Кэтрин Эллиот - Женатый мужчина

И если честно, не думаю, что Нед хотел, чтобы ты считала каждую монету.

– Ты прав. – Я потихоньку придвинулась к краю сиденья и снова вцепилась в поручень. – Он бы этого не хотел. Но он никогда не заговаривал об этом фонде, – тихо сказала я. – Я, конечно, знала, что он существует, но мы это не обсуждали. Как будто ему было стыдно. Стыдно оттого, что у него есть какие-то привилегии.

Джек улыбнулся.

– Очень похоже на Неда. Не хотел быть богатеньким бездельником с трастовым фондом.

– О да.

Мы свернули на Кенсингтон-Черч-стрит, и я погрузилась в размышления. Вот, значит, как все замечательно сложилось. Просто чудесно. Выходит, у нас есть деньги, чтобы начать новую жизнь здесь, в Лондоне, в новой квартире. Это, конечно, здорово, но… Я тайком покосилась на Джека. «Вы с мальчиками». Так он сказал. Но почему я чувствую пустоту в сердце? Почему я так подавлена? Где волнение, где радость оттого, что я снова кредитоспособна и самодостаточна? Я богатая женщина, черт возьми! Я знала, что все потому, что… ох, не знаю… Вот я опять одна. Жалко, но что поделать? Я должна радоваться, но…

– Вы с Лавинией теперь богатые дамы, – задумчиво проговорил Джек.

– С Лавинией? – встрепенулась я.

– О да, она тебе разве не говорила? Мужчин в роду Феллоузов больше не осталось, и ей достанется Незерби. – Он улыбнулся. – Я сегодня утром с ней разговаривал. Несмотря на смерть матери, она не удержалась и восторженно хлопнула в ладоши. Больше ей не придется охотиться на идиотов с красивыми приходскими домами.

– То есть…

– Ей теперь ни к чему выходить замуж, понимаешь? Мне кажется, она никогда и не хотела. Она не приспособлена для замужества, любого сведет в могилу раньше времени. Она и ходила на все эти свидания только потому, что ее грызла мысль: как это у нее нет собственного особняка? Она боялась закончить жизнь, как тетушки: в коттедже где-нибудь в деревне на попечении у тех, кто будет жить в большом доме. А теперь, когда Арчи умрет, она станет хозяйкой Незерби. И даже до его смерти. Спорим, она будет держать дом в идеальном порядке, в точности, как Роуз, и возьмет на себя бразды правления? Арчи с Пинки снова впадут в детство, сунут большой палец в рот, а она станет заправлять представлением.

Я улыбнулась и кивнула.

– Лавиния будет в восторге. Хотя не уверена, что она не выйдет замуж. На днях она так всполошилась из-за какого-то Родди Тейлора, а у него всего-то домик, подделка под эпоху Тюдор.

– Родди? – Джек удивленно поднял брови. – Приятный парень, между прочим. Мы вместе ходили в школу. И ей его не запугать. – Он вздохнул. – Ну вот, может, Незерби наконец снова станет нормальным семейным домом? И в нем будут бегать маленькие Родди Тейлоры. Роуз в гробу перевернется.

– А как же Арчи?

– Да ему все равно, лишь бы дали спокойно дожить свое в родном доме.

Я улыбнулась.

– Я рада за Лавинию. Из нее точно выйдет лучшая хозяйка дома, чем из Гектора. И из Неда тоже, раз уж на то пошло. Он вообще бы не захотел там жить. Хотя… может, она предложит наследство Гектору? После смерти Арчи.

– Уже предлагала, и он отказался наотрез. – Джек невольно улыбнулся. – Они с Розанной купили коттедж в Корнуолле. В живописной сельской местности на северном побережье, вдали от любопытных глаз.

Гектор будет рисовать и наслаждаться жизнью с любимой женщиной. Я просияла.

– Как я за них счастлива! И за Лавинию тоже. С радостью повидалась бы с ней. Не хочу, – я замялась, – чтобы мальчики перестали общаться с родственниками. Когда-нибудь я расскажу им про Дэвида, но все же Незерби – это дом их бабки и деда. Не хочу обрывать связь с Лавинией и Пинки. – Я посмотрела на Джека в поисках поддержки. – Думаешь, я правильно поступаю?

– Конечно, – ответил Джек, задумавшись на секунду. – А я думаю, что все образуется само собой. Бен с Максом сами решат, где их семья, их корни, кого они хотят видеть, кого считают бабкой и дедом, дядями и тетками. Я бы сказал им правду в том возрасте, когда они будут способны все это переварить… а там уж пусть все идет своим чередом. Ну вот, приехали. Наша остановка.

Я изумленно подняла голову. Мы были в Челси, у самой реки. Солнце пускало по воде черно-синие круги, и разноцветные баржи безмятежно покачивались у берега. На другой стороне дороги виднелись сверкающие окна высоких домов из бурого песчаника с причудливой ковкой на балкончиках и синими табличками у подъезда. Домики высокомерно смотрели сверху вниз на более современную электростанцию напротив. Я спустилась вслед за Джеком. Он выпрыгнул из автобуса первым и быстро зашагал по дороге, перешел на другую сторону и прошагал пару сотен ярдов, а потом резко свернул налево, в маленький переулочек. Он прошел мимо паба – меня это очень расстроило – и свернул в очередной маленький переулок, а потом…

– Господи, ну куда ты так несешься? – прокричала я, остановившись и ухватившись за бок. – Ты бежишь со скоростью света, Джек, да и скажи, куда? Что мы вообще здесь делаем?

Он остановился впереди меня и обернулся.

– Разве я не сказал? Я здесь оставил машину. Вон там. Я проследила за его пальцем, и тут поняла, где мы.

На Чейн-Уок или где-то поблизости. Точно, в одном из закоулков Чейн-Уок: вот и его старенький «мерседес» в самом конце дороги. Припаркован у входа в красивое здание, выкрашенное голубой краской, то самое, на окнах которого в ящиках цвете пышная герань и лобелия. То самое, в котором живет красивая француженка. Мне скрутило живот. И я даже вспомнила, как ее зовут: Паскаль. Мы были у дома Паскаль.

– Ты… ты оставил машину здесь?

Он подошел к «мерседесу».

– Ага. Я часто так делаю. Это удобно.

Ну разумеется. Еще бы было неудобно! Наверняка у него есть даже разрешение на парковку. Маленький билетик, который можно повесить на ветровое стекло, в то время как сам уютно устроишься наверху с подружкой. Я в панике огляделась: только бы автобус не ушел, тогда я смогу запрыгнуть обратно и поехать вдоль реки… Но автобус уже, наверное, доехал до самого Хаммерсмита. Джек зашагал вперед.

– Хм-м, Джек, – позвала я его, – я тут подумала… Раз уж я здесь, может… может, я пойду? По магазинам прогуляюсь или… к Терезе загляну. – Я пыталась говорить беззаботным голосом, чтобы он не заметил моего разочарования.

Он удивленно обернулся:

– Ты разве не войдешь в дом?

Я сделала глубокий вдох:

– Да нет, наверное. Так будет лучше.

– А я хотел все тебе показать. – Он вроде расстроился.

Я оторопела:

– В доме Паскаль?

Он нахмурился:

– Почему ты думаешь, что это дом Паскаль? Это мой дом.

– Твой дом? – Я изумленно оглядела выкрашенный в голубой цвет фасад. – Ты здесь живешь?