Екатерина Риз - Откуда берутся дети?

Говоров как раз сел на диван, взял её чашку с чаем и отхлебнул.

— Андрей, они не рассердились?

— Ксюш, родители и сами всё прекрасно понимают. Другое дело, что иногда их желания расходятся с действительностью. Ты волновалась?

— Конечно, я волновалась. — Она присела в кресло и поманила к себе сына. — Поставь машинку, давай разденемся.

— Видишь, какая красивая?

— Вижу, очень красивая. Надеюсь, ты спасибо сказал?

Ванька кивнул.

Андрей сунул в рот конфету и запил чаем. И усмехнулся, когда услышал Ксюшин вопрос:

— Ваня, ты хорошо себя вёл в гостях?

— Хорошо. Я не хулиганил. А нас там кормили вкусными макаронами с подливкой. И печеньем из банки.

— Из банки? Видишь, как хорошо…

— Вань, иди, поиграй, — попросил его Андрей.

— С машинкой? Можно?

— Только осторожно. — Ванька довольный унёсся к себе в комнату, а Андрей устало поднялся и снял пиджак. — Я поговорил с отцом. В принципе, мы всё решили. Теперь только с Светой надо поговорить.

— И что решили?

— Откроем филиал в Париже, но возглавит его отец. По-моему, это лучший вариант. Так за Светкой будет кому присмотреть.

— А если она не согласится?

— Это она со мной может не согласиться, а с отцом спорить не осмелится. К тому же, можно созвать совет директоров. Я сегодня Сашке звонил, мы поговорили, и он тоже считает, что давать ей полную свободу не стоит. Я не собираюсь на неё давить, Ксюш. Пусть делает что хочет, у неё неплохо получается, но мы не соревнуемся друг с другом. И решаем не только мы. Даже не только я, ты же это понимаешь.

— Тебя покормить?

— Да нет, мама нас покормила.

Андрей взял её за руку и пересадил на диван, обнял.

— Всё потихоньку решается. Решается… Я рад, что поговорил с родителями.

— Они, правда, не против?

Говоров хмыкнул.

— Против чего? Они недовольны разводом, но они понимают, что сохранять брак, который сохранять желания нет, ни к чему. Не смотря ни на что. Так что, прекрати себя виноватить. Они нас в гости приглашали. Пойдём?

Степнова неуверенно пожала плечами, быстро опомнилась и кивнула.

— Конечно.

— Почему ты их так боишься?

— Твоя мама, наверняка, думает, что это я… с толка тебя сбила.

Говоров рассмеялся.

— Точно. Сбила.

Ксения пихнула его локтем.

— Андрей!

— Не думает она ничего. Не забывай, что я её единственный сын, и она меня знает очень хорошо. И прекрасно знает, что сбить меня с толка не так-то просто. И я сказал им про Ваньку.

— Что сказал? — не поняла Ксения. Пришлось закинуть голову назад, чтобы посмотреть Андрею в лицо.

— Что собираюсь его усыновить. И что ты на меня так смотришь? Разве мы с тобой об этом не говорили?

— А они?..

— Они сказали, что мы это должны сами решить. Как решим, так и будет.

Она отвернулась от него и вздохнула.

— Ну что? — Андрей попытался заглянуть ей в глаза.

— Им внук нужен. Родной, понимаешь? Наследник.

Андрей улыбнулся.

— Это предложение? Официальное?

Ксения привалилась к его плечу и в задумчивости закусила губу.

— Я не о том. Я о Ваньке. Он ведь не Говоров и твои родители…

Андрей помрачнел.

— Он мой сын. Мой, понимаешь? Не ожидал, что ты такое скажешь. — Андрей даже отодвинулся от неё.

— Я не про тебя, Андрюш.

— Родители примут наше решение. А я уже всё решил, причём давно. И ты это знаешь. Не понимаю, почему мы снова об этом говорим…

— Тише, Ваня услышит.

— Вот именно. — Андрей наклонился к ней и тихо сказал: — Я его усыновлю и воспитаю так, как считаю нужным. Он будет Говоровым, потому что так правильно. Потому что здесь, — Андрей прикоснулся пальцем к своему лбу, — он Говоров. Просто где-то что-то сбилось и тогда мы с тобой не встретились. А сын это мой. И больше никогда мне этого не говори, слышишь?

Ксения погладила его по плечу, выслушивая гневную тираду, потом приподнялась и обняла его.

— Не злись на меня. Я просто беспокоюсь… ну не бывает так, понимаешь?

— Как?

— Вот так. Чтобы всё так, как ты говоришь… хорошо. Я всё думаю об этом, думаю. Как сон какой-то.

Андрей снова сел и обнял её. Погладил по плечу, успокаивая.

— Я очень тебя люблю. И Ваньку люблю. А всё не так уж и хорошо. Но мы ведь постараемся? Если вместе будем, всё получится. Я знаю. Постараемся?

Она кивнула.

— Я сделал всё, как ты хотела. Разве нет?

Света лишь усмехнулась.

— Да уж… Но ты как всегда остался при своём.

Андрей улыбнулся.

— Не понимаю, чем ты недовольна. Ты же хотела филиал в Париже, всё будет.

— Я хотела сама!..

— Свет, ты ещё не готова сама.

— Что?

— Не готова, — упрямо повторил он.

— Какой же ты гад, Говоров.

— Не злись, — попросил Андрей. — Ты хочешь самостоятельности — всё будет. Я не буду над тобой стоять. А вот отец… извини, но он главный акционер и имеет право. Не будешь же ты с ним спорить. А через пару лет посмотрим.

— Что посмотрим?

— На успехи. Как и что у нас будет. Света, я тебя прошу, не веди себя, как ребёнок. Если хочешь знать, я даже с Сашкой советовался, он со мной согласен. К тому же, отец будет в Лондоне, ты в Париже. Что тебя так беспокоит? Никто у тебя над душой стоять не будет. Ну не могу же я, в самом деле, для тебя новую компанию создать, чтобы ты стала там полновластной хозяйкой! Что ты капризничаешь? Тебе ли не знать, что работаем мы в команде? Мы все друг от друга зависим.

Она недовольно поджала губы. Помолчала немного, Андрей в это время сверлил её настороженным взглядом.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Я согласна.

— Документы подпишешь?

Её губы тронула улыбка, а в глазах вспыхнула искорка злорадства.

— А что ты будешь делать, если нет?

— Света, — предостерегающе начал он и вмиг потемнел лицом.

Она протянула руку и взяла со стола рамку с Ванькиной фотографией.

— Ты всерьёз решил его усыновить?

— Тебе кто сказал?

— Мама твоя. А что, это тайна?

— Да нет.

— Так да или нет?

— Я собираюсь его усыновить, — подтвердил Говоров.

Света поразглядывала мальчика на фото, вернула фотографию на место и пожала плечами.

— Не понимаю, зачем тебе всё это надо.

— Я его люблю. Он и так мой сын, так почему нет?

— Кровь чужая, — заявила она и посмотрела в упор.

— А дети родными не только по крови бывают, но и по любви. Веришь?

Она задумалась над его словами, но в ответ так ничего и не сказала. Поднялась и взяла с кресла сумку и шубу.

— Почему я вообще должна об этом думать? Это теперь не моё дело.