Оливия Голдсмит - Семейный стриптиз

Мишель четко указала, что именно они могут забрать, однако у Тони хватило наглости попросить еще изящную китайскую ширмочку, настенные часы и одну из кар­тин.

– А кровать она, случаем, не отдаст? Его ж за решетку посадят, так на что ей такая большая кровать? А нам не по­мешает.

– Я предоставила вам список вещей, которые позволе­но забрать. Остальное принадлежит миссис Руссо, – ледя­ным тоном заявила Энджи. Ей претил и сам план, и роль «адвоката миссис Руссо», и Клинтон с Тоней. И как только она позволила втянуть себя в эту кошмарную авантюру?! Слава богу, хоть Майкл с Биллом рядом. Коллеги помогут ей сохранить хладнокровие, а когда придет время, станут свидетелями.

В данный момент они уже закатывали рукава, чтобы помочь Клинтону донести мебель до дома.

Сухо извинившись, Энджи прошла в комнату Фрэнки и выглянула в окно. Если все идет по плану, Джада должна быть на пути к церкви. Удалось ли ей задуманное? Энджи прищурилась, затаив дыхание… Ответ на вопрос сизова­тым дымком струился к небу. Итак, назад дороги нет. Самое время приступать к заключительному этапу.

Энджи проверила, на месте ли парик и прочий маска­рад, убедилась, что запасные ключи от «Вольво» при ней, и вернулась к остальным. Клинтон снял с дивана подушки, которые должна была нести Тоня, и трое мужчин оторвали диван от пола. В открытую Энджи дверь первым, пятясь, протиснулся Билл и начал осторожно спускаться с крыль­ца, командуя Майклу и Клинтону, когда приподнимать с другой стороны, когда подавать на него.

Возглавившая процессию Тоня со своей объемистой ношей уже дошагала до калитки, когда Энджи услышала ее вопль и изумленный возглас Майкла. Билл, по-прежнему двигавшийся вперед спиной, выворачивал шею в попытке понять, что происходит. Подняв голову, Клинтон выпус­тил из рук свой конец дивана; Тоня швырнула подушки на тротуар и бросилась к дому. Энджи тоже сбежала со ступе­нек, и, хотя «Вольво» дожидалась за углом, а время поджи­мало, ее неотвратимо потянуло к огню, как и всех осталь­ных, мотыльками слетавшихся на пламя.

Дом Клинтона полыхал вовсю. За окнами второго этажа змеились багряные языки, сквозь щель в приоткры­той входной двери Энджи увидела объятый пламенем ко­ридор.

– Боже мой, боже мой! – истошно голосила Тоня.

– Внутри есть кто-нибудь? – спросил Майкл. Обалделый Клинтон мотнул головой:

– Нет. Детей жена увезла в церковь. Господи, мое сте­рео! Моя дисковая пила!..

– Пойду наберу 911, – сказал Майкл и побежал обрат­но к дому Мишель.

Кто-то его опередил: не успел он скрыться в доме, на улицу Вязов под вой сирены примчалась пожарная маши­на. К тому моменту, когда пожарные заполнили двор, в доме начали лопаться окна, и наружу хлынула тошнотвор­ная волна смрада от горящих резины, пластмассы, синте­тических паласов.

– В доме никого, – заверила Энджи пожарное началь­ство. – Ни души. Ни людей, ни животных. – Она дернула Билла за рукав. – Передашь Майклу, что мне пришлось срочно уехать. Нужно сообщить Джаде.

– О'кей. – Билл задумчиво взглянул на нее. – Слу­шай, а она не?..

– Нет! – твердо ответила Энджи. – Так и передай Майклу. Да, и не вздумай лезть в дом. Героизм в данном случае излишен.

Миссис Пэтель поджидала их у церкви. Всегда кроткая, как ягненок, сегодня она совсем притихла и только броса­ла пугливые взгляды на темнокожий народ вокруг.

– Не хотите ли вознести хвалу господу вместе с на­ми? – как можно любезнее обратилась к ней Джада. – Всевышний рад каждому в своем храме. – Чистая правда, только вряд ли миссис Пэтель разделит ее мнение. На чем, собственно, и строился этот этап плана А. До сих пор к плану Б прибегать не приходилось, и Джада надеялась, что удача и тут ей улыбнется.

– Я найду место где-нибудь в заднем ряду, – неуве­ренно пробормотала миссис Пэтель. – А может, во дворе подожду, на свежем воздухе. Обо мне не беспокойтесь.

Джада улыбнулась. Какое там беспокойство, дорогая!

– Да благословит вас господь, миссис Пэтель, – от души произнесла она. Даст бог – больше ей эту довольно милую даму не увидеть.

Прихожане стекались на службу, и большинство уже скрылись в полумраке церкви. Джада с малышкой на руках и старшими детьми по бокам прошла по проходу между ря­дами скамей, стараясь не пропустить ни одного знакомого лица и со всеми поздороваться. Каждый из собравшихся, сам не зная того, играл роль свидетеля.

Обнаружив свободные места, она устроилась на скамье с видом настолько смиренным и благочестивым, насколь­ко он может быть доступен поджигательнице домов. Пре­подобный Грант уже взошел на кафедру и шуршал подго­товленными для проповеди листами. Джада сложила на коленях руки, шикнула на Шавонну, чтобы вела себя как положено в храме божьем, и прикрыла глаза.

Боже всемогущий и милосердный! Я поступила очень, очень плохо, и я это понимаю, но не раскаиваюсь. Я не нару­шила заповеди и не причинила вреда живому существу. Мне казалось, что так будет справедливо. Прости мне, господи, все грехи, что я, по твоему разумению, совершила и отведи беду от моих бывших соседей и пожарных. Но если на то будет твоя воля, пусть дом сгорит дотла. Прошу тебя, не допусти, чтобы его потушили раньше времени. И помоги мне вернуть детей.

После первого гимна Джада бросила взгляд через про­ход на Сэмюэля Дамфриса. Тот сидел неподвижно, неот­рывно глядя на преподобного Гранта, – солидный, спо­койный, уверенный в себе. Кто бы мог заподозрить его в пособничестве похищению троих детей? Вот вам лишнее доказательство обманчивости внешности. Скольким же этот человек рискует ради нее… Джада снова закрыла глаза. Господи, не допусти, чтобы мои подруги и Сэмюэль Дамфрис из-за меня пострадали!

Объявили следующий гимн: «Господь – твой единст­венный кров». Джада улыбнулась про себя. В ту секунду, когда горящая спичка из ее руки упала на пол, она лиши­лась дома. Теперь и впрямь господь – ее единственный кров. Не знак ли это свыше? Не благословение ли всевыш­него? Джада не слишком верила в подобную мистику, но, услышав название следующего гимна – «Зажги факел во имя господа», – едва не ахнула в голос. Такое совпадение убедило бы и Фому неверующего.

Боже, боже! Ты провел меня через испытания, но теперь я знаю, что ты на моей стороне!

Проповедь продолжалась, но Джада больше не услы­шала ни слова. Она была готова действовать.

Когда священник предложил хору выйти вперед для за­ключительного гимна, Джада встала сама и подняла детей.

– Я не буду петь! – возмущенно буркнула Шавонна.

– Ш-ш-ш! – Ее мать приложила палец к губам. Сэмюэль тоже поднялся и неспешно двинулся следом.

Прихожане зашумели, и Джада наконец осмелилась огля­нуться, чтобы проверить, не следит ли за ней миссис Пэтель. Но та, по-видимому, затерялась в толпе, если вообще рискнула зайти в церковь.