Николь Фосселер - Под шафрановой луной

Горло ее перехватило, и она с трудом хрипло выдохнула:

– И… И что теперь с нами будет?

– Мы должны покориться судьбе. По-арабски это называется кисмет. Возможно, мне удастся поговорить с глазу на глаз и с твоим отцом.

Он нежно поцеловал ее в лоб, заключил в объятья на несколько волшебных, но слишком коротких мгновений, а потом потянулся к дверной ручке и вытолкнул ее из комнаты.

– А теперь иди спать. Утром увидимся.

Когда он закрыл дверь, Майя немного постояла на месте, а потом пробралась наверх, обратно в кровать, которая показалась ей пустой и холодной, несмотря на теплую ночь. Ее переполняли гнев, печаль и вожделение, а о том чтобы заснуть, не было и речи, но она смогла убедить себя, что при свете дня мир изменится, станет более приветливым и менее безнадежным. Разве так не бывает всегда? Найдется какое-нибудь решение, успокоила она себя, когда усталость постепенно завладела душой и телом. Он поговорит с отцом, все будет хорошо, завтра, завтра…

Но когда Майя оделась и спустилась к завтраку, Ричарда уже не было. Он уехал рано утром, ни с кем не попрощавшись. Словно вор, часто думала Майя позднее.

Прошли месяцы, прежде чем он написал ей снова, ласковым тоном старого друга. И ни в одном из писем не упоминал той ночи, и вообще его разговоры не касались женитьбы.

Майя вздрогнула, услышав шаги. Шаркающая, неровная походка – несомненно, это профессор Рэй, он идет сюда. Она быстро вытерла ладонями мокрые щеки и захлопнула книгу, собираясь поставить ее на полку. Но помедлила. Удар сердца, другой. Майя быстро сдвинула другие тома, чтобы заполнить и выровнять брешь, прижала книгу к груди и закрыла концами шали. Крепко обхватив себя руками, она повернулась и пошла навстречу библиотекарю.

Майя осторожно толкнула дверь из сада и просунула в щель покрасневший от холода нос. Прихожая была освещена только наполовину. С кухни слышалась веселая болтовня Хазель и экономки Розы. Грохот кастрюль, мелодичный звон бокалов, посуды и столовых приборов, аромат приправы для супа и розмарина – все говорило о том, что они, как обычно, были заняты приготовлениями к обеду и вечер ничем не отличался от остальных. С верхнего этажа слышалось мягкое журчание голосов, и среди них – звонкий смех Ангелины. Майя облегченно вздохнула. Видимо, ее вечерняя отлучка не вызвала особого переполоха. Она быстро проникла в дом, бесшумно прикрыла за собой дверь и прошмыгнула в полумрак коридора, надеясь как можно незаметнее проникнуть в свою комнату. Она уже почти добралась до лестницы, когда позади нее кто-то нарочито кашлянул. Майя застыла и медленно обернулась, высоко подняв плечи и сделав виноватую мину.

– Джонатан! – с радостным криком кинулась она к брату. Он был уже свежевыбрит, успел отмыться от пыли и стоял в свободной и элегантной позе в дверном проеме – одна нога в серых брюках чуть впереди другой, руки в карманах. Лукавая улыбка подчеркивала ямочки на щеках, и казалось, Джонатан совсем не повзрослел со дня своего отъезда три года назад. В серо-зеленом переливчатом пиджаке, поддетом под него черном жилете и нежно-зеленом галстуке с широкими складками, повязанном под накрахмаленный воротничок рубашки, он казался переодетым в джентльмена школьником.

Майя непроизвольно раскинула руки, чтобы обнять брата за шею, и библиотечная книга с грохотом выпала на пол. Густо покраснев, она поспешно нагнулась, пытаясь ее поднять, но Джонатан оказался быстрее.

– Что там читает моя сестренка?

– Дай сюда, – сердито потребовала Майя, пытаясь выхватить книгу. Джонатан вытянулся, насколько мог, держа том высоко над головой, а Майя тем временем скакала вокруг, а потом повисла у него на руке, полусмеясь, полусердито.

– Отдай, это мое!

Джонатан обхватил беспомощно бьющуюся сестру за талию и прижал к себе, чтобы утихомирить. Нахмурив брови, он с наигранной серьезностью провел большим пальцем по краю обложки, раскрыл книгу и тихо присвистнул, увидев на титульном листе штамп, подтверждающий, что книга эта – «собственность Бодлеанской библиотеки, Оксфорд».

– Стоило старшему брату задержаться в дальних странах, как дома его младшая сестренка совершает преступление. Становится воровкой и к тому же – обманщицей. – Он зацокал языком и сокрушенно покачал головой.

– Я отнесу обратно, – уперлась Майя, но в ее словах уже появилось смущение, а на лице заиграла затаенная улыбка. Джонатан тихо закудахтал, и она шутливо ударила его по ребрам.

– Да перестань ты меня бесить!

Джонатан застонал и скорчился от воображаемой боли.

– Человек годами переносит невзгоды, служа на благо отечества, вдали от родины и близких, а какова благодарность? Вместо сердечного приветствия он получает лишь тумаки!

Смех защекотал Майю изнутри, неудержимо стремясь наружу, и наконец она захохотала так свободно, как не смеялась уже давно. Она изо всех сил прижала Джонатана к себе.

– Как я рада, что ты вернулся. – пробормотала она, уткнувшись в его пиджак, слабо пахнущий одеколоном. Джонатан не менее пылко ответил на объятья.

– Я тоже рад, что вернулся, – прошептал он, уткнувшись в ее намокшие от снега, непослушно вьющиеся волосы. – А благодаря добрым ветрам и усердной паровой машине, – провозгласил он, в избытке чувств оторвав Майю, издавшую радостный вскрик, от земли, – на целых два дня раньше, чем планировал!

Он осторожно поставил ее на место и протянул книгу.

– Держи. И поскорее отнеси награбленное добро в убежище, пока не поймала мать.

Майя расстроенно прикусила нижнюю губу, опустив взгляд на книгу у себя в руках.

– Она все еще злится? Сегодня вечером мы…

Уголки его губ поползли вверх.

– Уже наслышан. Наша златовласка сообщила мне первым делом.

– Вечно Лине нужно обо всем растрезвонить, – фыркнула Майя.

– Да ладно, – примирительно потрепал сестру по руке Джонатан, – ты же ее знаешь! Для Ангелины сущее удовольствие – болтать да судачить. Рано или поздно я бы все равно узнал. Но не беспокойся: мама вне себя от радости и совершенно растворилась в хлопотах – хочет приготовить все как можно скорее. Так что я невольно отвлек ее от вашей ссоры своим преждевременным появлением. И, – он наклонился поближе, – я попробую уговорить ее не отбирать писем, – Джонатан подмигнул и ласково шлепнул сестру. – Давай поднимайся, через два часа садимся за стол.

Майя медлила. По тому, как она держала книгу и теребила обложку, брат угадал ее мысли и засмеялся.

– Иди спокойно! Я непременно проведу некоторое время в Оксфорде, – он с грубоватой нежностью потрепал ее по щеке. – Тебе вовсе не обязательно постоянно быть подле меня. Я же знаю, как важны для тебя книги. Мы еще успеем побыть вместе.