Вера Колочкова - Кабы я была царица...

Бывали, бывали времена, когда ее легкое и уютное одиночество вдруг превращалось в муку мученическую, ни с того ни с сего, главное. Засыпала с одним одиночеством, а просыпалась уже с другим – с болезненным, тяжелым, слезливым.

Поначалу она пугалась его, этого нового одиночества, а потом ничего, привыкла, ждала терпеливо – пройдет же оно когда-нибудь… Наверное, со всеми так бывает – каждый человек внутри себя несколько одинок. Только у одних этого одиночества совсем чуть-чуть, а у других – много. На улице она часто, может, даже слишком часто встречала таких вот, себе подобных. Многие ходили с наушниками, отдаваясь неизвестно какой музыке, многие в небо смотрели да улыбались чуть придурковато, а многие сосредоточенно смотрели вперед себя, натыкались на прохожих, блестели пустыми глазами. На самом деле они вовсе и не пустыми были, Соня это определенно знала. Если изнутри заглянуть, они очень даже красивые, эти глаза. И очень живые. Просто большое внутреннее человеческое одиночество, оно такое… ранимое и немного испуганное, и любит внешним пустым взглядом от всех зашориваться. А однажды она даже разговор на эту тему затеяла с Викиным приятелем, который на психолога в платном институте учился. С чего они на эту щекотливую тему беседовать взялись – Соня уже и не помнила. Хотя если б знала, чем этот разговор закончится, то и не ввязалась бы, конечно…

С парнем этим Вика в кафе познакомилась. Хороший такой парень. Игнатом его звали. На Алешу Карамазова был похож. И глаза у него были Алешины – умные, пронзительные, чуть наивные. Соне даже в какой-то момент показалось – вот он, тот самый… Нет, она в него не влюбилась, конечно. Да и мысли у нее такой не было, чтоб влюбиться. Просто он ей понравился. Взяла и открылась ему душой нараспашку, разговорилась вдруг, будто черт ее понес. Все ему про себя рассказала. То есть про взлеты и падения своего одиночества, про то, как хорошо бывает там, на взлете, и как плохо бывает внизу, в слезно-черной пропасти…

Он слушал ее очень внимательно. И головой покачивал. И вид у него был такой… понимающий. Очень дружеский был у него вид. И даже в какой-то момент показалось ей, что он скажет – а знаешь, мол, со мной часто происходит то же самое…

Ничего он такого ей потом не сказал. Все вышло совсем наоборот. Взял и обозвал ее этот психолог-недоучка Игнат циклоидом. Так и сказал – ты, Соня, типичный и пресловутый циклоид, и не более того. Тебя, говорит, с детства лечить надо было. А потом еще и добавил, помолчав:

– Да ты не переживай так, Сонь! Ты ж не одна такая! Я тебя уверяю, что среди нас каждый второй – тайный шизоид… Все люди больные! Только каждый человек по-своему. А здоровые – это те, кто ни разу на прием к психиатру не сходил. Так что…

Соню тогда от его слов будто током пробило. Хорошо, что Томочка в этот момент из кухни выглянула и того психолога на место поставила. Не обзывайся, мол. Без тебя, говорит, разберемся. Но при этом и свой вердикт успела вынести – ей, говорит, просто мужикашка хороший для здоровья надобен, вот и все дела…

Что ж, если уж совсем быть честной, то в тайности, где-то внутри себя, Соня насчет «мужикашки» и не возражала. Более того – иногда о нем и мечтала даже. О своем. Об особенном. Который тоже глазами вовнутрь живет. Который тоже книжки читать любит. Особенно – классику. Пусть он будет некрасивый, небогатый… Ну вот скажите – если мужчина любит взахлеб читать классику, зачем ему вообще нужны красота и богатство? Вовсе и не нужны. Вот зря она, когда с сестрами в детстве в «царицу» играла, себе такого «царя» не заказала! Вика вон заказала красивого да богатого – и получила…

После того разговора с Игнатом Соня решила больше таких откровенно «общибельных» экспериментов над собой не проводить. Зачем? Лучше уж все свое внутреннее устройство-хозяйство при себе держать. Не такое оно и плохое. Чего уж природу гневить. Что есть, и на том спасибо…

– Эй, Сонь… – вздрогнула она от Светиного голоса, прозвучавшего над самым ухом. – Ты чего опять задумалась? Обедать пойдем?

– А что, уже обед? – всполошилась Соня. – Ничего себе, как быстро время прошло…

– А что это у тебя тут, под бумагами?

– Где?

– Да вот… Смотри – коробка конфет лежит…

– Что?! О господи… Все-таки умудрилась она мне эти конфеты подсунуть… – всплеснула руками Соня, вспомнив утреннюю свою посетительницу. – Вот же какая, а? Ну что ж, Светка, давай тогда чай вместо обеда пить будем… Все равно у меня на обед денег нет…

– Так зарплата же вчера была!

– Ну и что, что была! У меня теперь затрат много. Надо вечером в хозяйственный зайти, купить там кое-чего.

– Это в новую квартиру, да? Счастливая ты, Сонька… Слушай, так давай я тебя и впрямь с кем-нибудь познакомлю! А то обидно же – хата есть, а мужика в ней нету…

– Да ну тебя, Свет. Какой мужик…

– Обыкновенный, какой! Иль ты ждешь, что он сам по себе появится? Возьмет и с неба свалится, да? Как в книжках? Так не надейся, не свалится. Мужика нынче завоевывать надо, на охоту за ним ходить. А ты вон какая… далеко не красавица. Да и одеваешься кое-как…

– Ну и пусть. Не пойду я ни на какую охоту. Не хочу.

– Ой, да ладно тебе! Обиделась, что ли? Я ж тоже, смотри, не красавица, но кое-какие наработки в этой области уже имею. По клубам хожу, в тусовках всяких бываю. Не в крутых, конечно, но тоже не так себе. И вообще, в приличных местах много хороших мужиков водится. Вот скажи, ты в приличных местах бывала?

– Нет. Не бывала.

– Ну а когда в последний раз на дискотеке отрывалась? Или в клубе каком?

– Отстань, а? Не хожу я ни в какой клуб…

– Нет, ну это ты зря! Надо ходить, Соня. Это сейчас даже неприлично, между прочим, – в клубах не тусоваться.

– Неприлично?! – удивленно подняла на нее глаза Соня.

– Конечно, неприлично! Ну что, убедила я тебя? Тогда вечером готовься – пойдем из тебя нормального человека делать.

– Нет, Свет. Не надо. Я уж как-нибудь в неприличных и ненормальных проживу. Спасибо.

– Опять обиделась… Ну чего ты тормозишь, Сонь? Вроде со стороны посмотришь – на лохушку ты не похожа… Умная такая, и не уродка… Только неухоженная совсем. За собой ни фига не следишь.

– Прекрати, Свет. Мне этот разговор неприятен.

– О! Я ж говорю – не лохушка! Ишь, как выражаться-то красиво умеешь – разговор неприятен… А только все равно я с тебя не слезу, дорогая, ты ж меня знаешь! Если уж какая идея забредет ко мне в голову… Все, сегодня идешь со мной тусоваться!

Это была чистая правда – делопроизводитель Света была упорной до крайнего занудства. Она почему-то сразу, как устроилась к ним на службу, присвоила себе роль Сониной подруги-покровительницы и исполняла эту роль с завидным удовольствием. С некоторым рвением даже. Соня уже давно усвоила правила дружбы, Светой навязанные, которые сама Света однажды немного цинично определила – я, мол, по характеру как тот противный мужик-зануда, которому лучше дать, чем объяснять, что ты не хочешь…