Даниэла Стил - Зоя

После ужина она не спеша вернулась в универмаг и, открыв дверь собственным ключом, пошла по пустынным залам. Ночной сторож не удивился, увидев свет в ее кабинете. Она часто заходила поздно вечером проверить, все ли в порядке, взять какую-нибудь работу.

А по пути домой она подумала, как будет хорошо, когда Мэтью начнет работать вместе с ней. Она по-прежнему души в нем не чаяла — и это был ребенок, которого она боялась рожать, считая себя слишком старой.

Саймон и тут оказался прав: Мэтью до сих пор поддерживал в ней молодость; даже теперь, в шестьдесят два года, она шла быстрой уверенной походкой; она шла домой к Марине, которая с нетерпением ждала свою горячо любимую бабушку.

Зоя вернулась домой в полночь и услышала из спальни голос внучки:

— Это ты, бабушка?

— Я, любимая. — Она вошла в комнату внучки, сняла шляпку, которую надела, идя ужинать с Николаем и Джулией, и улыбнулась девочке, так похожей на нее.

Ее рыжие волосы были теперь такими же длинными, как и у Зои; только Зоины поседели, а Маринины каскадом рассыпались по ночной рубашке.

— Угадай, что случилось! Меня пригласили танцевать в Центре Линкольна!

— Вот это удача! Как же это произошло? — Зоя присела на край постели и стала слушать Маринин восторженный рассказ. Марина жила только балетом, но теперь уже никто не стал бы отрицать, что бабушка не зря гордится внучкой: у девочки и впрямь был огромный талант. — И когда это будет?

Марина успела уже перечислить имена всех исполнителей, хореографа, режиссера, пересказать их биографии, поэтому для нее вопрос «когда» был не так уж важен.

— Через полтора месяца! Представляешь? Я не успею подготовиться!

— Успеешь.

Последние годы балет немного мешал ее учебе в школе, но для Марины это было неважно, и Зоя часто задумывалась: а вдруг на этот раз музы будут благосклонны и Марина станет когда-нибудь великой балериной? Она уже неоднократно рассказывала ей о том, что в юности танцевала в труппе русского балета Дягилева, причем однажды даже с Нижинским; как-то рассказала она внучке и о варьете Фитцхью. Марина любила эту историю: она придавала ее респектабельной бабушке некоторую экстравагантность.

А спустя полтора месяца выступление прошло прекрасно. Впервые о Марине написали в газетах. В шестнадцать лет она нашла свое место в жизни. Марина стала настоящей балериной.

Первый ребенок Николая, девочка, родился в 1963 году — тогда застрелили Джона Кеннеди, и тогда же Мэтью начал работать в «Графине Зое». Зоя была тронута до глубины души, когда Николай и Джулия назвали свою дочь Зои — американским вариантом ее собственного имени, которое ей, по правде говоря, нравилось намного больше.

В семнадцать лет Марина уже танцевала вовсю. Она взяла русскую фамилию бабушки и теперь была известна как Марина Юсупова. Она много работала, разъезжала по всей стране. Николай считал, что после окончания школы ей надо поступить в университет, но Зоя с ним не соглашалась.

— Не всем это дано, Николай. Она уже нашла свое место в жизни. Теперь, когда ты сам стал отцом, не будь таким требовательным. — Зоя всегда поддерживала новые начинания, она любила жизнь, никогда не была занудой.

А Пол до сих пор горячо любил ее. Несколько лет назад он ушел на пенсию и теперь безвыездно жил в Коннектикуте. Зоя навещала его, когда могла, но он жаловался, что происходит это слишком редко. Казалось, универмаг зажил новой жизнью. Она закупала модели у Кардена, Сен-Лорана, Куррежа, и теперь в Париж она ездила вместе с Мэтью. Он сам оценивал все модели, и ему нравилось останавливаться в отеле «Ритц». В свои двадцать четыре года он отличался восторженностью и озорством — совсем как его мать.

А она, вместо того чтобы уйти на покой, как обещала, когда он приступит к работе, казалось, стала работать еще усерднее.

— У тебя поразительная мать, — говорила Джулия Николаю и, в отличие от остальных невесток, ничуть не лукавила. Время от времени свекровь и невестка обедали вместе, а когда маленькой Зои исполнилось пять лет, Зоя подарила ей первую пачку и балетные тапочки. К тому времени Марине было двадцать два года и она стала звездой первой величины. Ее встречали восторженно повсюду, а в прошлом году она даже танцевала в России. Вернувшись, она с увлечением рассказывала Зое о Ленинграде, бывшем Санкт-Петербурге, она видела Зимний дворец и даже побывала в Мариинском театре. На глаза Зои навернулись слезы… Это было похоже на осуществление мечты… Она покинула родину более пятидесяти лет назад, и вот теперь там побывала Марина. Зоя любила говорить, что сама обязательно поедет в Россию, но не сейчас, а когда совсем состарится.

— И когда же это будет, мама? — пошутил Николай в день ее семидесятилетия. — Я старею быстрее, чем ты. Мне почти пятьдесят. Беда в том, что тебе твой возраст не дашь, я же вполне выгляжу на свой.

— Не говори глупости, Николай, у меня вид древней старухи. — Но, как ни странно, это было не так.

Зоя до сих пор оставалась красивой; рыжие волосы стали белыми, но всегда были изысканно уложены, а элегантные костюмы и облегающие платья подчеркивали все еще безупречную фигуру. Для всех, кто знал ее, она была объектом зависти, источником вдохновения. Люди все еще приходили в универмаг и спрашивали графиню Зою. Мэтью постоянно рассказывал смешные истории о покупателях, которые настаивали, что должны увидеть ее.

— Я почти как Лувр, — сухо сказала Зоя, — только чуть поменьше.

— Не будь слишком скромной, мама. Без тебя универмаг ничто.

Но это уже не соответствовало действительности.

Мэтью внедрил новые методы торговли — все то, чему его учили в школе бизнеса, и за первые пять лет его работы торговый оборот универмага удвоился. Он придумал новые духи, которые, конечно же, назывались «Графиня Зоя», и за следующие пять лет их доход удвоился вновь. К 1974 году «Графиня Зоя» — женщина и универмаг стали легендой.

Но вместе с легендой возникли и предложения, которые интересовали Мэтью, но приводили в ужас его мать. Многие компании захотели купить универмаг, например, компания по производству ликеров, компания, торгующая консервами; они желали расширить сферу своих капиталовложений. Мэтью пришел в контору Николая, чтобы обсудить это с ним, и два брата совещались несколько дней. Николай удивлялся тому, что такие предложения не поступили раньше.

— Это твоя заслуга, — сказал Николай, с любовью глядя на своего младшего брата. Но Мэтью только качал головой и быстро ходил по кабинету. Он всегда был в движении. Он брал книги, разглядывал вещи в книжном шкафу своего брата, а затем повернулся, снова посмотрел на него и сказал: