Изменить тебе - Маша Брежнева

Рома видит всё, ухмыляется. Я специально села напротив него, чтобы кивать, как бы говоря: смотри, придурок, мне и с моим парнем хорошо.

А этот придурок трогает мою ногу своей под столом. Я быстро понимаю, что происходит, и собираюсь поджать ноги под стул, чтобы он дотянуться не мог, но перевожу взгляд на него. Он сидит, спокойно накручивая спагетти на вилку, придерживая ложкой, и упрямо смотрит в свою тарелку. Догадаться, что происходит под столом, просто невозможно. Я все-таки нахожу в себе силы и прячу ноги подальше от него, различая едва заметную улыбку. Рома видит меня насквозь. Наигранными действиями его не проведешь.

После обеда отдыхаем немного, пережидая самую сильную жару. Шумский успевает за это время заняться арендой машины – он предложил вместе съездить покататься по ближайшим местам. За руль Рома усаживается сам, ну и отлично. Пусть сидит и трогает жену свою «за коленочку» в лучших традициях «Инстаграма». А мы с Даней сзади на пассажирских посидим.

Расслабляюсь немного в этой поездке. Рома вынужден следить за дорогой, а не за мной, и это чудесно. Мы едем быстро, но часто останавливаемся, выходим посмотреть и пофоткаться. Курорт славится тем, что сюда приезжает тусить молодежь, здесь куча баров, клубов и кафешек. В одном из уличных кафе перекусываем и пропускаем по коктейлю. Пока безалкогольному. Но вот чуть позже, после прогулки, добираемся до бара, где в воздухе пахнет сладким кальянным дымом и алкоголем. Рома спокойно заказывает себе вискарь, и уже пригубив немного, задумывается.

- Лев, ты не пил же? Лови, – кидает Дане ключи от машины и опрокидывает в себя всю рюмку.

Короче, на обратном пути машину ведет Даня.

Возвращаемся в отель без особых происшествий, расходимся с миром: мы с Даней – к себе, Рома с Мариной – к себе. Едва заходим в номер, Лёва меня к стене прижимает и целует жарко.

- Сейчас мы никуда не спешим, правда? – спрашивает, подмигивая.

- Никуда.

- Я в душ быстро, – отстраняется и, дождавшись моего кивка, разувается и заходит в ванную. Я блаженно разваливаюсь на кровати, считая минуты в ожидании, как вдруг в дверь стучат.

С чего бы? Ночами уборку номеров не проводят.

Открываю и вижу Шумского. Он заглядывает мне за спину, убеждается, что Дани в комнате нет и едва собирается зайти, как я с размаху пытаюсь хлопнуть дверью.

Он с силой удерживает, не даёт двери захлопнуться. Рывком тянет на себя, заходит и закрывает дверь.

Я пячусь назад.

- Даня в душе, – заявляю холодным тоном.

- Жалость какая, но я к тебе пришел.

Он же не будет сыпать пошлостями, когда Лёва всего лишь за стеной и в любую минуту может появиться?

- Зачем?

- Марина не взяла аптечку, а ты же будущий доктор, да? Дай пластырь, пожалуйста, новые кроссовки пятку натерли.

- Перебьешься.

- Не будь такой жестокой.

Метнув в него взгляды-молнии, двигаюсь к своему чемодану, нахожу аптечку и достаю пластинку лейкопластырей. Отрываю пару штук и с силой прижимаю их к груди Шумского.

- Заклей себе… что-нибудь.

Он резко хватает мою руку, удерживая за запястье.

- Пусти, или я крикну Дане, – шиплю на Рому.

- Не крикнешь, Анечка, – он говорит тихо, понимая ситуацию. – Мы это уже проверяли днём.

Вскидывает брови, нахально улыбаясь при этом. Напоминает тот эпизод из ресторана, когда трогал своей ногой мою.

- Ром, прекрати. По-хорошему. Мне это не нужно!

- Врешь, – пальцем водит по моему запястью, и сил вырвать руку нет.

- Я люблю Даню.

Он беззвучно смеётся.

- Может быть, любишь ты Даню, – наклоняется прямо над моим ухом. – А хочешь меня. Спокойной ночи, Анечка.

Он быстро выходит из номера, оставляя меня стоять посреди комнаты. Я так и застреваю, пока Левин не выходит из душа.

- Что тут творилось?

- Твой друг приходил попросить пластырь, ногу натёр.

- Вот как. Марина уже совсем о муже позаботиться не может, значит. Ладно, беги в душ, Ань, я жду тебя, – тихо говорит Лёва и усаживается на кровать, взяв в руки телефон.

Под душем пытаюсь унять мурашки, которые бегают по коже от прикосновений Шумского. Это ужасно! То, что он говорит, – ужасно. Я знаю, что он изменяет жене и не испытывает угрызений совести, потому спокойно заявляет и показывает, что хочет трахнуть меня. Но я ведь не такая!

Выключаю воду, едва-едва обтираюсь полотенцем, заворачиваюсь в халат и выхожу к Дане. Он лежит на спине, подогнув одну ногу и закинув на неё другую.

Ложусь рядом, отбираю у него телефон, утягиваю в поцелуй. Ещё немного, и он распахивает полы халата и гладит меня. Но я хочу совсем другого: вырываюсь из цепких рук и усаживаюсь, стягивая с Дани трусы.

Хвала небесам, что хочет меня не один Шумский. Адекватные желания в этом мире ещё остались.

Наклоняюсь по весьма понятному поводу, но Даня меня тормозит:

- Ты прилично выпила, Ань, может, не стОит?

- Наслаждайся молча, Левин.

* * *

Обмануть тело можно, а разум – нет. Хоть я получаю удовольствие, чувствую себя уставшей и удовлетворённой, подсознание все равно кричит – нам нужно другое. Другой! С другим…

Утром Даня не хочет никак просыпаться, хоть я тереблю и зову с собой в бассейн, пока там мало людей. В итоге он отбивается и настаивает, что спустится ближе к концу завтрака.

Я одеваюсь и спускаюсь поплавать сама. Людей мало, на то и рассчитывала. Занимаю свободный шезлонг, оставляю на нем одежду и полотенце, подхожу к самому краю и только тут понимаю, что надо бы сваливать.

Шумский, которого я не увидела раньше каким-то чудом, замечает меня, подплывает к бортику, упирается в него руками и приподнимается над водой.

- Вот видишь, ты сама пришла, – ухмыляется он.

- Откуда я знала, что ты будешь тут!

- Предчувствие тебя не обманывает, – Рома запрыгивает на бортик, усаживаясь и поправляя мокрые светлые волосы. Его плавки спущены неприлично низко, словно специально для меня, чтобы я опять пялилась на его острые косые мышцы.

Я опускаюсь на бортик рядом с ним, свешивая ноги в теплую воду.

- Ром, тебе лучше прекратить думать об этом.

- О чем, Ань? О тебе? Думать ты мне точно не запретишь.

- Если ты так хочешь, думай, но