Даниэла Стил - Зоя

— Значит ли это, что для нас все кончено? — Он посмотрел на нее грустными, какими-то помутневшими глазами, и она с нежностью наклонилась к нему и поцеловала его в губы, и он почувствовал такое же возбуждение, какое чувствовал всегда, когда находился рядом с ней, — с первого дня их встречи.

— Нет, если только ты не против. Если ты готов принимать меня такой, какая я есть, я буду любить тебя долго-долго. — Встречалась же она с ним все эти годы, пока он был женат.

Он тихо засмеялся.

— Ничего не поделаешь, мир стал другим, люди совершают поступки, которые показались бы невероятными еще двадцать лет назад, теперь люди открыто спят друг с другом, живут во грехе… Со своим предложением я опоздал лет на двенадцать. — Они оба засмеялись. — Зоя, ты слишком молода для меня.

— Спасибо, Пол. — Они снова поцеловались, и вскоре он ушел. Она пообещала ему провести вместе выходные в Коннектикуте, и, уходя, он немного успокоился. Зоя на цыпочках вошла в комнату Марины посмотреть, спит ли она, и снова улыбнулась. В один прекрасный день весь мир будет принадлежать ей.

Слезы навернулись на глаза Зои, когда она осторожно наклонилась и поцеловала девочку в щеку, и мирно спящая Марина пошевелилась во сне от любовного прикосновения бабушкиной руки.

— Продолжай танцевать, малышка… маленькая балерина… продолжай танцевать.

За годы президентства Кеннеди в работе Зоиного универмага многое изменилось. Все пытались подражать претенциозным вкусам молодой жены президента. Зоя была от нее в восторге. Она даже была приглашена на обед в Белый дом — к величайшему восхищению своего старшего сына. В шестьдесят один год Зою узнавали все, когда она горделивой поступью входила в универмаг, поправляла шляпку, хмурилась, если ей что-то не нравилось, меняла цветы умелой рукой.

Аксель уже не было, от ее магазина осталось одно воспоминание, но Зоя хорошо усвоила данный ею урок.

К тому времени Марина училась в Джульярдской школе, иногда танцевала на профессиональной сцене; когда Зоя видела, как внучка танцует, она почти всегда вспоминала, как сильно билось ее собственное сердце, когда она танцевала перед Дягилевым более сорока лет назад. Мэтью окончил Гарвард в июне 1961 года, и во время вручения дипломов Зоя сидела вместе с Николаем в первом ряду и аплодировала ему.

Мэтью вырос, стал красивым молодым человеком, и Зоя гордилась им. Николай хотел, чтобы он работал с ним, но Мэтью признался, что его больше интересует розничная торговля. Зоя пообещала передать универмаг младшему сыну.

— Ты не закроешь его, даже если все здесь сгорит дотла, — пошутил Мэтью, и Зоя рассмеялась. Она прекрасно знала своих сыновей и нежно их любила. В самолете, на обратном пути в Нью-Йорк, Зоя болтала с Николаем на отвлеченные темы, но уже перед посадкой она повернулась к нему и внимательно на него посмотрела: видно было, что Николай чем-то озабочен.

— В чем дело, Николай? Я больше не могу теряться в догадках. — Ее глаза сверкали, и он нервно засмеялся.

— Тебя не проведешь. Ты слишком хорошо меня знаешь. — Он поправил галстук и откашлялся.

— После стольких лет в этом нет ничего удивительного. — Ему уже было тридцать девять лет. — Что ты от меня скрываешь? — И вдруг она вспомнила, как много-много лет назад брат взял ее покататься на тройке и как она подтрунивала над ним насчет его танцовщицы… Сомнений быть не могло: причиной смущения сына была женщина.

— Я собираюсь снова жениться, мама.

— Я должна аплодировать или плакать? — Зоя засмеялась. — Как ты думаешь, эта женщина понравится мне больше, чем предыдущая?

Он спокойно, с достоинством посмотрел на нее.

— Она юрист… Между прочим, она собирается работать с Полом Келли. Она живет в Вашингтоне и работает в администрации Кеннеди. Она забавная и остроумная, вот только готовит ужасно, — Николай засмеялся, — но я от нее без ума. А вообще-то, — он снова смутился, — я надеялся, что ты сегодня вечером поужинаешь с нами, если ты не слишком устала. — Уже больше года то Николай, то его избранница попеременно ездили из Нью-Йорка в Вашингтон и обратно.

Зоя серьезно посмотрела на него, надеясь, что на этот раз сын сделал более разумный выбор.

— Я вообще-то собиралась сегодня подольше поработать в универмаге… но меня можно и переубедить.

Они оба засмеялись, и он подвез ее домой, после чего поехал к себе, где его уже ждала Джулия; когда он сообщил ей, что пригласил мать поужинать с ними, она с ужасом посмотрела на него.

— О нет! Что, если она возненавидит меня? Посмотри на это платье! Я не захватила с собой из Вашингтона ничего приличного!

— Ты выглядишь великолепно! Она не обратит внимания.

— Как бы не так! — Джулия видела фотографии Зои, та всегда выглядела безукоризненно, одевалась по последней моде.

В тот вечер Зоя внимательно оглядела невесту сына, когда они пришли ужинать в «La Cote Basque»[14].

Это был ее любимый ресторан, находившийся близко от универмага. Николай абсолютно точно нарисовал портрет Джулии: забавная, остроумная, немного восторженная, энергичная, увлеченная своей работой, — впрочем, ей было не чуждо и все остальное. Она была на десять лет моложе Николая, и Зоя чувствовала, что она станет ему хорошей женой. Джулия так понравилась Зое, что в тот же вечер после ресторана она приняла важное решение — подарить им в качестве свадебного подарка царское пасхальное яйцо. Настало время передать его своим детям.

После ужина она не спеша вернулась в универмаг и, открыв дверь собственным ключом, пошла по пустынным залам. Ночной сторож не удивился, увидев свет в ее кабинете. Она часто заходила поздно вечером проверить, все ли в порядке, взять какую-нибудь работу.

А по пути домой она подумала, как будет хорошо, когда Мэтью начнет работать вместе с ней. Она по-прежнему души в нем не чаяла — и это был ребенок, которого она боялась рожать, считая себя слишком старой.

Саймон и тут оказался прав: Мэтью до сих пор поддерживал в ней молодость; даже теперь, в шестьдесят два года, она шла быстрой уверенной походкой; она шла домой к Марине, которая с нетерпением ждала свою горячо любимую бабушку.

Зоя вернулась домой в полночь и услышала из спальни голос внучки:

— Это ты, бабушка?

— Я, любимая. — Она вошла в комнату внучки, сняла шляпку, которую надела, идя ужинать с Николаем и Джулией, и улыбнулась девочке, так похожей на нее.

Ее рыжие волосы были теперь такими же длинными, как и у Зои; только Зоины поседели, а Маринины каскадом рассыпались по ночной рубашке.

— Угадай, что случилось! Меня пригласили танцевать в Центре Линкольна!

— Вот это удача! Как же это произошло? — Зоя присела на край постели и стала слушать Маринин восторженный рассказ. Марина жила только балетом, но теперь уже никто не стал бы отрицать, что бабушка не зря гордится внучкой: у девочки и впрямь был огромный талант. — И когда это будет?