Ирина Надеждина - Полюбить таким...

– Хорошо, если получится.

Олег открыл перед ней дверь. Телохранители сидели в машине. Увидев на крыльце Олега и Сашу, один из них вышел.

– Отвезите, – коротко бросил Олег.

– Назад? – уточнил телохранитель.

– Вам будет сказано в машине, – когда телохранитель отошел, Олег обратился к Саше. – Сашенька, прошу тебя, подумай ещё раз.

– Нет, Олег, – она покачала головой.

– Что ж, тогда, если сможешь, прости. Я знаю, что не достоин этого, но, если сможешь, не думай обо мне плохо. Я люблю тебя, – Олег коснулся её руки.

– Мне пора, – Саша сделала шаг вперед.

– Прощай, – тихо сказал Олег.

Он посмотрел, как Саша села в машину и стоял на крыльце до тех пор, пока звук двигателя не растворился в ночной тишине. Олег подошел к вольере и выпустил Джефри. Сегодня Джефри не прыгал и не играл, как обычно. Присев перед собакой, он погладил её по голове. Джефри начал лизать его руку и тихонько поскуливать.

– Не плачь, старикашка, – вздохнул Олег. – Оксанка и Макс тебя не обидят и не отдадут никому.

Он поднялся и медленно пошел к дому. На черном небе высыпали яркие колючки звезд. Олег постоял, посмотрел на эти яркие точки, и вошел в дом. Дверь он не стал закрывать. Его больше ничего не интересовало.

Олег зашел в ванную, вымыл руки и плеснул в лицо холодной водой. Вытеревшись, он посмотрел на себя в зеркало и устало улыбнулся своему отражению. Потом он прошел к себе в кабинет. Здесь, остановившись у двери, он снял галстук и завязал его бантиком на дверной ручке. Воротник рубашки показался ужасно тесным. Олег расстегнул верхнюю пуговицу. Выключив верхний свет, он включил настольную лампу и окинул комнату взглядом. Кроме ненавистной папки и кассет здесь всё было как обычно.

Он сел в кресло у стола и посмотрел на фотографии Марины и Снежаны. Время шло, они не менялись.

– Прости меня, Мариночка, – тихо сказал Олег. – Теперь, наверное, я тоже не буду стареть. Ничего у меня не выходит. Устал я…

Олег отключил телефоны, взял лист бумаги и ручку. Мысли текли ровно и спокойно. Все дела были закончены, оставалось совсем немного. Когда он писал, рука его была тверда, строчки ложились ровно.

«Оксаночка, дорогая моя сестренка! Ты всегда обижалась на меня, когда я уезжал, что не балую тебя письмами. Написать ещё что-нибудь у меня вряд ли получится. Это письмо будет последним. Как видишь, я совершенно спокоен – рука не дрожит. Кажется, сегодня пришел конец всем неприятностям, которые я наживал сам себе и доставлял другим. За свою непутевую жизнь я наделал много глупостей и, кажется, ничего хорошего. Я не могу и не хочу продолжать. Я устал терять тех, кого люблю. Ты сегодня была права – нет у меня тормозов. Вот и Сашу я потерял по своей глупости. Только я виноват в том, что с ней случилось. Она меня не простила, да и правильно сделала. Не достоин я её. Слишком я дал волю своим эмоциям! Только не тем, что нужно. Впрочем, и остальные меня теперь тоже вряд ли простят. Всех достал!

Теперь хватит лирики. Всё, что касается дел, лежит в сейфе. Код ты и Максим знаете. Обязательно позаботьтесь о Саньке. Ольгу тоже не забудьте. Черную папку, которая здесь лежит, и кассеты отдайте Шарф-Эгердту. Долг я ему прощаю. Вся эта сделка была, с самого начала, не больше, чем игрой. Если Саша сама не позвонит тебе, то постарайтесь разыскать её, передайте ей рисунки, и ещё раз за меня попросите прощения. Сонечке расскажите, что я просто так умер. Не стоит ребенку знать все подробности. Саньке тоже скажите что-нибудь.

Вот, кажется, и всё. Надеюсь, Оксаночка, ты просишь мне все глупости, которые я сделал. Я люблю тебя, как и прежде. В моей смерти винить некого, кроме меня самого. Не всем удается справиться с этой жизнью.

Прощай. Целую. Олег.

P. S. Если получится, похороните меня рядом с Мариной. Джефри никому не отдавай. Он уже старый и будет тосковать».

Саша назвала адрес. Телохранители всю дорогу молчали. Её никто ни о чем не спрашивал, никто ничего не говорил. Женя и Сергей больше напоминали манекены, чем живых людей. У дома Саша попросила их подождать. Родителей ещё не вернулись. Саша взяла свой паспорт, сунула его в сумочку. Спустившись вниз, она назвала адрес своей подруги. Телохранители снова ни о чем не спрашивали. Саша закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что если повернутся, рядом обязательно будет сидеть Олег. Она открыла глаза. Рядом не было никого. С невероятной остротой она захотела сейчас оказаться рядом с ним. Она простила ему всё в одно мгновенье. Простила и поняла, что больше не сможет без него. Ещё она почувствовала, что может потерять его навсегда через какие-то полчаса. Ей стало страшно, как тогда, в лесу. Саша открыла глаза.

– Ребята, вернитесь назад! – почти вскрикнула она.

– Куда, назад? – повернувшись, уточнил Женя.

– К Олегу.

– Ну, ты, подруга, даешь! – усмехнулся он. – То ты уезжаешь, то «назад вернитесь». Давай вернемся.

– Только быстрее!

– Как прикажете, мадмуазель!

Олег ещё раз прочитал написанное, сложил лист вдвое и надписал «Оксане». Из сейфа он достал пистолет, в обойме оставил только один патрон, остальные расставив ровненьким строем на столе. Не торопясь, он выкурил сигарету, пуская дым колечками. Ему показалось, что возле дома остановилась машина, Олег прислушался. Было всё так же тихо. Он взял пистолет. Рука, по-прежнему, не дрожала, мысли были холодны и спокойны. Все дела были окончены…

Саша не стала дожидаться, пока телохранители откроют ворота и загонят машину во двор. Она вошла в калитку и быстро пошла к дому. У порога лежала собака. В другой раз Саша, наверное, испугалась бы, но сейчас ничего не могло её остановить. Собака лежала и тихонько скулила, словно плакала. Страх нарастал. Саша толкнула входную дверь, которая оказалась незапертой. Сама не зная почему, она старалась ступать как можно тише. Дверь кабинета была приоткрыта и оттуда падала полоска неяркого света. В тишине дома она услышала металлический щелчок. Когда-то она уже слышала такой же. На дверной ручке кабинета бантиком был завязан галстук, который казался абсолютно черным.

Саша остановилась на пороге. От увиденного ей стало холодно. Олег сидела в кресле, откинувшись на спинку. Лицо его было странно спокойным и больше напоминало застывшую маску, глаза закрыты. На столе ровным строем стояли несколько патронов. В правой руке Олег держал пистолет. Медленно, очень медленно он поднес его к виску…

– Не забудь снять с предохранителя, – сказала Саша.

– Зачем ты вернулась? – Олег открыл глаза и повернулся. Взгляд его был потухшим, мертвым.

– Сказать, что люблю тебя и не могу без тебя жить… – у Саши задрожали губы, на ресницы навернулись слезы. – Ещё я хочу сказать тебе, что ты дурак! Старый, слепой и глухой дурак!