Наследник для бандита (СИ) - Серж Олли

Мимо меня проносят носилки и загружают их в скорую помощь. Ещё четыре машины уже готовы отъезжать.

— Кто остался? — я перехватываю за рукав проходящего мимо Бориса.

— Тема… — глухо отзывается парень, — Отёк квинке моментальный на составляющее…

«Двадцать лет ему было…» — вспоминаю я, — «Четыре месяца после армии…»

— Миша! — меня разворачивает к себе лицом Ярослав, — Там Валера камеры смотрит. Тебе стоит присоединиться.

— Где? — я хмурю брови и тупо смотрю на брата, но вместо ответа в мою скулу прилетает хлёсткий удар.

От неожиданности улетаю в крыло внедорожника и бьюсь затылком.

— Ты охуел, Ярый? — рычу, чувствуя, как в крови вскипает адреналин, а в голове рассеивается туман.

— В себя приди, — горько качает головой брат, — Хотя я бы на твоём месте, наверно, сдох.

— Михаил! — меня окликает один из парней, — В доме чисто, следов борьбы нет. Только кабинет разворотили.

— Зорин компромат роет на тебя, — подходит к нам со стороны домика охраны Валерий, — Зарегистрирована попытка взлома компьютерной системы отелей. И Марья… точно у него. Камеры записали, как ее в тачку паковали…

— Сукаааа!!! — я ору во все горло, и мне нихрена не становится легче. Внутри все горит и скручивается болевыми спазмами. Будто какой-то орган выдрали на живую, и теперь на его месте гниющая рана. Несколько раз сминаю капот машины кулаками, и едва сдерживая слёзы, судорожно выдыхаю, — Звони Князю, — оборачиваюсь к брату, — Пусть ставит в известность старших. Как только вы сядете с Василисой в самолёт, я Зорина на ремни порежу, — кладу руку ему на плечо и крепко сжимаю, — Я, блять, прошу тебя!

— Миха, нет! — зло рычит Ярослав и перехватывает меня за предплечье, — Я не уеду.

— Уедешь! — сношу его весом и вжимаю в дверь внедорожника, — Или я тебя сам вывезу… — тихо рычу над его ухом.

Марья.

Забившись в угол небольшой кровати, обнимаю ноги, пытаясь расслабиться и успокоить ноющий живот. Игнорировать острое желание порыдать получается с трудом. Я до синяков щипаю кожу между пальцами, стараясь словить отрезвляющий всплеск боли и включить что-то хоть отдаленно напоминающее логику.

Если я нахожусь здесь, значит, Миша жив. Просто так держать меня бы не стали. Или стали? Холодея от мысли, что, возможно, меня просто спутали с проституткой и отложили на потом, чтобы поразвлечься, со стоном обхватываю голову руками. Как же я тебя ненавижу! Ненавижу тебя, Буров! И хоть мне хочется выть от страха, что с тобой может что-то случиться, все равно ненавижу!

Темноту спальни вспарывает свет фар. Я подрываюсь с кровати и подбегаю к небольшому окну. Аккуратно отодвигаю штору и вижу, как на участок въезжают два чёрных внедорожника. Из первого выходят двое охранников и ещё один молодой мужчина, к которому на встречу по освещённой дорожке спешат мои похитители.

Я почему-то уверена, что пожаловал самый главный. И совершенно неуместно мне хочется засмеяться в голос. Если следовать логике, что машиной мужчина компенсирует длину своего члена, то у всех бандитских главарей достоинство не превышает длинны моего мизинца. Хотя… к Мише это не относится, я горько ухмыляюсь. Да в общем, наверно, глупо предполагать, что кто-то из братков решится прикупить себе голубое «Пежо» или «Ситроен» для души…

Из груди вырывается квакающий звук икоты, и я ловлю его, прижимая холодные пальцы к губам. Осознаю, что меня накрывает самая банальная махровая истерика. Психика не справляется с ожиданием «чего-то плохого» и начинает выдавать неожиданные защитные спецэффекты.

Время тянется издевательски медленно. И умом я понимаю, что это — самый лучший расклад для меня. Ведь если Миша жив, то он за мной придёт. В этом сомнения нет ни на секунду. А если нет? То кому я нужна? Никто, Марья, даже не найдёт тебя и не вспомнит. Кроме мамы, когда я не позвоню ей дня через три… И мне становится так жалко себя и своего ещё нерожденного сына или доченьку, что слёзы больше контролировать не выходит. Они текут по щекам сами. Я прижимаюсь спиной к стенке и сползаю по ней вниз, присаживаясь на корточки. А Миша так и не узнает, что должен был стать отцом, как не узнал когда-то Вадик. Чертовы мужчины со своими войнушками. Контрактник, бандит — суть одна. И провожая на кладбище Вадима, я рыдала и клялась сама себе, что моим мужем станет какой-нибудь профессор гастроэнтерологи или скучный экономист. А в итоге… Дура, дура, дура! Стискиваю руки в кулаки и костяшками пальцев луплю себя по голове.

Прорыдавшись, ненадолго впадаю в поверхностный сон. Не могу точно понять сколько он длился, потому что мое пробуждение совпадает с громким хлопком входной двери. В комнате вспыхивает яркий верхний свет, и первые несколько секунд, пока глаза привыкают к свету, я часто моргаю и могу различить только темный силуэт высокого, широкоплечего мужчины.

Воздух застревает в горле вместе со слюной. Я обхватываю шею рукой и разминаю ее. Постепенно начиная видеть гораздо больше деталей, неотрывно слежу глазами за приближающимся ко мне мужчиной.

Русский. Почему-то от этого факта становится легче, но по наличию темных густых волос на его голове и равномерной бороды, можно предположить, что капелька востока присутствует. Он перекачен и немного неповоротлив.

— Ай какая испуганная зверушка… — оскаливается бандит. Недобро прищуривая глаза, берет стул, ставит его посередине комнаты и садится, — Ползи ко мне ближе, зверушка. Я посмотреть на тебя хочу.

—

По позвоночнику прокатывается волна озноба. И вместо того, чтобы исполнить, что говорят, я сильнее выжимаюсь в стену.

— Ко мне, сука! — он приказывает сквозь стиснутые зубы, и я даже на расстоянии замечаю, как по его щекам начинают ходить желваки.

Не отводя глаз от мужчины, придерживаюсь за стену и хочу встать на ноги.

— На коленях ползи, я сказал, — шипит бандит. А я, словно подкошенная, падаю назад и выставляю вперёд ладони. Господи…

Дрожа всем телом, делаю первый шаг к нему. От страха у меня даже не получается равномерно дышать. Я просто заглатываю воздух мелкими порциями и боюсь, что мой путь до мужских ботинок скоро закончится. Бандит с маниакальным вниманием следит за моим унижением, мне кажется, что он испытывает настоящее удовольствие. И от этого понимания становится только страшнее.

Делаю последний шаг и замираю в нескольких сантиметрах от его коленей. Он делает рывок ко мне. Грубо обхватывает пальцами мою челюсть и заставляет посмотреть в глаза. В его — боль, бездна, ненависть. Меня сносит этой бурей нездоровых эмоций, и я неосознанно хочу прикрыть глаза.

— На меня, блять, смотри, — по моей щеке прилетает короткий удар,

Я всхлипываю и пытаюсь закусить изнутри кожу, чтобы не реветь, но рука мужчины сдавливает мои щёки.

— Раздевайся, — отдаёт тяжёлый короткий приказ и отшвыривает меня от себя, как котенка, — Покажешь за какие умелки тебя Буров в дом привёл.

Я с размаху плюхаюсь на попу и рефлекторно пытаюсь отползти назад. Но мужчина, разгадав манёвр, подаётся вперёд, больно ловит меня за волосы на затылке и встряхивает.

— Ты — сука тупая, будешь делать только то, что скажу я! И тогда, может быть, выйдешь отсюда живой!

Я чувствую, как ворот футболки начинает липнуть к моему горлу. Веду по нему рукой и понимаю, что он насквозь мокрый. Оказывается, я плачу и не замечаю этого.

Мужчина отпускает мои волосы. Я на секунду выдыхаю, но в следующе же мгновение шокировано замираю, слыша щелчок пистолетного затвора и холодный метал на своей голове.

— Начинай… — короткое.

Впадая в нервный анабиоз, подхватываю края футболки неслушающимися руками, и стягиваю вещь через голову.

— Дальше… — его хриплое.

Свол пистолета скользит по моему виску и шее до груди.

— Он вас убьет, — говорю поломанным истерикой голосом и обречённо качаю головой.

— Чего? — оружее врезается больнее и царапает кожу, — Повтори, что сказала! — он общается со мной на надрыве. Будто ненавидит и презирает.