Пат Бут - Майами

Лицо ее покраснело. Глаза округлились от злости.

— Ну, ладно, народ, — прошипела она. — Я скажу вам, что собираюсь делать. Я не намерена болтаться тут и подставляться миллиардерше, чтобы она меня по кусочку съедала. О, нет, это не для меня. Вы все можете тонуть, это ваше дело, а я уплываю. Я всегда выплывала. И никто меня не достанет. Это я достаю других. Вот что я вам скажу.

— Что ты собираешься делать, Лайза? — спросила Криста. Хотя уже знала. Но хотела услышать это.

— Собираюсь вернуться в «Эль» и работать на Джонни, — сообщила Лайза. — И мне наплевать, что предстоит вытерпеть, лишь бы он взял меня.

— Я никогда еще не была в твоем новом жилище, Джонни. — Лайза намеренно не употребила слово «дом». Домом его не назовешь. Корзина огромных размеров, берлога холостяка в духе «Пентхауза» и «Плейбоя», и людей, употребляющих слово «дом», сюда просто не допустили бы. А сейчас Лайзе Родригес требовалось, чтобы ее сюда пустили.

Джонни глядел на нее через комнату, наливая шампанское в узкий бокал.

— Ты выглядишь еще красивей, чем когда-либо, Лайза, — сказал он. — Без шуток. Я серьезно.

— Я чувствую себя о'кей. — Она засмеялась и сделала пируэт. Начало хорошее. Когда она ему позвонила, он был недоверчив, как змея к мангусте, но и интерес его разбирал тоже. Адский интерес.

— Я хочу вернуться, — без обиняков сказала она. — Мне не следовало уходить, и я прошу прощения и хочу, чтобы ты дал мне еще один шанс.

По телефону он не стал много говорить. Она почувствовала подозрительность, исходившую от трубки. В конце концов он ведь посылал Мону в агентство Кристы. Могла Криста сделать обратный комплимент?

— Что ж, обсудить никогда не грех, — протянул он. И они договорились о встрече. В семь вечера. В его квартире. Особняк из бурого камня на 63-й и Мэдисон, как раз напротив отеля «Лоуэлл».

— Так почему такая перемена в настроении? — поинтересовался Джонни с осторожной улыбкой.

— Могу я быть абсолютно честной?

— А у тебя есть выбор?

— Расчет.

— А, — ответил Джонни. — Теперь ты говоришь на понятном мне языке.

— Это наш общий язык.

— Пожалуй. Пожалуй. — Он налил вина, подозрительный как черт.

— Мери Уитни ликвидировала всю кампанию «Майами». Она собирается топить Кристу. Своими деньгами, судами и клеветой. Самое лучшее, что остается Кристе, это выйти замуж за своего укрощенного писателя и исчезнуть. Я такого исхода не хочу. Мне нужно больше.

— Я слышал про какие-то неприятности у Кристы в Майами.

— Она уверена, что это ты все устроил.

— Да что ты. Я не имею к этому отношения. Доказательств нет. И если она только попробует заикнуться, что я как-то к этому причастен, то получит еще новую порцию неприятностей.

Он говорил осторожно, словно предполагал, что Лайза принесла с собой микрофон.

— Да мне наплевать на это, — заявила Лайза. — Меня интересую лишь я сама.

— А что там с каким-то мальчишкой?

— Он очень милый. Но когда вопрос встает ребром, меня больше никто не интересует, кроме меня самой. Такой я была всегда, Джонни. Вероятно, тебе это известно.

Он преподнес ей бокал. Лицо его смягчилось. Они были похожи. Всегда. С того самого давнего времени, когда она была такой юной и такой алчной, и он так наслаждался ею.

— Но, Лайза, ты восстала против меня. Против Джонни, который сделал тебя. Ну ладно, у тебя красота. Пока еще сохранилась. Но ведь речь идет о большем, верно? Упаковать, и продать, и заставить людей поверить. Я все это делал для тебя, а ты бросила меня и ушла к сопернице, и поставила под удар весь мой бизнес. Ты ведь знаешь, как много значит для меня бизнес. Это все, что у меня есть. Я сам — это все, что у меня есть, но я уже цитирую тебя, ведь так, моя сладкая?

— Я дорогая, Джонни. Ты ведь знаешь мне цену.

— Я знаю, сколько ты стоила, дорогая. Я написал книгу на эту тему, ты помнишь? Но произошли разные вещи. Твои родители отбыли в мир иной, так? А теперь Мери Уитни объявила войну, говорит, что с тобой невозможно работать и что из-за тебя рухнула вся кампания вокруг духов «Майами». И может статься, что она права, и что ты действительно помеха. Люди из рекламы не любят таких вещей, и фотографы… да и агенты тоже.

— Джонни… прошу тебя.

Глаза Лайзы широко распахнулись. Она не знала, как действовать дальше. Джонни не любил просительниц. Он любил победительниц.

— Однако, с другой стороны, я мог бы поговорить с Мери Уитни. Разговоры ведь по моей части, а? И, может, я уговорю ее отозвать своих собак, по крайней мере тех, что спущены на тебя. Кто знает, может, и удастся. Но разговор получится тяжелый. Мне придется работать сверхурочные, чтобы расчистить то дерьмо, в которое ты посадила сама себя. Придется восстанавливать твою репутацию. Мне придется всем врать, говорить им, что ты не такая коварная сука, которую нужно лупить, а не кормить.

В его глазах появился странный блеск. Лайза видела его и в прежние времена. Его глаза начинали так сверкать, когда он помышлял о сексе. И не просто о нем. Он выглядел так, когда думал об особенном сексе… том самом, который причиняет боль. Лайза нервно сглотнула. Сейчас это пройдет. Она всегда чувствовала это нутром. Если она хочет получить желаемое, придется платить.

Ее голос стал тихим, почти превратившись в шепот, когда она ответила ему.

— Если ты возьмешь меня назад, Джонни, я позволю тебе наказать меня.

— Позволишь? — спросил он. — Как следует наказать?

— Как угодно, только возьми меня назад.

— Ты поступила ужасно, бросив меня, — произнес он тихим голосом. — Это была подлость. За всю свою жизнь ты, пожалуй, ничего не делала хуже, чем это. А если ты делаешь ужасные вещи, то заслуживаешь и ужасного наказания, правда?

Лайза тяжело вздохнула.

— Да, — пробормотала она и низко уронила голову.

— Быть может, наказание очистит тебя от твоего греха, — сказал Джонни. Она увидела струйку пота на его верхней губе. Кулаки сжимались и разжимались. Она завладела им. Почти. Совсем близко к этому.

— Ты должен сделать мне больно, — выговорила она пересохшими губами.

Он быстро подошел к ней.

Он зажал мочку ее уха между пальцами и начал сдавливать.

— О! — закричала она от острой боли, но не сопротивлялась.

— Мне следовало бы жестоко наказать тебя, но нужно сохранить твое лицо красивым, чтобы ты могла делать мне деньги. Но тогда получится, что ты легко отделалась, правда? Я, пожалуй, изуродую твое лицо совсем чуточку, Лайза, чтобы заставить тебя заплатить за все подлые вещи, которые ты делала.