Наследник для бандита (СИ) - Серж Олли

—

— Сердце? — хмурюсь, — А как болит? Куда отдаёт?

— Правда врачиха что ли? — недоверчиво прищуривается девушка.

— Конечно… — я немного теряюсь от ее реакции.

— Ты как здесь оказалась? — она ведёт носом, втягивая запах моих духов, и ее голос становится снисходительным, — Ещё и пахнешь на половину зарплаты.

Я осторожно присаживаюсь рядом с ней на одеяло.

— По всей видимости, из-за вас… — вздыхаю, — Засыпала в одной постели с будущим мужем, а когда проснулась… Мужики незнакомые в дом ворвались. Меня увидели, сунули в машину и сюда привезли…

Замечаю, как плечи девушки вздрагивают.

— Херово дела… — она стягивает с растрепавшегося хвоста резинку и заново перевязывает волосы, — Совсем худо платят тебе?

— Почему? — я не понимаю логики ее вопроса.

— Ну с мужиками за бабло зачем спать пошла? — она оборачивается и внимательно вглядывается в мое удивленное лицо.

— Я не за деньги… — шепчу и мотаю головой, — Миша Буров — мне предложение сделал…

— Ааааа… — начинает истерично хохотать девушка, — Господи! Сколько нас таких дур ещё будет! — ее рука ложится на мою, — Не женятся эти скоты, детка. А если и женятся, то жен первыми и «решают». У Бурого твоего именно так матери не стало…

«Матери…» — проносится строка в моей голове.

— Как тебя зовут? — шокировано качаю головой, понимая, что снова встретила человека, который знает о Михаиле больше меня.

— Валя… А тебя?

— Маша… Откуда ты знаешь Мишу, Валя? — я неожиданно сама для себя перехожу на «ты».

И задавая вопрос, уже заранее боюсь любого ответа. Кажется, здорового быть просто не может.

— Работала я у его отца в гостинице. Типо интимным эскортом, — усмехается, — Тоже думала, что меня дуру из Рязани москвич замуж позовёт…

В какой-то момент истории я понимаю, что Валентина приняла меня за свою коллегу, но почему-то не спешу ее разубеждать. Наоборот- превращаюсь в слух.

— Ты сама из какого города? — продолжает девушка.

— Из Тулы, — отвечаю правду, — Медицинский закончила.

— Я тоже… типо бухгалтер, — ухмыляется, — Привыкнешь… Главное — как я не делай, — она снова кривится и трогает пальцами синие скулы.

— А как ты? — я облизываю пересохшие от волнения губы и понижаю голос, — Это как?

— Мужикам не верь, — она невесело хмыкает, — Обними меня, подруга, если не брезгуешь… — ее голос тяжелеет чем-то личным.

Девушка разворачивается ко мне всем корпусом и замирает, ожидая моих действий.

Я несколько секунд медлю, стараясь настроиться и обнять Валю не просто так, а искренне. Щупаю, щупаю внутри себя и, наконец, «хватаю» за тонкий хвостик состояние, когда можно любить и сострадать человеку просто за то, что он живой. За то, что ему может быть страшно, больно или радостно, точно также, как и тебе. И пусть даже ваши причины никогда не пересекаются…

— Валя… — я мягко притягиваю напряженные плечи женщины к себе и глажу. Запах пота, крови и мускуса бьет в мой нежный нос, жар тела окутывает, но я, стиснув зубы, терплю, — Давай я тебя полечу…

— Тихо, слушай меня… — хрипло шепчет она мне в самое ухо и отводит в сторону волосы, имитируя поглаживания, — Помоги нам обеим. Понравься Тимуру. Забудь про Бурова, не придёт он за тобой. А мне кровь из носа выйти отсюда надо живой, — она переводит дыхание, решаясь, — Сын у меня от Зорина…

Я, холодея, отстраняюсь, чтобы посмотреть в лицо девушки, но она грубо дергает меня назад к себе.

— Камеры здесь, не дергайся. Каждое слово пишут. Наследник он равный Тимуру. Я с тобой поделюсь…

Моя голова начинает идти кругом. Я не понимаю, кто кому сын…

— Валя, я не понимаю ничего… — также шепчу ей в ответ. Ты что? Правда мужика этого убила? Он узнал, что у вас с Тимуром сын?

— Блять, нет… Отец Игоря — Зорин старший. Он не знал о ребёнке. А месяц назад случайно в бассейне с ним столкнулись. У Зориных у всех метка есть на лопатке правой. Чертово пятно родимое. ДНК тест не нужен… — ее голос ломается, — Он хотел забрать моего мальчика…

— Что плохого в том, если бы у ребёнка появился отец?

— Дура ты, Маша, — горько фыркает женщина, — Никто мне с сыном не дал бы общаться. И выросла бы из него ещё одна скотина бесчеловечная.

— Тимур не знает о брате?

— Нет… — она отпускает меня, — И не докажет, что это я папашу грохнула. Догадки это его. Зорин трахаться ко мне приехал. Гнида, врал что-то про любовь, выходил за дверь номера и забывал. Он клофелин пил от давления. Я ему дозу увеличила и в вино подмешала.

— Господи… — мои руки взлетают к горящим щекам, — Что ж вы все творите, люди?

Я в полном шоке, но не испытываю к женщине осуждения. Скорее… Оооо…. По спине проходится нервный озноб. Я ее понимаю!

— Так что не при чем Буров твой, — она грустно склоняет голову и прикрывает глаза, — И ты не при чем. Извини, что так вышло…

Не зная, что ответить, я просто тупо смотрю перед собой. Она нездорова и не в себе — это факт… Но…

— Сдашь меня? — оскаливается.

— Нет… — я качаю головой, — Я сделаю все, чтобы вытащить тебя, — сжимаю ее горячие пальцы, — Валя у тебя температура…

— Да, — она морщится, — Чувствую. Башка болит. Ты это… Не парься. На мне, как на собаке. Дай просто какую-нибудь таблетку обезболивающую сожрать и антибиотик.

— Зачем тебе антибиотик? Я должна понимать…

Она, шипя от боли, молча ложится на спину. Дергает вниз спортивные штаны, оголяя бедра, и на них я вижу явные следы от мужских пальцев.

Мои глаза расширяются…

— Да перестань… — Валя замечает мою реакцию, — Ну, как целка, ей Богу. Трое было. Охраннички… Как суку им меня отдал.

Я понимаю, что больше не могу смотреть на девушку. Мое воображение слишком ярко дорисовывает события. Голова начинает кружится, сердце в груди сжимается в комок, а дыхание сбивается… У нас разные реальности — это правда… И я запрещаю себе проводить между нами параллели, просто встаю с одеял, забираю пакет с медикаментами от шкафа, возвращаюсь и высыпаю их рядом с ней.

— Я сделаю, все что нужно, Валя… — мягко касаюсь пальцами ее живота и поглаживаю, успокаивая.

Марья.

Я кладу руку на лоб засыпающей Вали. Ещё горячая, но уже не такая, как раньше. Парацетамол начал действовать. Хочу убрать руку, но девушка перехватывает меня за запястье.

— Оставь ещё… пожалуйста, — просит, прикрывая глаза, — Холодная. Хорошо.

Она успокаивается, свернувшись в комочек и обняв меня за руку. Ее черты лица становятся мягкими, ресницы чёрными веерами подрагивают на щеках, выдавая поверхностный сон хозяйки. Я невольно отмечаю, что Валя — красивая женщина, и не понимаю, почему жажда денег становится больше инстинкта самосохранения. Даже работать сиделкой при тяжело больном старике легче, чем лежалкой при молодом, а как я поняла из рассказов Вали, то ещё и не всегда при молодом. Мне никогда этого не понять…

Тихо встаю с одеяла, собираю лекарства в пакет и иду в сторону двери.

Раз, два, три… Тихонько стучу по дереву.

Но никто не спешит мне открывать. Стучу чуть громче, жду, но снова никакого эффекта не происходит. Волна жара пробегается от копчика до затылка и поднимает волосики на руках. Меня тоже заперли в подвале! Прировняли к женщине, которая без моей помощи имеет мало шансов выйти отсюда… Или просто забыли, что я здесь? Прислоняюсь ухом к двери, чтобы понять, есть ли за ней хоть кто-нибудь живой. Долго ничего не могу разобрать кроме невнятных шорохов и мужских редких голосов. В какой-то момент даже перестаю дышать, впадая в полное звуковое восприятие, потому что мне кажется, что я слышу голос Миши. Прижимаюсь лбом к двери и несколько раз ощутимо прикладываюсь. Я просто схожу с ума на нервной почве.

Но звук тяжёлых шагов начинает нарастать. Каким-то шестым чувством понимаю, что за деревянной дверью что-то происходит. И нет никаких гарантий, что то, что происходит, положительно отразится на мне.