша. – Мы, Яна, могли бы и раньше догадаться, что ребятки из Одессы.

– Ну, раз вы нас уже вычислили, тогда давайте, милые девушки, знакомиться, – сказал Кондрат. – Моего старшего братца зовут Савва, – он указал на меня, – а меня – Кондратий. Он старше меня всего на пять минут, поэтому, как вы сами уже догадались, мы – молочные братья-двойняшки.

Теперь уже обе женщины не смогли удержаться от смеха.

– Ха, молочные братья, ты слышишь, Яна? – И Марина, оглядев нас, зашлась в новом приступе хохота.

– Не молочные двойняшки, а разнояйцовые близнецы, – с упреком в голосе поправил я товарища, чем вызвал новый приступ веселья.

– Да, а почему у вас, ребятки, такие имена? – Грудь Марины мощно вздымалась, глаза смеялись.

– Это потому, что папа наш, Прокопий Аполинарьевич, был чудак и любил замысловатые имена, – охотно, но с ноткой грусти в голосе стал объяснять Кондрат, – а так – ничего особенного. Да мы уже и привыкли. – (Тут, пожалуй, к сведению читателя следует отметить, что оба мы выросли без отцов). Затем, обращаясь ко мне, он нахмурил лоб и спросил:

– Да, Савва, я что-то никак в толк не возьму: какая разница между двуяйцовыми и разнояйцовыми близнецами?

– Я объясню тебе, брат, в этом нет никакого секрета, – откликнулся я. – Просто у нас с тобой по одному яйцу, тебе досталось левое, а мне – правое. И, раз ты уже начал разговор об этом, так расскажи людям все как есть: что мы с тобой от рождения были сиамские близнецы, сросшиеся весьма интересными, то есть интимными местами, а не так примитивно, как всем известные в нашей стране сиамские сестры Маша и Даша…

– Да, от рождения, дорогие девушки, мы были сращены любовными корешками, – подтвердил Кондрат, – чего уж там скрывать. – Затем он горестно, и при этом весьма правдоподобно, вздохнул, после чего продолжил: – А когда однажды ночью мы одновременно проснулись – ужасно хотелось пи-пи, – вскочили и дернулись в разные стороны кровати, чтобы встать, и вдруг – дикая боль, кровь по всей постели, мы оба закричали, и вскоре оказалось, что корешок лопнул практически пополам, после чего у каждого из нас осталось по половинке полноценного писюна.

– И по одному яйцу, – добавил я, подтверждая его слова, затем добавил: – Что правда, то правда. – И горестно опустил голову.

– Ой, я с ума сойду от этих болтунов, – вытирая слезы, заходилась от смеха Марина. – Достаточно, с вами все ясно, молочные братья Кондрат и Савва.

Она закопошилась у себя за стойкой, утапливая турочки в горячем песке, а когда коричневая пенка в них забугрилась и поднялась почти до краев, перелила дымящийся ароматный напиток в чашечки, а секундой позднее поставила их перед нами. Яна к этому времени успела завершить свои дела и вновь подсела к нам.

Мы поговорили с девушками несколько минут о том, о сем, затем, допив кофе с ликером, стали прощаться.

– Уже уходите, одно… то есть, прошу прощения, разнояйцовые братья? – явно огорчилась Марина.

Я протянул ей десятку, но она деньги не взяла.

– Приходите вечером, тогда и рассчитаемся. – Глаза ее глядели призывно, грудь многообещающе вздымалась.

– Да, приходите, – по-детски выпятив губки, сказала Яна и, взяв для чего-то со стойки чистую пепельницу, встала и отправилась в подсобку.

Что ж, мы здесь явно пришлись ко двору, подумал я, и это было приятно.

– Придем, – пообещал я, вставая. – Правда, брат-Кондрат, разве таким девушкам откажешь?

– Ни за что! – как-то двусмысленно сказал он, тоже вставая со своего места.

– Хорошо, девушки, будем считать, что мы перед вами в долгу, – сказал я, пряча десятку в карман и направляясь к выходу.

Ну что ж, неторопливо преодолевая ступеньки, думал я, что касается работниц бара, то одна из них, Яночка, мне определенно понравилась. Свежий такой цветочек и как будто без заметных, во всяком случае, внешне, шипов. Ну, а «секс-бомба» Марина, в случае нашей полюбовной с девушками договоренности, вероятно, захочет провести ночь со мной – по возрасту, да и по габаритам я ей более подходящая пара. Если это и так, то я все равно постараюсь спихнуть ее Кондрату, мне не впервой устраивать товарищу подлянки, пусть порадуется ее мощным телесам, лично я не в восторге от крупных женщин. А если уж он заупрямится, то сыграем «в любовь втемную», или, на крайний случай, обыграем «рокировку» дамочками. И все в итоге останутся довольны.

– Что-то ты подозрительно хитро улыбаешься, партнер, – заметил догнавший меня уже на улице Кондрат. – Как думаешь, есть смысл возвращаться сюда вечером?

– А почему бы и нет? – ответил я. – Вполне подходящие «пупсики». Сам подумай: уговаривать их не надо, они уже, как видишь, и морально и физически четырьмя руками и ногами за, и, к тому же, сам слышал, будут нас ждать. Да, кстати, ты обратил внимание, какой кожаный диванчик стоит у них там, в тупичке за стойкой?

– Симпатичный, конечно, и достаточно широкий, но короткий, – заметил наблюдательный Кондрат, – мне на нем будет неудобно.

– Тогда уж я на нем по-стариковски помучаюсь, а ты найдешь себе место соответственно росту, пристроишься где-нибудь, на полу, например, – не замедлил подколоть товарища я.

– Хорошо, – легко согласился он, – договорились. Если только нам до вечера более интересный вариант не подвернется.