Хранитель Заката (СИ) - Перепечина Яна

- Обязательно передам, - пообещала она и пошла к дверям.

Когда Анна была уже во дворе Василий крикнул в окно:

- А на маяк-то забраться небось хочется?

Анна оглянулась и кивнула:

- Очень.

- Ну, подожди тогда, сейчас поем и свожу тебя.

- Спасибо! – обрадовалась Анна и едва удержалась от того, чтобы не подпрыгнуть. – Спасибо, Василий!

- Да не за что, - посмеялся он, глядя на неё с симпатией. – Ты здесь подождёшь или погуляешь? Или, может, всё же пообедаешь со мной?

- Ой, нет! Только не это! Я пока погуляю.

- Ну, смотри. Я крикну тебе тогда. Далеко не уходи.

- Хорошо! – И Анна чуть не вприпрыжку направилась к заливу.

Она успела только спуститься к воде и несколько минут побродить по берегу, когда Василий окликнул:

- Я готов!

Сердце замерло в предвкушении, и Анна быстро взлетела по камням вверх. Василий смотрел на неё с ласковой усмешкой.

- Ну, пошли. Но забираться придётся до-о-олго.

- Я справлюсь.

Василий кивнул и распахнул дверь. Анна шагнула за ним в гулкую прохладу. Было заметно, что маяк старый, переживший многое. Но чего-чего, а запустения Анна не увидела. Всё было подкрашено, вычищено, вымыто до блеска. Штукатурка свежая, белая-белая. Краска тоже явно недавняя. Никакой паутины, сырости и затхлости. Анна поднималась следом за Василием и в душе восхищалась. Она предполагала увидеть совсем другое.

Наконец, дошли до верхней площадки. Смотритель маяка отступил в сторону и пропустил Анну вперёд. Она шагнула, на миг зажмурилась от солнца, рассыпавшего по глади залива миллионы слепящих бликов, потом медленно открыла глаза.

Море лежало далеко впереди и внизу. Отсюда, с такой высоты, шёпота волн почти не было слышно. Но зато видно было так далеко, что, казалось, сердце разорвётся от восторга. Маяк стоял в той части острова, которая вдавалась довольно далеко в море. И казалось, что вода окружала его почти со всех сторон, ластясь к каменной плите, на которой он возвышался, и лаская её. И в этот тёплый ясный день не верилось, что здесь случаются шторма, дожди и сильные ветры. Где угодно, но только не здесь.

Слов не было. Было только переполняющее душу восхищение. И ощущение бесконечного счастья. Всё то, что Анна видела перед собой, словно проникало внутрь неё, делая чище и лучше. Она глубоко вдохнула и пошла по кругу, огибая установленный в центре маячный излучатель. Василий молчал, будто понимая её состояние и не желая мешать. Анна была очень благодарна ему за это.

Сколько прошло времени, Анна не знала. Уже давно Василий негромко бросил:

- Я на улице буду, - и ушёл. А она только и смогла, что молча кивнуть ему. Затихли далеко внизу шаги маячника, но Анна стояла и смотрела, смотрела в сияющую даль. И всё то, что волновало её в Москве, отступило, отошло и постепенно растворилось, не оставив и следа.

Спустившись вниз, Анна подошла к Василию, который красил какую-то доску, и всё так же молча благодарно пожала его локоть. Он в ответ положил свою большую ладонь на её пальцы и тоже пожал. И Анна вдруг поняла, что он понимает её чувства.

- Спасибо, - еле слышно произнесла она и пошла в сторону дома Полоцких.

- Приходи ещё, девочка. – Услышала она за спиной и оглянулась.

Василий стоял, опершись о недокрашенную доску и с доброй улыбкой смотрел на неё.

- Я приду.

- Ты на закате приходи. Не пожалеешь.

- Обязательно.

Они ещё какое-то время смотрели друг на друга и улыбались. Потом Василий махнул рукой: иди, мол, Анна помахала в ответ и пошла к Полоцким. У неё было ощущение, что прошло много-много времени. Так много, что сама она успела стать другим человеком.

Глава 13. Исцеление

До званого ужина, как назвала планируемые посиделки Мария Михайловна, Анна успела помочь хозяйке и немного погулять по острову. Оказался он не так чтобы совсем маленьким. На нём хватило места для довольно обширного бора, чистого, светлого, почти без подлеска, пары живописных бухт, голой каменистой возвышенности и широкой береговой полосы, по которой и прошлась Анна, решив оставить осмотр всех остальных достопримечательностей Заката назавтра.

После прогулки Анна чувствовала себя так, словно и не был этот удивительный день очень долгим и богатым на впечатления. От переполнявшего душу восторга хотелось петь и плакать одновременно. И Анна впервые в жизни пожалела, что не умеет ни рисовать, ни сочинять музыку. Потому что иного выхода для этого восторга она не видела и теперь не знала, как выразить его.

Помогла Мария Михайловна. Посмотрев на вернувшуюся Анну, она улыбнулась так, как до этого улыбался смотритель маяка Василий, понимающе и мудро, и спросила:

- Что? Слов нет?

Анна закивала.

- Со мной то же самое в первое время было. Да и теперь случается. И хочется что-то такое хорошее сразу сделать… Кажется – иначе разлетишься на куски.

- Да, именно так, - отозвалась Анна, удивляясь тому, как эта простая женщина смогла понять её состояние и так точно выразить. – Кажется, будь я композитором, сейчас что-то очень красивое написала бы.

- Открой-ка сервант, - велела Мария Михайловна. – Левую дверцу. Открой, открой, - повторила она, заметив растерянность Анны. – Тетрадки видишь? Бери любую. И ручку бери.

Анна выполнила распоряжение и вопросительно посмотрела на хозяйку.

- А теперь иди к себе в комнату да запиши всё, что чувствуешь.

- Но я…

- Что ты? Музыку сочинять не умеешь, но писать-то очень даже. В школе ведь научили. Вот и пиши. Я б тебе краски дала, но бумага закончилась. Всю я измалевала. А новую ещё не привезли.

- Вы рисуете? – не смогла скрыть изумления, смешанного с восхищением Анна.

- Здесь любой начнёт. Говорю же, иначе душа восторга не выдерживает. Нужно его куда-то выплеснуть. Вот я и стала рисовать.

- А мне вы покажете свои работы?

- Нет, - покачала головой Мария Михайловна. – Нечего там показывать. Не художник я, так, маляр. Лучше я тебе свои вышивки покажу. И кукол. Если захочешь.

- Вы кукол шьёте?!

- Шью. Вот они у меня хорошо получаются. Завтра покажу.

- А Владлен Архипович тоже что-то делает?.. Ну… творческое?

- А как же? Чеканкой здесь увлёкся. Вон, на стене висят.

Анна, которая уже успела полюбоваться красивыми необычными работами по металлу, восхищённо ахнула.

- Так это он сам?!

- Сам, сам.

- А Василий?

- Что - Василий? Василий здесь дольше всех нас. Он потомственный маячник. Его родители здесь служили. Он родился на этом острове...

- Ничего себе... Разве такое бывает в наше время?

- Ещё как бывает. Особенно много таких вот династий, говорят, в Приморье и на Чёрном море. Но и у нас есть. Вот семья Василия, к примеру. Жалко, что на нём всё и закончится... - Мария Михайловна на секунду замолчала, помрачнела и продолжила уже совсем другим тоном. - Если уж на нас так Закат действует, то на него и подавно. Он же почти всю жизнь здесь прожил. И тоже эту красоту воспевает, как может. Он резчик по дереву. Такой, что глаз отвести невозможно от того, что он делает и как. Его работы в сувенирные магазины охотно берут...

- Вот это да! Просто остро мастеров какой-то!

- Это не остров мастеров. Это вокруг красота такая. Ты вот подумай, сколько у нас народных промыслов. А всё почему? Потому что невозможно на такую красоту смотреть и никак это не выразить. Это сейчас люди в телевизоры уткнутся, в телефоны свои – и всё. Нет их. А раньше – творили…

- Но у вас же тоже телевизор есть, - улыбнулась Анна, заранее зная ответ.

- А мы его только зимой и смотрим. Когда ночи долгие. Да и то, как смотрим? Слушаем больше. А под это Владик мой по металлу своему стучит, а я кукол шью. Видишь, у нас какой большой стол перед телевизором стоит? Это для того, чтобы обоим места хватало. Иногда даже вечером зимним застопорится что-то у Владика. Так он встанет, оденется – и на улицу. Насмотрится на нашу красоту – и снова за работу. Природа такая. Живо… творящая… - произнесла Мария Михайловна с запинкой и чуть смущённо. - У нас здесь даже внуки вечно что-то мастерят, а не только по острову носятся. Так что ты иди, посиди, подумай. Может, и напишется что хорошее.